— Вправду? — удивился Мэтт.
— По крайней мере, так говорит Динко. Он еще сказал, что со временем я научусь, как он выразился, «есть пирог вилкой» при самых разных обстоятельствах и на любой планете. Вот и все, на этом наш разговор закончился.
— Значит, весь вечер он читал тебе мораль?
— Ну не весь, минут десять.
— Почему тогда я не мог тебя найти? Я зашел в твою комнату перед самым отбоем, а тебя все еще не было.
— Я сидел в комнате у Динко.
— Да чем ты там занимался?
— Видишь ли, — Текс выглядел смущенным, — я писал… Я писал фразу «я всегда буду есть пирог вилкой» две тысячи раз.
Текс и Мэтт решили осмотреть весь корабль и действительно побывали на всех палубах, открытых для посещения. Но машинное отделение было заперто, а в коридор, ведущий к рубке управления, их не пустил вооруженный часовой. Они попытались снова заглянуть в иллюминаторы комнаты отдыха, но обнаружили, что теперь там был установлен порядок: у входа на палубу стоял старшина корабельной полиции и спрашивал у каждого из кадетов, какой тот здесь уже раз, и если кадет отвечал, что не первый, сержант его не пускал.
Что касается пассажирских палуб, юноши быстро поняли, что одна ничем не отличается от другой. Они было заинтересовались работой бортовых санузлов: их необычной и хитроумной конструкцией, необходимой для нормального функционирования в космосе. Но четыре часа — слишком большой срок, чтобы потратить его целиком на осмотр душевых и сантехники через некоторое время друзья отыскали спокойное место и в первый раз испытали самую характерную черту космических полетов — их монотонность.
Наконец, из корабельных динамиков донеслось:
— Приготовиться к ускорению! Начало через десять минут!
Юноши, вытянувшиеся на поролоновых матах и пристегнутые ремнями к палубе, почувствовали короткие рывки двигателей, разделенные довольно значительными промежутками времени, затем последовало долгое ожидание и, наконец, едва заметный толчок.
— Это нас присоединили к причальному тросу, — сказал сержант, расположившийся неподалеку от Мэтта. — Теперь они подтянут нас к себе. Ждать придется недолго.
Еще через десять минут последовала громкая команда:
— Высадить пассажиров! Попалубно!
— Отстегнуться! — скомандовал сержант и встал у люка.
Переход пассажиров с одного корабля на другой — процесс долгий, потому что соединялись корабли всего одним шлюзом. Группа кадетов, в которой находился Мэтт, ждала пока перейдут на борт учебного корабля четыре палубы, расположенные перед ними, и лишь после этого поднялась по трапу на седьмую палубу. Там был открыт люк, но за ним вместо пустоты виднелась гофрированная труба шести футов в диаметре. Посередине трубы был протянут трос. Вдоль троса, быстро перебирая руками, двигались кадеты: сейчас, в невесомости, они сильно смахивали на обезьян.
Когда пришла его очередь, Мэтт схватился за трос и стал двигать себя вперед. В пятидесяти футах за воздушным шлюзом гофрированная труба внезапно открывалась в другой отсек, и Мэтт оказался внутри своего нового дома, ПРК «Рэндольф».
6. ЧТЕНИЕ, ПИСЬМОИ АРИФМЕТИКА
Патрульный ракетный корабль «Рэндольф» в свое время был мощным и современным космическим крейсером. Его длина составляла девятьсот футов, а диаметр — двести, не очень много, но и не мало. Но теперь, в качестве учебного корабля, он имел массу достаточно скромную — примерно шестьдесят тысяч тонн. «Рэндольф» висел в космическом пространстве на расстоянии десяти миль от станции «Терра», позади нее, и двигался по одной орбите со станцией. Если бы «Рэндольф» оставался под влиянием их взаимного притяжения, он начал бы медленно двигаться по орбите вокруг космической станции, масса которой была в десять раз больше; но в целях безопасности кораблей, то и дело подлетающих к станции и покидающих ее, учебный корабль удерживался на постоянном расстоянии от станции.
Осуществить это было несложно. Масса Земли составляет шесть миллиардов триллионов тонн; масса космической станции «Терра» — одна стомиллионная одной миллиардной части массы Земли — всего шестьсот тысяч тонн. На расстоянии в десять миль от нее «вес» учебного корабля «Рэндольф» равняется приблизительно одной тридцатой унции, что соответствует на Земле весу масла на половине бутерброда.
Попав на корабль, Мэтт оказался в ярко освещенном отсеке странной формы — нечто вроде куска круглого торта. Группы молодых кадетов направлялись к выходу из отсека в сопровождении старших с черными повязками на рукавах. Один старший кадет двигался к Мэтту с непринужденной грацией человека, чувствующего себя в невесомости как рыба в воде.
— Девятнадцатое отделение? Кто из вас командир?
— Я, сэр, — поднял руку Мэтт. — Я командир отделения.
Старший кадет остановился, взявшись рукой за трос, от которого Мэтт так еще и не отцепился.
— Я освобождаю вас от исполнения обязанностей командира, сэр, — сказал он. — Но пока держитесь ко мне поближе и помогите собрать этих йеху[36]. Вы, наверно, знаете всех в лицо?
— Думаю, что да, — ответил Мэтт не очень уверенно.
— А должны бы — времени у вас было достаточно.
Мэтт даже позавидовал новому командиру отделения кадету Лопесу, когда увидел, что тот уже через несколько минут знал наизусть весь список, тогда как Мэтту приходилось то и дело заглядывать в лист бумаги, который он держал в руке. До Мэтта еще окончательно не дошло, как важны в их деле порядок и тщательная подготовка; его поразили легкость и непринужденность в поведении Лопеса. Пока Мэтт показывал на членов отделения, Лопес нырял в середину отсека и вылавливал, подобно коршуну, заблудившихся новичков. Скоро девятнадцатое отделение было собрано у одного из выходов, где они повисли, держась за поручни, как летучие мыши.
— Следуйте за мной, — скомандовал Лопес, — и не отставайте. Додсон, вы будете замыкающим.
— Есть, сэр.
Они двигались по нескончаемым коридорам, держась руками за натянутый трос, оставляя позади отсек за отсеком, за люком люк, огибая бесчисленные углы. Мэтт чувствовал, что совсем заблудился. Наконец, кадет, двигавшийся перед ним, остановился. Мэтт увидел, что отделение собралось в каком-то отсеке.
— Кушать подано, — объявил Лопес. — Это — ваша столовая. Обед через несколько минут.
За спиной Лопеса к стене были прикреплены столы и скамейки. Крышки столов глядели на Мэтта со всех сторон — они были над ним, под ним, напротив него, где угодно. Конструкция столовой казалась странной и не очень практичной.
— Что-то есть не особо хочется, — еле слышно сказал один из кадетов.
— Не верится, — возразил Лопес. — Сколько прошло после вашего завтрака? Больше пяти часов? Мы живем по тому же времени, что и Хэйуорт-холл, восьмой временной пояс по Терре. Тогда почему же вы не проголодались?
— Не знаю, сэр. Как подумаю про еду — сразу аппетит пропадает.
Лопес внезапно улыбнулся, и лицо его сразу стало таким же юным, как и у его подопечных.
— Ребята, я просто пошутил. Как только мы отделимся от «Боливара», главный механик придаст кораблю вращение. Тогда вы сможете приземлить свои мягкие задницы за столы и мирненько-спокойненько утихомирить свои желудки. У вас сразу появится аппетит. А пока отдыхайте.
В отсеке появилось еще два отделения. Пока кадеты, повиснув в воздухе, ждали, Мэтт спросил Лопеса:
— А какая скорость вращения, сэр?
— У наружной обшивки корабля сила тяжести будет равна земной. Для этого потребуется два часа — может, чуть больше; но не беспокойтесь, мы примемся за обед, как только сила тяжести позволит кротам, то есть вам, проглотить суп и не поперхнуться.
— С какой все-таки скоростью будет вращаться корабль?
— Вы арифметику знаете?
— Да, сэр.
— Так вот. «Рэндольф» имеет диаметр в двести футов и будет вращаться вокруг главной продольной оси. Квадрат скорости на внешней обшивке корабля, деленный на его радиус, — сколько оборотов в минуту?
На лице Мэтта появилось отсутствующее выражение.
— Господи, да не напрягайтесь вы так! — улыбнулся Лопес. — Представьте себе, мистер Додсон, что вы на борту корабля, падающего на поверхность планеты. Если вы не успеете сделать необходимые расчеты, корабль разобьется. Итак, какой же ответ?
— Боюсь, что в уме это у меня не получится, сэр.
Лопес оглянулся вокруг.
— Ну так кто же из вас может ответить на этот вопрос? — Молчание. Лопес скорбно покачал головой. — А вы, ребятки, еще надеетесь справиться с астрогацией. Шли бы вы уж в какой-нибудь колледж, где учат коровам хвосты крутить. Ну, ладно — скорость вращения корабля составит примерно пять и четыре десятых оборота в минуту. В результате получается сила тяжести, равная земной, — специально для женщин и маленьких детей. После этого скорость вращения будет постепенно уменьшаться — день за днем, — и через месяц мы будем снова в состоянии невесомости. У вас будет время привыкнуть — или уж как хотите.
— Но для этого потребуется огромная мощность! — воскликнул кто-то.
— Вы что, шутите? — удивился Лопес. — Вращение корабля осуществляется электрическим торможением маховиков, расположенных на главной продольной оси. На валу установлены электрические обмотки; главный механик включает систему в режиме генератора, и взаимодействие между маховиком и массой корабля приводит «Рэндольф» во вращение. При этом вырабатывается электричество, которое накапливается в аккумуляторах. А когда нужно замедлить или прекратить вращение, в обмотки поступает электрический ток, и система начинает работать в режиме двигателя. Все — совершенно бесплатно, если не считать небольших потерь. Усекли?
— Так точно, сэр.
— Зайдете в корабельную библиотеку, сделаете чертеж электрической схемы и покажете мне после ужина.
Кадет ничего не ответил.
— В чем дело, мистер? — резко спросил Лопес. — Вы что, не слышали?
— Да, сэр. Так точно, сэр.
— Вот это другое дело.