ргии: антенна на крыше дома у Шульцев могла выдать столько энергии, сколько нужно, — просто никаких машин не было. Те немногие машины, какие имелись на планете, принадлежали всей колонии, и это были такие, без которых колония никак не смогла бы обойтись, например камнедробилки, или оборудование для тепловых ловушек, или сама энергетическая установка.
Джордж объяснял это так: каждый рейс с Земли должен был обеспечить баланс между людьми и грузом. Колонисты требовали, чтобы доставляли меньше иммигрантов и больше машин, а Колониальная комиссия всегда настаивала на том, чтобы посылать как можно больше людей, а импортируемые грузы свести к минимуму.
— Комиссия, разумеется, права, — объяснял он. — Если у нас будут люди, у нас будут и машины: мы их сами изготовим. К тому времени, как ты обзаведешься семьей, Билл, иммигранты начнут прибывать сюда с пустыми руками, совсем без грузов, и мы сможем снабдить каждого человека всем, начиная от пластмассовых тарелок и кончая механическим культиватором для обработки полей.
Я заметил:
— Если они будут ждать, пока я обзаведусь семьей, им придется повременить — и здорово. Я считаю, что холостяк может путешествовать быстрее и дальше.
Папа только ухмыльнулся с таким видом, как будто он знает что-то такое, что мне неизвестно, и не скажет мне этого. Я пришел в город, чтобы пообедать с ним и с Молли — и с пигалицей, конечно. Я не так-то часто виделся с ними с тех пор, как поступил на работу к папе Шульцу. Молли преподавала в школе, Пегги, разумеется, не могла ходить на ферму, а папа был очень занят да еще взбудоражен тем, что в двадцати милях от города обнаружили месторождение окиси алюминия. Он с головой ушел в новый проект и утверждал, что через один ганимедский год возможно будет получать листовой алюминий для продажи.
Вообще говоря, на Ганимеде не так уж тяжело поднимать ферму ручным трудом. Низкая гравитация очень выручает: не особенно утомляешься, таскаясь по полям. Моя масса была сто сорок два фунта, при том, что откармливала меня мамаша Шульц; это означало, что я весил меньше пятидесяти фунтов вместе со своими рабочими сапогами. Легкой была и тачка, даже нагруженная.
Но вы ни за что не догадаетесь, какое преимущество действительно делало работу по-настоящему легкой.
Ни малейших сорняков.
Совершенно никаких сорняков! Мы проявили крайнюю осторожность, чтобы их не завести. Как только нанесешь слой привозной земли, так вырастить урожай — плевое дело: зарой в почву семена и быстрее отступай в сторону, до того, как вырастет стебель и хлестнет тебя прямо по глазам.
Это вовсе не значит, что мы не работали. На ферме всегда есть чем заняться, даже когда не докучают сорняки. И относительная легкость нагруженной тачки приводила только к тому, что мы каждый раз наваливали на нее втрое больше. Но и веселились мы будь здоров. Я никогда прежде не видел семьи, где бы так много смеялись.
Я принес из города свой аккордеон и обыкновенно играл после ужина. Мы пели хором, папа Шульц гудел, сбиваясь с мелодии, и предоставлял всем находить ту тональность, в которой пел он.
Развлекались мы здорово. Гретхен оказалась ужасной насмешницей, когда ей удавалось преодолеть свою застенчивость. Но я всегда мог отыграться: притворялся, будто у нее голова загорелась, и грел руки об ее волосы, или грозил опрокинуть на нее ведро воды, пока она не сожгла дом. Наконец настал день, когда пришла моя очередь получать камнедробилку для работы на моей земле, и я почти пожалел, увидев, что ее привезли: так славно я проводил время у Шульцев.
Но к тому дню я уже научился холостить петухов и сажать рядками пшеницу; научиться-то предстояло еще многому, но не было никаких причин оттягивать начало работы на собственной ферме.
Для того чтобы камнедробилка могла начать функционировать, нам с папой нужно было подготовить территорию фермы: взорвать динамитом самые большие камни. Камнедробилка могла справиться только с валунами размером не более бочонка, зато с такими камнями она разделывалась великолепно. Динамит, благодарение Господу, дешев, и мы извели его огромное количество. Сырье для его изготовления — нитроглицерин, который не приходится импортировать с Земли, глицерин добывается из животных жиров, а азотная кислота — синтетический побочный продукт атмосферного проекта.
Папа провел со мной два уик-энда, изготовляя камни среднего размера из гигантских, потом решил, что может спокойно доверить эти взрывы мне, и я закончил работу сам. На дальнем конце нашего участка протекал ручей из тающих снегов, сбегающих с гор. Взрывами мы прорубили для него новое русло, чтобы он был поближе к тому месту, где мы поставим дом. Пока что мы оставили это русло сухим: мы просто не тронули на дне его огромную глыбу, с тем чтобы взорвать ее позже. Мы уничтожили целиком холмик порядочного размера и опрокинули его в ущелье со стороны озера.
Для этого потребовались огромные заряды, и я чуть было не обзавелся нимбом и парой крылышек, малость недооценив, как далеко летят иные из осколков! Но вообще эта работа была легкой, и мы много развлекались. Я взял напрокат в инженерном управлении виброперфоратор, с его помощью в любом обломке скалы проделывается отверстие в двадцать футов с той же легкостью, с какой нож входит в масло. Потом насыпаешь туда взрывчатки, остальное пространство заполняешь каменной пылью, поджигаешь запал — и удирай со всех ног.
Но с особенным удовольствием я подорвал ту скалу, которая напоминала человеческий череп. Уж это я как следует устроил, так ему с его злобным взглядом и надо! Когда мы проводили взрывные работы, нас посетил гость. Мы с папой только сделали перерыв, чтобы сесть пообедать, как пожаловал Сондерс — «человек из кулуаров», как папа его прозвал. Мы пригласили его разделить с нами наши припасы: он-то ничего с собой не принес, кроме аппетита. Он все жаловался: на то, на это. Папа пытался переменить тему разговора, расспрашивая, как у него продвигаются взрывные работы. Сондерс ответил, что дело это медленное. Папа спросил:
— Ведь вы получаете камнедробилку после нас, да?
Сондерс подтвердил и сказал, что хочет занять у нас взрывчатки: у него самого времени мало. Взрывчатку папа ему дал, хотя это означало лишнюю прогулку в город и обратно, да к тому же завтра после работы. Сондерс продолжал свое:
— Я хорошенько обдумал нашу ситуацию, мистер Лермер. Мы тут бьемся совершенно понапрасну.
— Вот как? — спросил Джордж.
Сондерс сказал:
— Да, в самом деле! Ну, во-первых, взрывать не должны сами поселенцы, нужно, чтобы власти прислали нам группы специально обученных людей. Это ведь входит в контракт: нам положено получить подготовленную землю.
Папа деликатно ответил, что, возможно, это и неплохая идея, хотя он не знает, где взять достаточное количество обученных команд, чтобы проделать всю работу на полутора тысячах новых ферм.
— Пусть администрация их наймет! — горячился мистер Сондерс. — Пусть специально привезут их с Земли. Теперь, послушайте, мистер Лермер, вы ведь работаете в конторе главного инженера. Вы должны замолвить там словечко насчет всех нас.
Джордж поднял вибратор и приготовился закладывать заряд. Через некоторое время он ответил:
— Боюсь, что вы обратились не по адресу. Я работаю в совершенно другом отделе.
По-моему, мистер Сондерс понял, что его тактика была неверной, потому что после этого он сказал:
— Во-вторых, я тут приглядывался к почве, или к тому, что они называют «почвой», — снова они делают совершенно не то, — он пнул ногой кусок скалы. — Эта штука никуда не годится. На этом вы ничего не сможете вырастить.
— Естественно, — согласился с ним папа. — Сначала надо образовать почву.
— Вот об этом я и говорю, — продолжал мистер Сондерс. — Вы должны иметь почву — богатый чернозем. Они нам говорят, что надо его выращивать — по квадратному футу за один раз. Мол, запахивайте в нее мусор, запускайте земляных червей — и еще множество всяких дурацких штук.
— Вам известен лучший способ?
— Да вот именно что известен! К тому я и клоню. Мы тут все пустяками занимаемся, делаем то, что велит нам шайка бюрократов, которые в жизни не вырастили ни одного урожая, и все ради нескольких дюймов землицы среднего качества — а ведь имеются миллионы кубических футов богатейшего чернозема, и они зазря пропадают.
Папа резко поднял голову:
— Где?
— Да в дельте Миссисипи, где же еще? Чернозем там залегает сотнями футов.
Мы оба на него так и вытаращились, но он говорил совершенно серьезно.
— Всего-то и нужно сделать — как следует все разровнять. А после положить настоящую земную почву на скалу, на глубину по крайней мере двух футов, тогда будет впору и работать. А так, как оно есть, мы только время зазря теряем.
Папа немного выждал, прежде чем отвечать.
— А вы себе представляете, сколько это будет стоить? — спросил он.
Мистер Сондерс отмахнулся от вопроса:
— Это совершенно неважно, важно то, что мы в результате получим. Ведь правительство хочет, чтобы мы здесь поселились, правда? Ну, так если мы все будем держаться вместе и будем на этом настаивать, мы все и получим, — он победоносно вздернул подбородок.
Джордж начал было что-то говорить, потом умолк. Он посыпал заряд сверху каменной пылью, похлопал по нему рукой, потом выпрямился и вытер с лица пот.
— Послушайте, гражданин, — сказал он, — неужели вы не видите, что мы заняты? Я собираюсь поджечь этот запал, предлагаю вам отойти подальше в безопасное место.
— А-а? — спросил Сондерс. — Какой силы заряд? Как далеко надо отходить?
Держал бы он глаза открытыми, сразу бы увидел, какой величины заряд и на сколько нужно отойти. Папа ответил:
— Ну, скажем, мили на полторы — или даже на две. И идите, не останавливайтесь.
Сондерс вылупился на него, негодующе фыркнул и двинулся прочь. Мы отошли от своего устройства и дали ему взорваться. Закладывая следующий заряд, я увидел, как у Джорджа шевелятся губы. Немного погодя он сказал: