— Было весело, но у нас девушка сидит с нашими детьми, и ей нужно успеть вернуться домой.
Скорбь Картеров звучала весьма искренне.
— Ты тоже, Мэтт? — добавил Остин.
— Боюсь, что да. Хочу поработать с утра.
— Тогда подожди минутку. Я хотел показать тебе те фото с “Денверенции”. Совсем забыл.
Когда Картер спустился в нитросинкретическую лабораторию, Маршалл спросил:
— Я всё ещё слишком невинен. Что за “Денверенция”?
— Поклонники научной фантастики хорошо организованы, — объяснила Бернис, — и собираются ежегодно на всемирные конференции. Последняя была в Денвере, поэтому фанаты, неисправимые любители неологизмов, назвали её “Денверенцией”. Следующая будет здесь, в Лос-Анджелесе, и, боюсь, её обзовут “Тихокон”.
Последующие десять минут все рассматривали фотографии неведомых Маршаллу людей. Как он понял, Картер был энтузиастом фотографии, знакомым со всеми известными фотографическими ухищрениями и даже дополнившим их список в нитро-лаборатории, где сам занимался их разработкой и печатью фотографий. Фотографии были хороши, особенно обнажённая, забредшая туда по ошибке. Она напомнила ему Леону до её реформирования. Он сообщил это, после чего остальные мужчины выказали ей определённое уважение, которого не демонстрировали в адрес матери двух замечательных детей.
— А что, — спросил он наконец, — это за странное зрелище?
— Это? Костюмная вечеринка в последний день. Оденьтесь Своим Любимым Персонажем Сай-Фая. Берни хотела пойти как Дейл Арден[34], но, боюсь, это был слишком амбициозный проект.
— А кто этот тип с бородой и палкой?
— Остин, — сказала Бернис. — Нравится мне это фото.
— Ага. И на чём вы в итоге остановились?
— Злая королева Иксиона из цикла Джо про Космический легион. Вышло забавно.
— Было весело, — повторила Леона, когда они спускались по лестнице. — Думаю, отложу на время детективы и попробую эту странную штуку. Выглядит аппетитно. А ты? А ты? — повторила она в наступившей тишине.
— Эм? Ой. Извини, дорогая. — Лейтеннт Маршалл задавался вопросом, стоит ли ему рассказать Хилари Фоулксу, как проницательно он вдруг догадался о личности его столь неуклюжего убийцы.
Третий день: суббота, 1 ноября 1941 года
Фотография и знание того, что снимок сделал один из изображённых на нём.
“Этого мало, чтобы двигаться дальше”, — подумал Маршалл, сидя за своим столом и просматривая последние рутинные отчёты по Джонатану Тарбеллу, ничего ему не сообщившие.
И что связывает эти два дела вместе? Номер телефона и чётки.
Любой из его коллег расхохотался бы ему в лицо или, по крайней мере, насмешливо улыбнулся бы. Но Маршалл не мог не поверить, что эти два дела — одно, а его главная обязанность на данный момент не столько раскрыть убийство бродяги Тарбелла, сколько предотвратить убийство Хилари Фоулкса.
— Позволь ему быть убитым, — сонно протестовала Леона, когда они ложились вечером спать. — Тогда это будет крупное дело с заголовками про Наследника Фоулкса, а ты сможешь раскрвыть его и прославиться. И кому какое дело, жив Хилари или умер?
Тогда Маршалл принялся объяснять базовую святость и важность человеческой жизни, жизни любого человека (что было весьма любопытным предметом разъяснений для 1940-х годов), а также значение превентивных мер сравнительно карательных в выполнении полицейским своих обязанностей, пока Леона не сказала, что на дебатах в Оксфорде он был великолепен, но в такое время перебудит детей. И он заснул, но во сне продолжал преследовать и пытаться сорвать планы широкогрудого чернобородого человека, пытавшегося удушить чётками того фаната со странной фамилией, что напоминал Хилари.
Там ещё было что-то про ракету и старый томик “Кто есть кто”, хотя утром он не смог припомнить, к чему они там возникли. (Полная запись этого сна вызвала бы сильнейший интерес Остина Картера или Хьюго Чантрелла, поскольку оба были учениками Дж. У. Данна[35].)
Сон напомнил ему, что делать. Отложив отчёты по Тарбеллу, Маршалл снял трубку, набрал внутренний номер и распорядился тщательно опросить всех театральных костюмеров, чтобы проследить аренду большой лопатообразной чёрной бороды для роли Дерринджера. Наверное, нет смысла, но попытаться стоит.
Всё ещё держа трубку в руке, он поколебался, затем решительно кивнул самому себе, вызвал внешнюю линию и набрал неуказанный нигде номер Хилари Фоулкса.
“Алло” Вероники Фоулкс было щедро наделено неопределённым эмоциональным подтекстом. Маршалл мог представить, как она заказывает продукты, если вообще предаётся столь плебейскому занятию, с величием Борджа, закупающей месячный запас аква-тофаны[36].
— Могу я поговорить с мистером Фоулксом?
— Кто это?
— Дьявол с трубкой, — извращенчески выразился Маршалл, заинтересовавшись, не сбросит ли она звонок.
Она этого не сделала. Через мгновение мягкий низкий голос Хилари спросил:
— Да? Да?
— Это Маршалл, мистер Фоулкс.
— О. Подождите минуту. Я переключу на аппарат в своём кабинете. Подождите минутку.
Маршалл ждал и размышлял, почему Хилари всегда всё повторяет. Это походило на заикание или тик и, вероятно, немало бы развлекло психоаналитика.
— Да, — через несколько секунд продолжил Хилари. — Я не хотел тревожить жену, лейтенант. Она ужасно нервничает после того случая с бомбой. Ужасно. А что вы об этом узнали? Что это была за бомба?
— Самая распространённая. Никакого творческого воображения. Любой человек со связями в преступном мире легко может такую раздобыть.
— В преступном мире? Связи? Но, лейтенант… Вы же не имеете в виду, что мне угрожает банда?
— Не спешите с выводами, мистер Фоулкс. У самых неожиданных людей могут быть связи в преступном мире. Особенно с учётом политической обстановки в этом городе. Я полагаю, что даже столь посторонний всему этому человек, как вы, имея ваши средства, мог бы заполучить такую машинку, немножко принюхавшись и умаслив. Наша единственная надежда отследить её — через коробку, и это не слишком вероятно.
— О, — печально проговорил Хилари.
— Но я хотел спросить вот что: вы вспомнили ещё каких-нибудь… так сказать, кандидатов?
— Нет, лейтенант. О Боже, нет. Кроме того, что я говорил…
— Да. Различные люди, кого вы могли задеть как распорядитель прав. Тогда скажите: вы когда-нибудь задевали некоего Остина Картера?
— Картер? Картер? Позвольте… О да. Это тот человек, что хотел цитировать всё подряд из книг моего отца и не платить за это. Я проявил твёрдость; так что он убрал все цитаты, лишь бы мне не платить.
— И всё?
— Да, лейтенант. Да, кроме… Ну, — хихикнул Хилари, — сознаюсь, я мог сыграть некоторую роль в том, что “Метрополис-Пикчерз” отказали мистеру Картеру с его последним романом. Я, естественно, чувствовал, что человек, проявивший столь шокирующую непочтительность к моему отцу, едва ли приемлем на той же студии, что проделала такую прекрасную работу по выпуску фильмов о докторе Дерринджере. Естествннно.
— Естественно, — эхом откликнулся Маршалл, восхищаясясь наивной изобретательностью, с которой Хилари подавал дело.
— Но, лейтенант…
— Да?
— Вы имеете в виду, что вы… что у вас есть какие-то улики против этого мистера Картера?
Маршалл поколебался.
— Вы будете сегодня днём дома?
— Да.
— Хорошо. Давайте встретимся. Я хотел бы задать вам ещё несколько вопросов и дать некоторое представление о том, какие у меня есть доказательства. Там посмотрим, пожелаете ли вы предъявить обвинения.
— Бог мой! — ахнул Хилари. — Такая быстрая работа, лейтенант. Такая быстрая. Я и не ожидал…
Последовало долгое молчание. Маршалл дважды повторил: “Да?” Ответа не последовало. Он громко произнёс: “Мистер Фоулкс!” и услышал стон и что-то вроде грохота. Затем на линии повисла тишина.
Он безрезультатно покачал телефонным аппаратом, затем повесил трубку и вновь набрал номер. Занято — трубка у Фоулкса была всё ещё поднята.
Маршалл набрал внутренний номер, отдал определённые распоряжения, повесил трубу и потянулся за шляпой.
Затем, по некотором размышлении, он набрал номер, найденный у Джонатана Тарбелла.
Перед зданием не было никакого ажиотажа. Ни толп, ни патрульной машины.
— Может, тревога и ложная, — сказал Маршалл сержанту Рэгленду. — Но оставайся здесь, перед входом. В это время утра толп не будет. Узнавай имена всех, кто выходит, и причину их пребывания здесь.
Первым делом он поднялся к управляющей. Та сдержанно поприветствовала его.
— Да, я поднималась к Фоулксам. Но миссис Фоулкс сама открыла дверь и заверила меня, что её муж, как обычно, работает в кабинете. Я не могла врываться, не правда ли? И, поскольку вы решили не говорить мне, в чём дело…
— Всё в порядке, — сказал Маршалл. — Спасибо.
— Надеюсь, вы понимаете, — продолжала она, — что в этом доме не так уж привычны к полиции…
— Простите. Но мы появляемся, когда нужны. Спасибо.
Он поднялся на лифте, почти что испытывая облегчение. Если Вероника Фоулкс, в той же самой квартире, ничем не обеспокоена… Он мысленно запнулся. Если, конечно, не сама миссис Фоулкс…
На звонок в дверь Фоулксов ответила горничная Алиса.
— Я хотел бы поговорить с мистером Фоулксом.
— Он у себя в кабинете, сэр, и, боюсь, он не хотел бы, чтобы его беспокоили.
— Это очень важно.
— Я помню, сэр. Вы из полиции. Но даже ради полиции я не могу отрывать мистера Фоулкса. Он очень привередлив, сэр.
— В чём дело, Алиса? — К горничной подошла Вероника Фоулкс, облачённая в неглиже слишком впечатляющее и пышное, чтобы быть соблазнительным. При виде посетителя её глаза заблестели. — Опять вы!
— Простите, миссис Фоулкс. Но очень важно немедленно поговорить с вашим мужем.