Сергей пожал плечами.
— Ну, так она еще ребенок.
— Конечно, ребенок, хоть у самой две дочки-близняшки, залетела на первом курсе. Но симптоматично, каково пространство мечты у этих детей. Я тебе говорю — вот результат провала отечественных технологий и всеобщего распада. Так что доделывай скорее свой кодек на пятьдесят два мегабита.
— На сто пятьдесят пять. На пятьдесят два, точнее, на пятьдесят один, у нас уже есть.
— Значит, пятьдесят одного недостаточно. Я тебе говорю, пока мы не освоим современных технологий, вся наша молодежь будет трахаться в Долине Смерти.
— А пока всякие разъевшиеся толстосумы вроде тебя будут требовать у нас гарантий, вместо того чтобы вкладываться в отечественную промышленность, мы вообще будем трахаться без всякого результата на манер того отрубившегося пилота. — Сергей мотнул головой. — Вообще — символичную сказку сочинила твоя подруга.
Николай, улыбаясь, покосился на Сергея.
— Сколько тебе нужно на твой модем?
— Двести тысяч баксов.
— Нет, столько не могу. У меня сейчас проблемы, завал на таможне.
— Да ладно, справимся как-нибудь.
Николай усмехнулся.
— Что-то не получается у нас смычки торгового капитала с промышленным.
— Не это главное. — Сергей, задумавшись, взглянул вдаль. — Все-таки в странное время мы живем.
— О чем это ты?
— Да так, обо всем. Перемешанные судьбы, растерянность, какие-то балаганные превращения и порывы к счастью. — Он остановившимся взглядом посмотрел на Николая. — Знаешь, у меня был сон. И что-то он не идет у меня из головы.
— Сон?
— Да. И какой-то непривычно ясный. Я разговаривал с человеком. Это был человек девятнадцатого века — европеец, но хорошо знающий русскую жизнь. Какая-то помесь Клаузевица с Шатобрианом. И он сказал мне: «Вы не понимаете сущности века, в котором живете. Вы не можете представить себе того, что произойдет буквально через два-три года. А может быть, и через несколько дней».
— И что же произойдет?
— И я спросил его, что же произойдет. Он сказал одну фразу, очень короткую. Знаешь, что он сказал?
— Нет.
— Он сказал — слова вернутся в словари.
— Слова вернутся в словари?
— Да.
— И что это означает?
— Не знаю.
— Слова вернутся в словари… — Николай озадаченно приподнял брови. — М-да. Что-то мистическое. Впрочем, в этом что-то есть. Что-то таинствено-многозначительное и намекающее на некую глубину. Но, впрочем, это все, что я могу сказать. Мы, танкисты-оптовики, не специалисты в разгадывании загадок.
— К сожалению, мы, кустари-радисты, тоже.
Они замолчали, додумывая каждый свое. Пройдя еще несколько шагов, они обнаружили, что, давно миновав аллею и площадь перед зданием, уперлись в запечатывавший дорогу прилавок с видеокассетами. Подняв голову и присмотревшись, Николай с философской торжественностью повернулся к Сергею.
— А вот и ответ на все вопросы. И твои и мои.
Сергей проследил за его взглядом. К алюминиевым трубкам, поддерживающим тент над прилавком, был прикреплен ватманский лист с названиями фильмов. В центре списка, на уровне глаз, каллиграфическим почерком было выведено: «Пока ты спал». Приписка гласила: «Ломовая мелодрама».
Николай с философской улыбкой повернулся к Сергею.
— М-да. Как всегда, ответ на все вопросы дает Голливуд.
Сергей стоически кивнул.
— И, как всегда, по сходной цене.
— Мелодрама. — Николай с удовлетворением поднял палец. — Зря ты подозревал мою подругу в лесбиянстве.
— Кто знает. — Сергей повернулся к продавцу. — О чем этот фильм?
Продавец вытащил кассету.
— Там одна девушка очень хотела познакомиться с парнем. И познакомилась. Но получилось так, что вышла замуж за его брата.
— А почему?
— Там запутанная история. Вообще-то я уже давно смотрел. Не помню. Там разные обстоятельства. У того парня одно яйцо было.
— Одно яйцо? А у брата — оба?
— Вроде оба.
— А этот — спал?
— Спал.
— Понятно. — Сергей повернулся к Николаю. — Грязная история. Права твоя подруга, такое лучше не смотреть в одиночку.
— Желание женщины — закон. — Николай достал деньги.
Заплатив за кассету, они повернулись на сто восемьдесят градусов и двинулись в обратный путь. Николай с трудом засунул кассету в карман куртки.
— Ну что ж, сюда, по крайней мере, мы сходили результативно. Ты-то сам что-нибудь будешь покупать?
Сергей пожал плечами.
— Сейчас посмотрю.
Выбравшись с площади, они снова пошли по аллее. Народу вокруг заметно прибавилось. Николай, оглядев шумящий вокруг рынок, с улыбкой взглянул на Сергея.
— Тебе не кажется, что чисто практическую проблему отоваривания предметами культурного ширпотреба мы решили каким-то чисто русским способом? Сначала прошли весь рынок, ни разу не взглянув по сторонам, а теперь, чтобы что-то купить, идем обратно?
Сергей с неуклюжим здравомыслием пожал плечом.
— Но нам же все равно пришлось бы возвращаться.
— Ну что ж, значит, и в русском способе делать дела есть что-то неизбывно практическое.
Перебрасываясь ничего не значащими фразами, они прошли еще сотню метров. Со всех сторон неслась музыка, одна запись сменяла другую. Проходя мимо одной из палаток и остановившись, чтобы закурить, Николай внезапно насторожился.
— Что это?
Сергей прислушался.
— Это Tristania. Есть такая норвежская металлическая группа.
— Металлическая? А почему вокал женский, оперный?
Сергей улыбнулся.
— У команд этого стиля гитарный звук занижен чуть ли не на две октавы. Вокал при этом нужен либо сверхвысокий, в женском регистре, либо низкий, хрипящий. У этих они по очереди. Это называется «красавица и чудовище».
Николай с удивленным видом постоял несколько секунд, слушая.
— Знаешь, а мне это нравится. Есть в этом что-то такое, одновременно как бы и классическое и современное.
Он направился к прилавку. Сергей ошарашено последовал за ним. Ларек торговал металлической продукцией. Купив по такому случаю ранний диск Blind Guardian и последний диск Therion, которого у него еще не было, Сергей присоединился к Николаю, с довольным видом неофита разглядывавшему свою покупку.
— Ну как, нравится?
Николай кивнул.
— Графически неплохо оформлено. Люблю такие сюрреалистические обложки.
— А на чем это слушать, у тебя есть?
Николай наморщил лоб.
— Ну, проигрыватель у меня где-то лежит на антресолях в старой квартире. Давненько, правда, наверно со студенческих лет, я его не слушал.
— Ты что, охренел? Это же компакт-диск, а не виниловый, его нельзя слушать на вертушке, музыкальный центр нужен.
Николай, то ли развлекаясь, то ли в самом деле озадаченный, пожал плечом.
— Серьезно? Ну что ж, придется купить. Ты меня проконсультируешь при покупке?
— Да что там консультировать. Внутри они все одинаковые.
— Ты считаешь? Ну что ж, хорошо, что ты меня предупредил. А то я человек далекий от музыки, трудно учесть все эти нюансы.
Николай сунул диск в карман. Вновь двинувшись по аллее, они без приключений выбрались с рынка и дошли до машины Николая. Остановившись около нее, Николай взглянул на часы.
— Два часа. Слушай, как ни жаль, боюсь, мне придется тебя покинуть. К трем у меня подруга приезжает, убегала с детьми пообщаться, а потом я обещал отдать себя в ее полное распоряжение. Так сказать, духовно и физически. Как говорится, положение обязывает.
Сергей кивнул.
— Ну что ж, выполняй свой долг мужчины и человека. До Садового подбросишь?
— Легко.
Выйдя на кольце, голоснув, он остановил машину; почти доехав, минут через пятнадцать он попросил шофера остановиться у продовольственного магазина. Купив по списку все, что просила жена, он не спеша направился к дому. Жена, открыв ему дверь и взяв пакеты, с любопытством и несколько встревожено взглянула на него.
— Пришел? Хорошо. Тебе тут обзвонились все. Через каждые полчаса звонят.
— Звонят? Сейчас?
— Ну да. Три раза этот твой Сергачев звонил, жаловался, что ты мобильный отключаешь. И Андрей два раза. Что-то ты им всем очень нужен. У вас что, что-то случилось?
Сергей задумчиво взглянул на нее.
— Может, и случилось. Что-нибудь просили передать?
— Да, я тут записала.
Жена подала ему листок. Там с пометкой «14.00» был записан отлично ему известный, впрочем, адрес центрального здания конторы Сергачева.
— Он сейчас на месте, ждет тебя там. Просил снизу позвонить. Может, все-таки пообедаешь? Я разогрела.
— Вряд ли. — Сергей с видом персонажа фильмов тридцатых годов сурово взглянул на жену. — К обеду не жди.
— А к ужину?
— Ну, к ужину-то наверно. Не те времена.
Жена опасливо посмотрела на него.
— Я тут телевизор включила, узнать, не случилось ли чего. Но вроде ничего не сообщают.
Сергей сурово взглянул на нее.
— Не все, что составляет наш ежедневный долг, сообщают по телевизору. Это секрет, но ты имей это в виду.
— У тебя что, спецзадание?
— Может быть. В нашей профессии бывает все. Может быть, меня даже наградят. — Он, подумав, всхлипнул. — Посмертно.
— Ладно, проваливай. Но к ужину все же возвращайся.
Сергей с чувством обнял жену.
— Береги детей.
— Иди ты к черту.
Отсалютовав жене пионерским салютом, Сергей захлопнул дверь. Секунду помедлив, он не спеша двинулся вниз по лестнице.
5
На улице, глубоко вздохнув и медленно миновав шелестящий садик, он прошел переулком и, выйдя на проспект, поймал такси; судя по тому, что Сергачев звонил неоднократно и начал звонить давно, следовало поторопиться. Водитель с удовольствием вел машину по свободным от пробок субботним улицам. Остановившись у все тех же разрытых траншей и пройдя по мосткам, Сергей миновал тенистый переулок и вышел на пустынную улицу с газонами и редким палисадником. Все было как вчера. Все так же солнце отражалось в зарешеченных окнах, трепетали редкие листочки на деревьях, и здание конторы Сергачева по-прежнему радовало глаз своими хамскими архитектурными формами. Пройдя по бетонной дорожке к главному входу, Сергей вошел в