Пулей сбить летящую пулю! – такое подвластно только русским зенитчикам. Сработал лазерный неконтактный датчик цели, и мощная боеголовка зенитной ракеты взорвалась высоко в бескрайнем синем небе, выбрасывая вперед расширяющееся кольцо из множества стальных стержней, которые еще и вращались, как лопасти пропеллера или зубья огромной фрезы. Они буквально вгрызлись в стальной корпус «Точки-У», разрывая его на части, буквально выворачивая наизнанку всю ее высокотехнологическую начинку. Скоростной напор воздуха довершил начатое: украинскую тактическую ракету буквально вывернуло наизнанку! А тут еще взорвались почти одновременно боеголовки еще двух зенитных противоракет.
Высоко в небе прозвучал громкий раскатистый гром, вспухло совсем не страшное серовато-черное облако разрыва. Вниз посыпались бесформенные дымящиеся обломки. Весь перехват – от момента захвата «Точки-У» локаторами «Панциря», пуска зенитных ракет и их взрыва в воздухе – занял всего шесть секунд!
Но на этом противовоздушный бой все еще не закончился.
– Стрелявшим комплексам выключить высокое и сменить позицию, – приказал капитан Полевой. – Командирам расчетов вести наблюдение через ОЛС.
– Вас понял, высокое напряжение выключено, РЛС не активна. Гидравлические домкраты убраны, начал движение. Наблюдаю за воздухом через оптико-локационную станцию.
Командирский «Панцирь-СМ» тоже выехал из капонира на запасную позицию. В то время как оператор обесточил радиолокатор, Макс наблюдал по электронно-оптическому каналу за воздушной обстановкой.
Ответного удара украинской армии следовало ждать в любое мгновение, и каким он будет – никто не знал. Тем не менее батарея капитана Полевого боевую задачу выполнила.
Глава 33Третий закон Кларка
Конечно, Отдельный зенитный дивизион отнюдь не действовал в отрыве от основных сил Русской коалиции. Вокруг места дислокации дивизиона раскинулись позиции других подразделений. В основном мотопехотных. В капонирах стояли угрюмые лобастые танки с кубиками динамической защиты на башнях и массивных корпусах, боевые машины пехоты, в том числе и современных БМП-3М со спаренными 100‑миллиметровой и 30‑миллиметровой пушками. В общем, техники здесь, на важном участке возле Запорожской АЭС, хватало. Извилистые окопы, блиндажи и укрепленные огневые точки образовывали единую систему обороны.
Но вскоре к позициям Отдельного зенитного дивизиона, как говорится, «присоседились» очень интересные войска.
Максим, выйдя поутру из блиндажа, с удивлением увидел, как неподалеку остановился обычный уазик-«таблетка», только с более высоким салоном, напоминающим реанимобиль. Вышедший из нее офицер что-то пытался спросить у часового. Тот только указал на табличку на дереве: «Стой! Граница поста». Неизвестный и незваный гость отошел от солдата при исполнении и раздосадованно плюнул на грунтовку, поправляя укороченный автомат на ремне.
Капитан Полевой направился к нему.
– Товарищ комбат, тут товарищ майор… – доложил часовой.
– Молодец, Захарьин, хорошо службу несешь! – похвалил Максим. – Объявляю благодарность.
– Служу России!
Неизвестный офицер продолжал ждать возле своего уазика.
– Здравия, товарищ майор! Вы, случайно, не из контрразведки? – пошутил Макс.
– Тот скрытый враг, с которым я борюсь, страшнее самого коварного шпиона! – невесело усмехнулся офицер. – Командир Отдельного батальона РХБЗ майор Семенов Вячеслав Андреевич.
– Вы к нам по делу или как? – поинтересовался, представившись как положено, Макс.
– По делу, причем не только к вам, но и к вашему начмеду.
– Ну, у нас на батарее из медицины только санинструктор, да и то – только по «штатке».
– В общем, нужно раздать всем вашим офицерам и солдатам таблетки йодида калия. Они насыщают щитовидную железу и препятствуют захвату радиоактивного изотопа йода-131 в случае… Ну, вы понимаете.
– Да, я что-то такое слышал про йодид калия, его еще, кажется, называют «белым йодом»…
– Точно так, соображаешь, капитан!
– Товарищ майор, а сам-то на атомной станции был?
– Был, в ту самую ночь, когда мы ее взяли под контроль.
– И как там? А то возле АЭС служу и ни разу там не был.
– Да как тебе сказать, капитан… Собственно, нечего там делать – в зону радиационного карантина без спецпропуска все равно не пропустят. А так – обычная электростанция. Вот я тоже в реакторном зале не прогуливался и ничуточки от этого не страдаю. Хотя Центральный щит управления нам все же показывали. Мы же эрхабэзэшники, все больше по окрестностям ездим, радиационный фон, будь он неладен, контролируем.
– И как фон?..
– В норме.
– Анекдот старый вспомнился по поводу Чернобыльской АЭС, – усмехнулся Макс. – Верховная рада Украины разработала новые привилегии для чернобыльцев. Те, кто проживает в 30‑километровой зоне отчуждения, будут носить приставку «фон», кто живет в 10 километрах от ЧАЭС – «ваша светлость», а те, кто работает на самой станции, будут именоваться «ваше сиятельство»!
– Да уж, анекдот на злобу дня, – оценил офицер радиоактивной, химической и биологической защиты.
А вот следом за РХБЗ приехали специалисты РЭБ – радиоэлектронной борьбы, те самые, о которых говорил на штабном совещании полковник Филимонов.
– Здравия желаю, я – капитан Никифоров, командир подразделения РЭБ. Будем прикрывать вас от малогабаритных беспилотников и ударов управляемых ракет. Моя станция – «Москва-1» – работает в режиме пассивной радиолокации. Она сама только сканирует и распознает собственное излучение самолетов, БПЛА или ракет противника. И ставит при необходимости им помехи. Также может передавать данные и вам – на зенитные комплексы «Панцирь», – пояснил капитан Андрей Никифоров. – Дальность обнаружения излучения самолетов и крылатых ракет – до 400 километров. Станция автоматически определяет тип и степень воздушной угрозы.
Пока офицер рассказывал, неподалеку от замаскированных позиций «Панцирей-СМ» остановились два таких же четырехосных КамАЗа, только вместо спаренных пушек и ракет у них наверху стояли непонятные, фантастического вида антенны.
– Полезная система, может нам пригодиться! – оценил Макс. – Вы располагайтесь, если необходимо, я пришлю своих бойцов, чтобы они помогли вам обустроить капониры для техники и маскировку.
– Спасибо, капитан.
– Как у вас с кормежкой?
– Сухпайки выдали… – неопределенно ответил офицер РЭБ.
– В таком случае будем рады видеть вас за нашим столом! У нас тут неподалеку и полевая кухня есть!.. К тому же представлю вас офицерам своей батареи.
В это время рядом с тяжелыми четырехосными КамАЗами комплекса РЭБ остановились несколько бронеавтомобилей СПМ-2М «Тигр», тоже утыканные антеннами, как еж иголками.
– А это что за чудо техники?!
– Тоже комплекс РЭБ «Силок», предназначен для противодействия разведывательным и ударным беспилотникам.
– Ну что ж, будем работать вместе!
За обедом, за общим столом, капитан Полевой представил специалистов РЭБ офицерам своей батареи. Ребята, как и зенитчики, оказались молодыми и с высшим образованием. Радиоэлектронная направленность все же обязывала иметь весьма высокий уровень культуры. К тому же офицеры и ПВО, и РЭБ были специалистами, влюбленными в свою профессию. В этом с ними могли поспорить, наверное, только летчики.
– Ну, за содружество родов войск! – поднял тост Максим Полевой.
Конечно, на позициях в батарее царил сухой закон, и с этим было строго. Но для особых случаев у капитана Полевого, как и у всякого уважающего себя командира, существовал небольшой, но значимый запас на все случаи жизни. Да и пропустить за обедом по рюмке хорошего коньяку – вполне допустимо.
– А вы знаете, что Россия является первой в мире страной, применившей радиопомехи в боевых условиях?! А случилось это даже не в Великую Отечественную войну, а гораздо раньше – 15 апреля 1904 года во время Русско-японской войны! Тогда по приказу командующего Тихоокеанской эскадрой вице-адмирала Павла Ухтомского удалось создать радиопомехи японским кораблям, дезорганизовать и нарушить их артиллерийскую стрельбу. С тех пор 15 апреля – наш профессиональный праздник, – поведал такую удивительную историю капитан.
– Да уж, поистине: Россия – родина слонов! Вот этого я действительно не знал, – удивился Максим. – Что касается нас, то мы и сами не летаем, и другим не даем! А праздник у нас традиционно – во второе воскресенье апреля.
– У меня вообще с назначением командиром подразделений радиоэлектронной разведки связана настоящая драма, – поведал капитан Андрей Никифоров. – Ведь я же уже должен был майора получать и переводиться инструктором в учебный центр РЭБ! А вместо этого мне предложили командовать в реальной боевой обстановке уникальным электронным комплексом. От такого я не смог отказаться.
– Вот, блин! У меня такая ж фигня – должен был получать первую крупную звездочку на погоны и идти начштабом дивизиона. А там – академия… А вместо того предложили командовать батареей новейших зенитных ракетно-пушечных комплексов, – с чувством ответил Максим. – Правда, по поводу дальнейшей учебы наш генерал ПВО дал слово.
Так что оба офицера нашли еще одну точку соприкосновения, кроме профессиональных интересов. И это было очень важно.
В армии всем известно, что специалисты РЭБ с иронией относились к зенитным ракетам и пушкам, предпочитая действовать тоньше и «интеллигентнее». А вот офицеры ПВО хоть и использовали радиолокаторы и сложнейшие компьютеры наведения и расчета траектории воздушных целей, но предпочитали более грубый, но зато надежный и однозначный перехват и физическое уничтожение объекта. В общем между ПВО и РЭБ отношения были как между мушкетерами короля и гвардейцами кардинала из бессмертных романов Александра Дюма.
Тем не менее вместе они дополняли друг друга, что не просто повышало боевую эффективность, а выводило их на качественно новый уровень эффективности в современной сетецентрической войне.