ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Валерий Иванович Чиссов (род. 28 августа 1939, Оренбург) – российский хирург-онколог, директор Московского научно-исследовательского онкологического института имени П. А. Герцена с 1982 по 2013 год и главный онколог Минздравсоцразвития России, доктор медицинских наук, профессор, академик РАМН, член Президиума РАМН. Главный редактор «Российского онкологического журнала» (с 1995), член редколлегии журналов «Вопросы онкологии» и «Хирургия» (с 1989), «Врач» (с 2001).
На что могут рассчитывать россияне, которым поставили страшный диагноз, сегодня и в ближайшем будущем? Об этом рассказал академик РАМН Валерий Чиссов.
– Валерий Иванович, простой конкретный вопрос: с раком все плохо?
– Я так не считаю. Сейчас на учете состоит 2 миллиона 800 тысяч раковых, в том числе подавляющее большинство – излеченные больные. Это 1,7% от населения страны. Чем больше эта цифра, тем лучше результаты лечения.
– И это, вы считаете, «неплохо»?
– Мы привыкли говорить, что у нас хуже, чем везде, посыпать голову пеплом и во всем себя винить. Но давайте посмотрим фактам в глаза. В России заболеваемость среди мужчин – 278 больных на 100 тысяч населения. В Англии этот показатель равен 313, в Канаде – 331, в Швейцарии – сколько вы думаете? 405. В США нет общенационального регистра, но, к примеру, известно, что в штате Коннектикут – 498. Возьмем женское население: в России 204 онкобольных на 100 тысяч, а в той же благополучной Швейцарии – 368.
– Про Швейцарию даже не верится… Там же воздух чистый, альпийские луга, продукты натуральные.
– Выходит, есть другие факторы. Возможно, они едят слишком много копченостей или других вредностей. Но я предполагаю, а не утверждаю. Так же и в Японии: не исключено, что рост рака желудка у них связан с большим потреблением рыбы, которая в последнее время набирала в себя много токсинов. Нельзя исключить наследственный фактор.
– Какие новые виды опухолей появились?
– Изменилась структура. Сейчас в России среди мужчин лидируют рак легкого, кожи, предстательной железы, толстой кишки и желудка. У женщин на первом месте – опухоли молочной железы, затем идут кожа, кишка и половые органы. Когда-то опухоль предстательной железы была редким явлением. Сейчас она выходит на лидирующие позиции (в США уже на первом месте). Причина – население стареет. В южных регионах России чаще стал встречаться рак кожи. Виной всему – сильная инсоляция.
– Вы согласны с теми, кто уверяет, что компьютеры, мобильники, «айпады» приводят к рождению «ненормальных» клеток и являются главной причиной эпидемии рака?
– Результаты исследований о влиянии всех этих технических средств на организм очень неоднозначны. Какие-то показывают, к примеру, что тот же мобильный телефон при ряде неврологических заболеваний имеет положительное воздействие.
А что касается эпидемии – не рака стало больше, а выявляемость повысилась. Теперь мы на ранних стадиях его обнаруживаем в 48% случаев. Вот сейчас мы проводим скрининг предстательной железы. Это – на цифрах – привело к всплеску заболеваемости. Но на самом деле количество больных-то не увеличилось! Просто мы их выявляем. Примерно такая ситуация – со смертностью. Сейчас статистика ведется по последней причине смерти. Но зачастую к пневмонии или сердечному приступу, от которых умер человек, привела опухоль. Она – истинная причина смерти. И если будет вестись статистика по этому принципу, сразу создастся впечатление, что количество опухолей выросло. А рак займет первое место среди причин смерти.
– Многие предлагают брать у каждого ДНК-анализ, чтобы определить, есть ли склонность к раковым заболеваниям и каким именно. Вы одобряете?
– Рациональное зерно в этом есть, безусловно. Но это, во-первых, дорого. Во-вторых, вот мы выяснили, что есть склонность, а дальше? Мы же не можем взять и исправить геном. Так что много популизма в этом вопросе сейчас. Но на какие-то определенные виды рака сдавать кровь было бы хорошо, чтобы быть настороже.
– Половина всех видов рака – именно наследственные?
– Есть исследования, которые доказывают это.
– Одно из последних исследований американских ученых показало, что к раку приводят сосиски…
– Выдумка. Еда, конечно, имеет значение, но дело ведь не в виде продукта, а в его составе. Красители, стабилизаторы, уплотнители, усилители вкуса – это ж все химия, которая разрушает организм.
– Некоторые заявляют, что рак можно вылечить голоданием. Вы одобряете этот метод?
– В процессе жизни иммунная система борется с возникающими опухолевыми клетками, то есть организм сам себя исцеляет. Но когда количество раковых клеток превышает «предел» – организм оказывается бессилен. И тут уже недуг не делает различия между бедными и богатыми, обывателями и знаменитостями.
– Кстати, про знаменитостей. В последние годы многие артисты стали жертвами недуга и наверняка в первую очередь обращались к вам. Но потом они ехали за границу и лечились там. Почему?
– В обществе есть убежденность, что за рубежом вылечат, а у нас – нет. Но это глубокое заблуждение. В силу врачебной тайны не могу назвать фамилий. Но поверьте: большинство из тех, кто наблюдался у нас, живы до сих пор. А многие из тех, кто лечился в других странах, умерли. Российские онкологи не научились себя рекламировать, но они сегодня делают свое дело на высочайшем уровне. И я знал пациентов, которые поехали за границу, заплатили бешеные деньги, а потом вернулись и лечились у нас. Или были такие, кто лечился у нас, потом ехал за рубеж проверить, правильно или нет. И там им, опять-таки за большие деньги, говорили: все хорошо вам сделали в России.
– Очень странная тенденция наметилась: в разных регионах, в разных больницах химиотерапию проводят разными препаратами.
– Там, где деньги, там всегда много махинаций. Каждая фирма, которая создает препарат для химиотерапии, стремится рекламировать его как последнее достижение. И часто делает это очень, скажем так, настойчиво. И получается, что подчас фирмы начинают диктовать, как лечить.
– Как быть?
– Все зависит от врача. От его совести и честности. Но в любом случае все препараты прошли ведь испытания. Так что некачественных среди них нет.
– Пациенты жалуются, что квоту на лечение в Москве можно получить только за деньги.
– Сама система выдачи квот совершенно прозрачная. Есть электронные очереди, прописан и эффективно действует порядок выдачи квот. Но каждый регион решает: этого пациента направить, этого – нет. Министерство и столичные НИИ тут совершенно ни при чем. Количество квот растет и будет расти. Вот наш институт делает сейчас порядка 4,5 тысячи операций в год. Мы можем и больше. Но тут есть две проблемы. С одной стороны, некоторые во что бы то ни стало хотят лечиться именно в Москве, хотя у них нет для этого показаний. У себя дома они получат точно такую же помощь, ничем не хуже. С другой стороны, часто в регионах берутся лечить то, что не должны. Превышают свои возможности, не понимают, какой риск для пациента они создают. Бывает, что терапию проводят непрофильные клиники, и тогда ее результаты на 30—40% хуже.
– А разве они вообще имеют право лечить онкобольных?
– Сейчас регионы сами лицензируют медучреждения, которые находятся на их территории. И зачастую дают лицензии тем, кто не способен качественно провести лечение. Вот последний случай: женщине в частной клинике удалили миому (доброкачественную опухоль) матки, даже не посмотрев шейку матки, где локализовалась огромная злокачественная опухоль. И таких наблюдений много.
В декабре прошло Всероссийское совещание по вопросам онкологии. Впервые в моей практике на нем присутствовали стоматологи, гинекологи, терапевты и др., и все регионы общались по телекоммуникационной связи. Мы с каждого спросили: почему такая запущенность? Ведь пациент сначала попадает именно к ним. Нам отвечают: все случаи упущения были со стороны частных врачей. Любой терапевт в соответствии с правилами обязан пациента (с какой бы проблемой тот ни обратился) раздеть и осмотреть. Но не смотрят ведь!
– Может, ввести такую меру: если коммерческая клиника за какой-то промежуток времени упустила несколько онкобольных, ставить вопрос о лишении лицензии. Если это больница государственная, то увольнять за несоответствие врачей и заведующего.
– Правильно. Наказание должно быть. И мы надеемся, что его введут в ближайшее время.
– Скажите откровенно: сейчас на поздней стадии вероятность выжить какова, с учетом последних достижений медицины?
– Если рак крови, лимфоидной системы, яичника, то можно надеяться. У детей при многих видах онкологических заболеваний можно рассчитывать даже на полное излечение. Сложнее, если опухоль желудка, других внутренних органов. Здесь обычно речь идет о том, чтобы продлить дни, но рассчитывать на излечение трудно.
– Многие убеждены: в тяжелой стадии вылечиться может только тот, у кого есть большие деньги…
– Приведу вам конкретный пример. Больной получил квоту, лечился у нас и перед самой выпиской, сидя в палате, открыл ноутбук и на одном из сайтов сделал объявление: «Помогите, нужны деньги на проведение операции». Представляете? Просил на операцию, которую ему уже сделали, и совершенно бесплатно. Нам было очень неприятно.
– А что ему было?
– Ничего. Не в суд же на него подавать?.. Вообще, повторюсь, мы себя привыкли ругать, а ведь есть чем похвалиться. В 2009 году была начата Национальная онкологическая программа, и в ней уже участвуют 47 регионов. В субъектах появились тысячи онкологических кабинетов, новое оборудование, лекарства. Впервые за многие годы наметилась тенденция к снижению показателей смертности от злокачественных образований.
– Ученые делают ставку на иммунологические методы лечения рака. Вы в это верите?
– Я надеюсь. Но чем дальше мы входим в глубь проблемы, тем больше мы открываем новых факторов. Мы внедряем препараты, но организм же не остается безучастным к этому. Он вырабатывает ответную реакцию. А она не всегда может быть адекватной.