В тот день из радиопереговоров украинских силовиков было ясно, что нужно подождать всего десять минут – уладить формальности для безопасного выхода без оружия по гуманитарному коридору, который предоставили защитники ДНР. Но генерал Хомчак ответил, что у него нет и двух минут, и скомандовал: «Колонна с боем, по-боевому – вперед!»
Украинские силы, которые рассчитывали выйти по гуманитарному коридору, представляли собой скорее цыганский табор, а не организованные армейские подразделения. Танки и БМП здесь соседствовали с обычными желтыми микроавтобусами «Богдан» и «отжатыми» у местных жителей побитыми легковушками. Армейские КрАЗы и «Уралы» ВСУ шли вперемежку с инкассаторскими бронированными микроавтобусами. В одном из таких ехал сам горе-командующий генерал-лейтенант ВСУ Руслан Хомчак вместе с командиром карательного батальона «Днепр-1» Юрием Березой и украинскими журналистами.
Вся эта орава техники рванула напролом, стреляя во все стороны.
Реакция воинов ДНР была однозначной.
– Украинские силы идут на прорыв! Огонь на поражение!
Донецкая степь взорвалась огненными залпами. Стреляли все – танки ДНР, бронетранспортеры, БМП, залегшая на позициях пехота лупила из пулеметов, автоматов и гранатометов. Отрывисто рявкали автоматические пушки, грохотали танковые орудия, яростно заливались пулеметы, жалуясь на перегретые стволы, трещали автоматы – на этот раз защитники республики патронов не экономили.
– Игорь, посмотри, к нам идут БМП и четыре грузовика. Они – кто?
Максим следил за окрестностями через электронно-оптическую систему. Уже порядком стемнело, но тепловизор очень четко отображал контрастную черно-белую картинку.
– Непохоже, чтобы это были наши… Сейчас запрошу. – Командир зенитного комплекса «Панцирь-С1» щелкнул тумблерами радиостанции, связываясь с вышестоящим штабом. – Боевая тревога! Наших здесь нет. Наземные цели – уничтожить!
– Передать группе прикрытия? – Макс развернул огневой модуль «Панциря» и приготовился открыть огонь из 30‑миллиметровых скорострельных пушек.
– Отставить. Ночное зрение только у нас… Готов?
– На прицеле. – Темные силуэты боевой техники перечеркнул тонкий светящийся крест со стробами захвата.
– Работай.
– Огонь!
Спаренные автоматические пушки коротко потрещали очередями трассирующих снарядов. Стреляные гильзы привычно загрохотали по корпусу.
На экране прицела ярко-белые «светлячки» точно легли по головной БМП. Боевая машина пехоты скрылась в ярко-белой вспышке. Максим по классике сразу же перенес огонь на замыкающую машину. А потом методично расстрелял и остальные.
– Я Проходчик, по кому работаете, прием? – запросил по рации экипаж «Урала» ДНР со спаренной пушкой в кузове.
– Колонна противника, уже уничтожили. Видимо, «бандерлоги» попытались вырваться из «Иловайского котла»… Не получилось. Прием?
– Вас понял.
– Бригадир, на связи. Выдвинуться на «зачистку», прием? – В голосе командира пехотного прикрытия на БТРе сквозил азарт, слышимый даже через помехи.
– Отставить, я – Сыч, – скомандовал лейтенант Сычев. – Нечего рисковать, утром посмотрим.
В черной от гари донецкой степи замерли обгорелые остовы разбитой украинской бронетехники. Черное воронье слетелось на обильную пирушку… Пройдет время, и седой ковыль скроет выбеленные яростным солнцем Дикого поля кости…
По официальным данным, в «Иловайском котле» украинские каратели-националисты потеряли 366 убитыми, 128 попали в плен к защитникам ДНР, еще 158 считаются пропавшими без вести. Но по ранее обнародованным в Верховной Раде данным, только убитыми украинская сторона потеряла более 1000 человек.
Точные сведения о потерях неизвестны – украинские власти засекретили все документы, имеющие отношение к этой бездарной операции. Только вороны в донецкой степи знают наверняка, но у них не спросишь…
В составе Отдельного зенитного дивизиона «Филин» зачисленным после военной кафедры студентом – «вольноопределяющимся», как шутил сам о себе Максим Полевой, – оказался не только он. Служили офицерами и еще бывшие выпускники гражданских институтов.
Одним из них был Сергей Историк, тоже лейтенант, как и Максим, наводчик-оператор «Панциря-С1». Сергей, выпускник истфака Воронежского университета, отличался интеллигентностью и любил проводить различные исторические аналогии.
В отношении украинских потерь в «Иловайском котле» он заметил по-латыни: «Optime olere occisum hostem!»
– Поясни нам, малограмотным, сирым да убогим, что ты сейчас сказал? – в шутку попросил Макс.
– Жил в I веке уже нашей эры[6] такой римский император Авл Вителлий… Римский историк Светоний в книге «Жизнь двенадцати цезарей» писал, что после своей победы над Марком Сальвием Отоном этот император прибыл на поле недавнего боя. Тела погибших к тому времени уже начали издавать сильный трупный запах, и спутники римского императора стали брезгливо закрывать носы. Тогда Авл Вителлий произнес свою знаменитую фразу, которая вошла в века: «Optime olere occisum hostem!» Что в переводе означает: «Труп врага хорошо пахнет!»
Глава 11«Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты!..»
Впервые с того момента, как Отдельный зенитный дивизион начал воевать в Донбассе, Максим Полевой отправился в настоящее увольнение. Ворота части с КПП – контрольно-пропускным пунктом – остались позади. А впереди расстилалась разбитая асфальтовая дорога, проложенная еще во времена знаменитого доброго генсека СССР Леонида Брежнева. Она вела от теперь уже бывшего завода по ремонту горно-шахтного оборудования к небольшому шахтерскому городку. Не Донецк, конечно, но для порядком «одичавшего» за время жарких летних боев молодого офицера и этот городок считался воплощением цивилизации.
Мимо прогрохотал по дороге армейский «Урал», лейтенанта Полевого обдало выхлопом дизеля.
– Эй, Макс, подбросить до города? – свесился в открытое окно кабины знакомый старлей из третьей батареи.
– Нет, спасибо. Пройдусь, тут недалеко.
– Ну, как знаешь!
Можно было бы и подъехать, сэкономив время, но Максим все же решил немного прогуляться пешком. Ночью прошел небольшой дождь, подаривший долгожданную прохладу после засушливой степной жары. Лейтенант чуть ли не впервые с лета смотрел по сторонам и замечал не тактическую обстановку вокруг, а просто – красоту ранней осени. Начинающие желтеть листья на деревьях, многообразие красок природы вокруг, запахи прелой травы и сырости с едва заметной ноткой дыма от далекого костра…
Такому умиротворенному настроению Максима не мешал даже автомат Калашникова со сложенным прикладом за спиной. Более серьезное оружие в дополнение к пистолету на поясе он взял по настоянию командира батареи капитана Кравченко. В полях и в окрестностях шахтерских поселков все еще могли скрываться недобитки-националисты, разгромленные в предшествующих боях за Иловайск. Конечно, место дислокации Отдельного зенитного дивизиона, по сути, являлось тыловым районом, но – береженого Бог бережет. Именно поэтому в нагрудном кармане шипела, а иногда и пищала рация с длинной хворостиной антенны.
Строго говоря, он, как офицер Отдельного зенитного дивизиона, имел право покидать расположение части в любое время. Но вот в самой «располаге» расчеты зенитных комплексов появлялись редко. Практически все лето – со времени ставших уже легендарными боев за Саур-Могилу, Шахтерск, недавнего сражения за Иловайск – русские зенитчики провели в полях на боевом дежурстве.
Только сейчас возникла передышка.
Иловайская катастрофа для карателей-националистов, огромные потери в живой силе и технике, неизбежный поиск виноватых и унизительное подписание президентом Украины Порошенко Минских соглашений о перемирии перевели конфликт в Донбассе в тлеющую, затяжную фазу. После летних боев на линии боевого соприкосновения наступило относительное затишье. В белорусской столице 5 сентября 2014 года были подписаны унизительные для киевского режима Минские соглашения. Объявленное перемирие действительно снизило накал боев и обстрелов со стороны украинской армии.
Русские зенитчики перво-наперво провели максимально полное, по возможности, техническое обслуживание своих «Панцирей-С1». Уникальные боевые комплексы показали себя в летних сражениях против украинской авиации отлично! Но теперь лейтенант Полевой, переодевшись в промасленную робу с головой – в прямом и переносном смысле – залез во внутренности сложной техники. Вот тут и пригодилось его образование инженера-радиофизика!
Зато какое потом было наслаждение – отмыться от грязи и масла, переодеться в чистую полевую форму и отправиться в настоящий город.
Макс просто бродил по улицам, всматривался в лица прохожих, оглядывался на проезжающие гражданские легковушки, как будто бы видел их впервые. На перекрестке он замешкался, глядя на светофор. Кто-то задел его плечом. Лейтенант обернулся: это оказалась молодая женщина, она держала за руку миловидную белокурую девчушку на вид четырех-пяти лет. В другой руке женщина несла тяжелый пакет.
– Ой, простите, пожалуйста!
– Нет, что вы… Не извиняйтесь, вы же с ребенком, да еще и пакет, я смотрю, тяжелый. Позвольте вам помочь?.. – Не дожидаясь ответа, Макс подхватил из рук девушки пакет. – Командуйте, куда идти.
Лейтенант Полевой получше рассмотрел спутницу. Высокая, стройная, с тонкими чертами немного скуластого лица, аристократическим носом, высоким лбом. Голубоглазая, с приятной улыбкой. Светло-каштановые волосы до плеч немного растрепались от ветра. Она вся была гибкой, грациозной, с летящей походкой. Макс оценил ее стройную спортивную фигуру и особенно – длинные ноги в голубых джинсах в обтяжку.
Идти было недалеко, по пути девушка разговорилась. Зовут ее Виктория, выпускница экономико-правового факультета Донецкого университета, сейчас – в декретном отпуске, воспитывает дочь.