[46], за которой чертовски трудно следить без этой таблицы. Да и с ней тоже. Так что всё помимо серии — это Роберт Хэдли, то есть то, что продаётся по центу за слово и дороже. Я не хочу наносить ущерб коммерческой ценности этих имён, так что всякий раз, когда я продаю брак дешевле цента, это Клайд Саммерс.
Маршалл был почти против своей воли очарован. Возможно, Остин Картер слишком любил слушать самого себя, но говорил он хорошо. Болтовня другого человека, если тот умён, самое интересное, что можно слушать; а данный образец болтовни был интересен в высшей степени.
Тем не менее, лейтенант был при исполнении.
— Каковы ваши рабочие часы? — спросил он.
— Я, как правило, встаю где-то в половине девятого, а к половине десятого уже стучу здесь. Перекусываю, когда можно приостановиться, а потом, если получится, работаю до трёх-четырёх. Знаю, некоторым лучше работается по ночам, но я предпочитаю дневное время, разве что не укладываюсь в срок.
— И вы работали над этим весь день?
— Да, не считая сандвича совсем недавно, и весьма приличного. Сегодня работа пошла.
— И в одиночестве, конечно? — Картер странно посмотрел на него, и Маршалл поправился: — В смысле, боюсь, у вас много помех вроде меня?
— Нет, и, честно говоря, я бы добавил “Слава Богу”, если бы вы не появились меня потревожить как раз в тот момент, когда я рад был отвлечься. Ещё пива?
— Спасибо, полагаю, что стоит. Скажите, Картер. У вас хороший теоретический ум. Вы когда-нибудь пробовали применить его к иным проблемам, помимо науки и фантастики?
Остин Картер протянул ему пиво.
— Вы имеете в виду убийство?
— А почему вы спросили?
— Припомнил, что ваша жена — фанат. Подумал, может, она вам создала какие-то проблемы.
— Собственно говоря, так и есть. Она пробует свои силы в детективном романе и творчески заперла сама себя в запертой комнате, из которой теперь не может выбраться. Подумал, может, вы захотите развлечься.
— Продолжайте, — кивнул Картер. — Попробую. Иногда достаточно подбросить идею, и что-то да выгорит.
— Итак: у вас есть человек с ножом, вонзённым в спину под таким углом, что доктор клянётся — эту рану нельзя нанести себе самому. Он в кабинете своей квартиры, комнате с тремя дверьми. Одна из них ведёт в ванную в тупик. Перед другой три абсолютно надёжных свидетеля, которые заверяют, что её не использовали. Третья на цепочке изнутри и открывается только на дюйм, так что ни одна рука не могла бы накинуть эту цепочку снаружи. Оконные экраны закрепляются изнутри, а стена снаружи окон, находящихся в трёх этажах над землёй, совершенно отвесная. Она пыталась создать самую запертую в мире комнату и, боюсь, перестаралась.
Говоря всё это, Маршалл внимательно наблюдал за хозяином дома, но не заметил ни малейшего проблеска чувства сины. Вместо этого худое лицо Картера расцвело весёлой улыбкой. Он сделал большой глоток и объявил:
— Сама простота, мой дорогой Ватсон.
— Мило, — сухо заметил Маршалл. — Так как убийца вышел?
— Ну, я могу придумать три возможных способа. А) Он не выходил, потому что его там никогда и не было. Кинжал телепортировался сквозь пространство в сердце жертвы. Вспомните Чарльза Форта[47] и не смейтесь сразу. Если в запертой комнате с потолка могут падать камни, если люди могут сгореть на нетронутых огнём кроватях, то телепортировать кинжал просто. Не то чтобы я уверен в угле направления удара при телепортации; но, в общем, вам нравится?
— Продолжайте.
— Б) Убийца разобрал составляющие его атомы с одной стороны стены, профильтровал их осмосом[48] и вновь собрал на другой стороне. Не то чтобы я много думал об этом. Склонен полагать, что сознательная или подсознательная перегруппировка атомов тела объясняет превращения вурдалака и способность вампира проходить сквозь запертые двери; но сомневаюсь, овладело ли этой силой какое-либо нормальное, не сверхъестественное существо.
Маршалл проникся духом происходящего.
— А есть какая-то гарантия, что убийца нормальный, а не сверхъестественный?
— В детективе — да. Правила игры. В жизни, конечно, нельзя быть столь уверенным, не так ли? Но куда более вероятно: В) Убийца просто вошёл и вышел сквозь четвёртое измерение пространства. Вспомните, что для обитателя двумерного пространства проблема того, как войти в квадрат, очерченный со всех четырёх сторон, фантастична и неразрешима. Для нас в этом нет ничего сложного; мы просто проходим сквозь третье измерение. Например… — Его ловкие пальцы выложили на столе квадрат из четырёх спичек. — Наш друг Игнатиус К. Флатман, — (являвший собой скрепку), — хочет туда попасть. Он пробует каждую стену квадрата, и это невозможно. Но я могу просто поднять Игнатиуса… вот так… и поместить его прямо посередине его невозможной ситуации. Так и ваш убийца мог покинуть запертую комнату посредством иного измерения, перпендикулярного всем трём, известным нам. Или вот, ещё красивее: возможно, Нечто подняло его из той комнаты, как я сейчас поднимаю Игнатиуса, и, возможно, Нечто постепенно, в шутливом расположении духа, переместит его… вот так… прямо в ваши руки.
Маршалл поднял Игнатиуса К. Флатмана и принялся его жестоко крутить.
— И это всё?
— Я назвал три варианта? Ну, вот четвёртый, и он мне нравится больше всего. Г) Убийца вошёл в комнату совершенно обычным способом и столь же обычным способом из неё вышел, возможно, через дверь гостиной.
— Но показания…
— Знаю. Только, видите ли, убийца сделал это в… Когда произошло убийство?
— Между половиной одиннадцатого и одиннадцатью.
— Тогда убийца ушёл примерно в девять утра.
— До убийства?
— Конечно. Он совершил убийство, перевёл циферблаты своей верной машины времени примерно на час назад и вышел из комнаты. Он мог запереть каждый мыслимый выход изнутри, а затем спокойно вернуться и уйти через один из этих выходов до того, как его запер. И, что ещё лучше, к Невозможной ситуации он мог добавить Безупречное Алиби. Он мог затем позвонить детективу, ведущему дело, и навестить его в тот самый момент, когда было совершено убийство.
— Я как пьяный, — проговорил Маршалл.
— Теперь понимаете, почему в научной фантастике не бывает детективов? Это единственная форма, невозможная для гипотетического журнала Дона из двадцать пятого века. Логически возможно столько манёвров, что исключить чью-либо вину никогда не удастся. Итак, теперь вы понимаете, как по-детски проста ваша запертая комната для научного фантаста?
— Понимаю. — Голос Маршалла помрачнел.
— А теперь, лейтенант, может быть, вы будете столь любезны рассказать мне, есть ли у вас какие-то соображения, кто убил Хилари?
Маршалл пил пиво, когда в него столь легко швырнули эту гранату. Брызги не пошли на пользу костюму, а ведь он только что вернулся из чистки. Теперь он стоял, возвышаясь над сидящим Картером.
— Если только, — медленно проговорил он, — вы не представите убедительного объяснения этим словам, то совершите небольшое путешествие в центр города.
— Полагаю, в этот момент я должен небрежно зажечь сигарету? Очень хорошо, я так и поступлю. — Пламя спички в его руке не шелохнулось. — Конечно, я знал, кто вы, лейтенант. Нет, Мэтт не предавал вас; но я вспомнил ваше имя из отчётов по делам Рима и Харригана, и я знал, что Конча Дункан — Харриган. Так что когда вы, детектив из отдела убийств, предположительно при исполнении, приходите сюда и услужливо выслушиваете мой бред, пока не появится возможность спросить, где я был утром, то я начинаю что-то подозревать. Затем вы детально излагаете “гипотетическое” убийство, якобы описанное вашей женой. Это уже слишком, лейтенант. Моя жена, конечно, пишет, и, кстати говоря, очень недурно, но сомневаюсь, смогла ли бы она это делать с двумя детьми на руках. Нет, вы так жестоко ошиблись, приплетя жену, что я стал абсолютно уверен — меня допрашивают, чтобы я Осознал Свою Вину в настоящем убийстве.
— А почему Хилари? — тихо настаивал Маршалл.
— Так это он? Не возражаете, если я издам скромное “Ура!”?
— Вы признаете, что были бы рады его смерти?
— Конечно. Поэтому я и догадался, что ваш визит связан с ним. Вы упоминали его вчера вечером, а он единственный человек, мотив для убийства которого я могу у себя найти.
Некоторое время оба они молча смотрели друг на друга. Затем Остин Картер проговорил:
— Ещё пива?
Маршалл расслабился.
— Нет, спасибо.
— До меня доходили зловещие слухи, что полиция не приемлет гостеприимства убийц.
— Это у британцев. Мы не столь привержены ритуалам. Но мне нужно поговорить с Хилари.
Картер поднял бровь.
— Лейтенант! Всё-таки спиритизм?
— Нет, — улыбнулся Маршалл. — Видите ли, Картер, нападение провалилось. Хилари Фоулкс всё ещё в высшей степени жив.
Картер был поражён и недоволен.
— О, ну ладно, — наконец, проговорил он. — Хоть что-то…
— Конечно.
— И я не арестован?
— Посмотрим, что скажет Хилари. Спасибо за пиво. — Маршалл остановился в дверях. — Кстати, сугубо конфиденциально, какой из этих методов вы использовали?
— Машину времени, конечно. Продемонстрировать?
— Как-нибудь в другой раз. Пока.
Стук клавиш возобновился почти что сразу после того, как Маршалл захлопнул за собой дверь.
Маршалл поднялся по впечатляющим ступеням, ведущим в больницу “Кедры Ливана”. В скорой помощи ему сообщили:
— Он достаточно оправился, чтобы двигаться самостоятельно, и настаивал, что хочет восстанавливаться в комфорте.
А “Кедры”, больница в Голливуде, естественно, подходили для отпрыска Фоулкса куда лучше скорой помощи.
— Я хотел бы увидеть мистера Фоулкса, — сказал он, подойдя к стойке.
— Вы из прессы?
— О Боже, нет. Я из полиции.
— О. Подождите-ка. Посмотрю, сможет ли он принять вас.