– Ну, ни хрена себе отработали! – восхитился водитель «Панциря-С1» Сашка Лысый.
– Да, как говорится, от души!.. – согласился Макс.
В штабе русских зенитчиков ждало неприятное известие.
– Бандеровцы «размотали» наш «Урал» с зенитной установкой, двое раненых, а водитель убит. Работали два их беспилотника: по одному наши влупили из «зушки» и сбили. А вот второй оказался беспилотником-камикадзе – он спикировал прямо на грузовик с зениткой… – отрывисто рубил фразы усталый подполковник. – Взрывчатки, как оказалось, там немного, как в паре «лимонок» максимум. Но этого хватило, чтобы разворотить бронированный «Урал».
По словам подполковника, двое зенитчиков из расчета установки, видя пикирующий на них БПЛА, успели спрыгнуть из кузова «Урала». Это их и спасло, хоть сильно и посекло осколками. А вот водитель в кабине погиб на месте: раскаленный кусочек металла пробил грудь навылет…
– Ясно, будем знать. Это тот опыт, который оплачивается кровью, – отметил лейтенант Сычев.
– Надо будет сообщить экипажам нашего БТРа и «Урала», – сразу же сообразил Макс. – И прикинуть возможную тактику противодействия. Например, чтобы основную зенитку страховал еще один расчет или хотя бы тяжелый зенитный пулемет.
– Тоже верно! И мы это тоже учтем, – кивнул подполковник.
– Кстати, видели, как из «Градов» накрыли позиции 120‑миллиметровых украинских минометов. Красиво! – оценил Максим.
– А, это наша Корса отработала!
– Корса? – не понял лейтенант Сычев.
– Майор Ольга Качура, командир нашего реактивного дивизиона. Крутая ба… женщина! Ее итальянский позывной полностью оправдывается: она вся такая порывистая, резкая. Мужичков своих, ракетчиков, в ежовых рукавицах держит. Но каждый за нее готов глотку перегрызть.
Короткий отдых пролетел незаметно, и «Панцирь-С1» снова выдвинулся на позицию.
На этот раз русские офицеры ПВО были еще внимательнее. Вечерело, но это отнюдь не снижало активности вражеских беспилотников, которые были снабжены тепловизионными камерами с большой дальностью обнаружения.
– Засек цель! Малоразмерная, одиночная. Курсом на нас, дистанция пять с половиной километров, – доложил Макс. – Цель сопровождаю в полуавтоматическом режиме.
– Работаю!
Короткий залп, яркий росчерк трассеров в ночи. Украинский беспилотник буквально испарился под шквалом снарядов.
– Цель поражена!
– Еще один! Сбоку! Сбоку заходит, азимут 100, удаление два с половиной. Пикирует прямо на нас… – Максу стоило огромных усилий взять себя в руки.
– Понял, огонь! – Лейтенант Сычев резко развернул огневой модуль вправо и дал короткую очередь.
Подлетающий сбоку украинский беспилотник-камикадзе напоролся на сплошную стену огня и взорвался яркой светящейся, кляксой в ночном небе.
– С-сука! – выдохнул Макс.
Лейтенант понимал, что их спасла сейчас только скорострельность зенитных пушек вместе с уникальным быстродействием русского зенитного комплекса.
Кстати, ночью их собственная зенитка на бронированном «Урале» оказалась неэффективной. Установка ЗУ-23-2 имела лишь коллиматорный прицел с подсветкой сетки, но визуально опознать цель в темноте оказалось практически невозможно. Особенно такую малоразмерную, как относительно небольшой беспилотник.
– Меняем позицию, – приказал лейтенант Сычев.
Увешанный ветками КамАЗ уже привычно вырулил на разбитую проселочную дорогу. На марше его прикрывали БТР и собственный «Урал» с пушкой в кузове.
И снова невеселые вести ждали русских зенитчиков по возвращении с боевого дежурства.
– Эта чертова БМП-2 «укропов» снова выезжала на позицию. Дала поздно вечером пару очередей по окнам домов. В одном из них семья как раз ужинать собиралась… Обошлось без жертв, но сразу трое детей ранены: 16, 14 и 9 лет. Две девочки и мальчик. Сейчас в реанимации, – сообщил русским зенитчикам дежурный офицер[7].
Те переглянулись, у Игоря Сычева во взгляде читался вопрос, а вот у Макса Полевого в глазах оставалась одна решимость. Офицеры вышли из здания штаба.
– Слушай, Игорь, ну надо же наказать тварей! Подростки-то чем виноваты…
– А как ты это сделаешь?
Офицеры посмотрели на жилой массив обычных панельных пятиэтажек. Большинство квартир жильцы покинули – уехали в эвакуацию еще весной. Но некоторые окна приветливо и уютно светились желтыми огоньками среди позднего осеннего вечера. Макс подумал, что вот так же уютно светятся окна квартиры Виктории в маленьком и уютном асфальтовом южном городке… Там, за кремовыми шторами, молодая женщина укладывает спать свою малышку, тихо напевая ей колыбельную или читая сказку на ночь.
А ее светящиеся уютным теплым светом окна уже перечеркнуты перекрестьем прицела. Уже наведена 30‑миллиметровая пушка, которая с двух километров с уверенностью прошьет стену панельной многоэтажки. Лежат в лентах тяжелые серые снаряды, начиненные взрывчатой смертью… Темп стрельбы – 600–800 выстрелов в минуту.
– Послушай, Игорь. За счет оптико-локационной станции нашего «Панциря» мы сумеем первыми засечь эту долбаную бээмпешку! И «размотаем» ее – с нашими-то пушками!..
– Пошли к местным командирам, Макс, изложишь им свой бредовый план.
Местные офицеры «бредовый план» одобрили. Они и сами пытались достать украинскую БМП из противотанкового ракетного комплекса и накрыть артиллерией. Но там, видимо, экипаж оказался тертый и всякий раз уходил от возмездия. Теперь решили применить инновации в военном деле, как выразился один из местных офицеров.
Тяжелая лента 30‑миллиметровых снарядов легла в короб боепитания спаренных зенитных автоматов «Панциря-С1». Всего на два спаренных ствола запас снарядов составил 1404 штуки. Учитывая их просто адскую скорострельность – не так уж и много. Лейтенант Полевой закрыл крышку короба и с усилием, рывком потянул за тросик перезарядки. Раздался характерный лязг затвора.
– Ну что там, Макс?
– Порядок!
– Послушай, Игорь, дай я сам эту БМП «загашу»?!
– Валяй, твоя идея, – несколько флегматично ответил лейтенант Сычев. – Я на подстраховке.
«Панцирь-С1» снова находился на позиции, но теперь офицеры боевого расчета следили не за небом, а за наземной обстановкой. Местные офицеры определили примерно, где может снова появиться эта треклятая украинская БМП-2.
– Ну, где же ты, сучка бандеровская?.. По времени как раз должна появиться.
Как раз на этом участке ремонтники днем восстановили разбитые украинским обстрелом линии электропередачи. В домах должен вечером появиться свет. А это – самая лучшая приманка для бандеровских мразей, любителей пострелять по окнам домов…
– Вот он! Засек цель, наземная, удаление 2500 метров. – Макс включил приближение электронно-оптического прицела.
– Уверен? – осведомился Игорь.
– В любом случае на той стороне может быть только противник. Готов работать пушками.
– Разрешаю.
Так получилось, что бандеровская БМП-2 открыла огонь первой. В сторону освещенных окон домов на окраине Горловки протрещала короткая, видимо, пристрелочная очередь. Сверкающие на экране тепловизионного прицела трассеры унеслись к жилой застройке.
– Говоришь, 800 выстрелов в минуту… Получай мои 5000! – Макс нажал на гашетку.
Сверху затрещали спаренные скорострельные пушки. Забарабанили стреляные гильзы. На экране тепловизора было видно, как россыпь ярких «светлячков» трассирующих снарядов ударили по бандеровской БМП, взрывали землю вокруг нее. Ярко-белый фонтан взрыва полыхнул на темно-сером фоне тепловизора. Внутри боевой машины пехоты начал рваться боекомплект. Выглядело это как гигантский фейерверк. Светящиеся брызги разлетающихся снарядов и патронов были отлично видны. Бронированная коробка БМП-2 оказалась развороченной, словно консервная банка на костре.
– Получили по заслугам! – констатировал Игорь. – Меняем дислокацию.
В штабе их встречали, как героев. От щедрот отсыпали боекомплекта, ведь 30‑миллиметровые снаряды подходили и к зенитным автоматам «Панциря-С1», и к пушке той же БМП-2. Еще вечно невыспавшийся подполковник обещал «накатать рапорт» с благодарностью на имя командира зенитного дивизиона.
Когда зенитчики вернулись из Горловки обратно в дивизион, Федор Дмитриевич объявил лейтенантам выговор за излишнее безрассудство и риск.
– Вы что – в танке?! – разбушевался подполковник Филимонов. – А если бы вы с первого раза не попали по этой БМП? Мне тогда на вас похоронки писать… И отсылать их вашим матерям?..
Оба лейтенанта покаянно молчали, уперев взгляды в пол.
– Та БМП, наверное, знатно полыхнула? – Тон Федора Дмитриевича смягчился.
– Так точно, товарищ полковник! – расплылся в улыбке Макс. Но тут же посерьезнел. – Надо было наказать этих бандеровцев, трое детей ранены из-за них. Где справедливость?!
– Эх, молодые-глупые… Справедливость им подавай. Действия расчета, как тактически грамотные, одобряю! Но вот безрассудство и риск поощрять не могу. Появятся у вас еще звезды на погонах и седина на висках, поймете меня. – Федор Дмитриевич пригладил седые усы. – В общем, пока не проведете регламент на технике, из расположения части – ни ногой! Стволы зенитных автоматов какой настрел имеют?
– Уже порядочный, менять однозначно надо… – ответил лейтенант Сычев.
– Вот и поменяете… Свободны, товарищи лейтенанты.
– Есть!
Из штаба оба молодых офицера вышли, прямо скажем, не в лучшем расположении духа. Вроде бы и поощрение заслужили, а тут – на тебе! Хотя они оба понимали правоту командира. Но от этого – не легче. Особенно сокрушался Макс.
– Все планы пошли прахом! Я же ведь к Виктории хотел вечером поехать.
– Да, елки зеленые!.. Что значит, не везет…
– Хотя какая разница? Время есть, может, и успеем! – хлопнул друга по плечу Макс.