— Ну как, Оскар? Может, дать им как следует? — крикнул Текс.
— Нет! — резко осадил его Оскар. — Никакого сопротивления!
Через несколько минут их втолкнули в малюсенькую комнатку; мрак здесь освещала только одна-единственная оранжевая сфера. Положив на пол Турлова, амфибии вышли, задвинув за собой что-то наподобие занавеса. Текс оглянулся по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть в этом тусклом свете.
— Уют прямо как в могиле. Зря, Ос, ты не разрешил нам сопротивляться. Мы запросто бы уделали всю эту…
— Не говори ерунды, Текс. Ну уделали бы, хотя вряд ли. Ну предположим. А что дальше? Как ты собираешься плыть обратно?
— Еще чего не хватало — плыть. У нас есть два ножа — прокопали б туннель наверх.
— Вот сам бы и копал, раз такой умный. Города-то у Маленького народа под дном озер!
— Да, действительно не подумал. Плохо все это, — техасец уставился в потолок, будто он вот-вот был готов обвалиться. — Нет, Ос, все-таки мы не под озером — стены-то, посмотри, какие сухие.
— Маленький народ много чего умеет.
— Ну… ладно, молчу. Поймали нас, это верно. Ос, ты только не думай, что я все это так — зужу, для разговору. Понимаешь, лучше б нам все-таки было остаться там, на лужайке.
— Ради Бога, Текс, помолчи! И так веселого мало, а тут еще ты все время со своим задним умом. «Для разговору, зужу…» Вот и кончай эти свои разговоры. Надоело.
Наступила тишина.
— Ос, извини, — послышался голос Текса. — Напало что-то такое.
— Да я и сам-то хорош. Рука вот разболелась.
— О! А что там такое? Я вроде нормально вправлял.
— Ты все сделал отлично. А болит. И дьявольски чешется под повязкой. Мэтт, ты куда это?
Проверив, как лейтенант, Мэтт подошел к двери и принялся осматривать занавес. Тот был сделан из какого-то жесткого, упругого материала, пристегнутого по краям. Он как раз пробовал разрезать его ножом, когда услышал вопрос Оскара.
— Нож не берет, — ответил Мэтт Оскару.
— Тогда сядь, успокойся. Мы ведь не хотим выбираться отсюда, по крайней мере пока.
— «Говори за себя одного, Джон»[51]. А почему, собственно, не хотим?
— Как раз это я и пытался объяснить Тексу. Я не говорю, что здесь санаторий, но здесь все-таки наверняка лучше, чем там, где мы были пару часов назад.
— Ты считаешь?
— А ты вообще хоть сколько-нибудь представляешь, что значит провести ночь под открытым небом в венерианских джунглях? Когда темнеет, и выползают противные слизистые черви, и они начинают понемногу обгладывать у тебя на ногах пальцы? Нам-то еще, быть может, и удалось бы провести ночь, ну — две, если б мы шли все время без остановки и при очень большом везении, но с ним-то как быть? — Оскар показал на неподвижного лейтенанта. — Именно поэтому я и решил прежде всего отыскать туземцев. Здесь мы — не на свободе, зато в безопасности.
Мэтт поежился. У слизистых червей нет зубов. Вместо этого они выделяют кислоту, растворяющую все, что идет им в пищу. Средняя длина этих червей около семи футов.
— Все, Оскар, ты меня убедил, — пробормотал Мэтт.
— Жаль, что с нами нет дяди Боди, — послышался голос Текса.
— Это верно. По крайней мере, он не дал бы тебе раскрывать рот. Мне кажется, пока они нас не накормят, отсюда выбираться не стоит. И поспать не мешало. Может, к тому времени командир очнется и что-то решит.
— С чего бы это вдруг им нас кормить?
— Ну, я не знаю, просто мне так кажется. Если они хоть немного похожи на тех туземцев, что живут в приполярных районах, нас накормят. Морить голодом живые существа, которых они же сами и заперли, такое им в голову не придет, — Оскар замолчал, стараясь отыскать нужные слова. — Не знаю, поймете вы меня или нет, но у Маленького народа нет той жестокости, какая есть у людей.
— Мягкая, не способная на войну раса, вот что я про них слышал, — согласился Мэтт. — Любви я, конечно, к ним не испытываю, но на учебных кассетах они показаны как вполне безобидные существа.
— Обычные расовые предрассудки. Полюбить венерианца проще, чем человека.
— Ос, это нечестно, — запротестовал Текс. — Нет у Мэтта никаких расовых предрассудков. И у меня нет. Возьми лейтенанта Петерса: он черен, как туз пик, но разве для нас это имеет какое-нибудь значение?
— Тоже мне, выбрал сравнение. Жители Венеры — это существа совершенно иного порядка. Думаю, чтобы воспринимать их как нечто само собой разумеющееся, нужно вырасти рядом с ними, как я. У них же все не такое. Например, мы ни разу еще не встречали венерианца мужского пола. Всюду одни женщины.
— Интересно, а почему так, Ос? Существуют венерианцы-мужчины или это одно суеверие?
— Ну разумеется, существуют. Маленький народ — существа двуполые, тут сомневаться не приходится. Но я сомневаюсь, чтобы мы хоть когда-нибудь сумели получить изображение их «мужчины», я уж не говорю — увидеть. Те, которые говорят, что видели, чаще всего лгуны, — добавил он, — их рассказы не стыкуются друг с другом.
— И чего это они в этом смысле такие чувствительные?
— А почему индусы не едят мясо? Не обязательно искать какую-то причину. Я согласен с общепринятой теорией: венерианцы мужского пола маленькие, слабые и нуждаются в защите.
— Хорошо, что я — не венерианец, — сказал Мэтт.
— А по мне, так они неплохо устроились, — возразил Текс. — Меня бы кто сейчас защитил-обогрел.
— Вы только не думайте, что по части венерианцев я такой уж авторитет. Я здесь родился, но я не родился здесь, — он похлопал по полу. — Я знаю приполярных туземцев, тех, что живут около моего родного города, — а других, собственно, никто толком и не знает.
— Думаешь, они сильно отличаются? — спросил Мэтт.
— Я думаю, нам сильно повезло, что мы вообще сумели с ними договориться — хотя их акцент меня просто бесит. А что касается других отличий — ну, скажи, например, если бы из земных людей ты знал одних эскимосов, сильно бы это помогло тебе в разговоре с мэром мексиканского города? Все местные обычаи оказались бы абсолютно другими.
— Одним словом, может так получится, что кормить они нас вообще не будут, — скорбно заключил Текс.
Но их накормили и довольно скоро. Кто-то отбросил в сторону занавес, на пол что-то поставили, и занавес задвинулся снова. Кадеты подошли ближе; там стояло блюдо какого-то комковатого вещества, но ни что это, ни какой у вещества цвет было не разобрать из-за слишком тусклого освещения. Рядом с блюдом лежал предмет, по форме и по размерам напоминающий яйцо страуса. Оскар взял в руки блюдо, понюхал, отщипнул кусочек его содержимого и попробовал.
— Съедобно, — сказал он. — Можно есть.
— А что это? — спросил Текс.
— Это… да какая тебе разница. Давай ешь. Вреда не будет, а калорий хватает.
— Нет, ты уж скажи. Интересно все-таки, что я ем.
— Знаешь, Текс, или ты ешь, что дают, или сиди голодным. Выбирай что хочешь — мне все равно. Если я скажу, что это такое, у тебя из-за твоих предрассудков аппетит пропадет. Ты сделай просто — представь, что это помои, но их нужно съесть, чтобы не умереть с голода.
— Кончай треп, Ос.
Но Оскар не дал втянуть себя в бесполезную дискуссию. Он принялся за еду и быстро прикончил свою порцию. Посмотрев на лейтенанта, он неохотно заметил:
— Ему тоже нужно оставить.
Мэтт осторожно попробовал незнакомую пищу.
— Ну как? — обеспокоенно спросил Текс.
— А что, съедобно. Похоже на пюре из соевых бобов. Только слишком соленое — обопьешься.
— Так пей, — предложил Оскар.
— Пей? А что? И из чего?
— Из питьевого пузыря, разумеется, — и Оскар передал ему «страусиное яйцо».
Несмотря на сходство с яйцом, предмет оказался мягким. Мэтт держал его в руке, не зная, что делать дальше.
— Что, не умеешь пользоваться? Смотри… — Оскар взял пузырь, нашел нужный конец и поднес ко рту, затем передал пузырь Мэтту и обтер губы. — Сильно только не нажимай — на себя выльешь.
Мэтт принялся пить. Казалось, он пьет из бутылочки с соской.
— Он сделан из желудка рыбы, — объяснил Оскар. — Снаружи гладкий, а внутри как губка. Текс, перестань брезговать! Он совершенно стерилен!
Текс попытался выпить воды, не смог с собой справиться и взялся за пищу.
После еды кадеты устроились поудобнее, почувствовав себя намного лучше.
— Кормят здесь, пожалуй, неплохо, — заявил Текс, — но знаете, чего мне сейчас хочется? Оладьев. Мягких, золотистых, только с плиты…
— Заткнись, Текс!
— …На сливочном масле, полить их потом сиропом. Ну, ладно, ладно. Я чего — я могу и заткнуться, — он расстегнул сумку и достал оттуда гармонику.
— Вот это да! — удивленно воскликнул он. — Совершенно сухая!
Он взял несколько нот, потом исполнил «Косоглазого летчика».
— Перестань, Текс, — попросил Оскар. — Здесь же больной — неловко как-то.
— Думаешь, он слышит? — Текс с беспокойством посмотрел на офицера.
Турлов повернулся набок и что-то сказал во сне. Мэтт нагнулся к нему.
— J'ai soif, — пробормотал лейтенант, а затем повторил, совершенно разборчиво: — J’ai soif[52].
— Что он говорит?
— Не знаю.
— По звучанию похоже на французский. Кто-нибудь из вас знает французский?
— Только не я.
— И не я, — присоединился Мэтт. — А с чего это он вдруг заговорил по-французски? Я всегда считал его североамериканцем, он говорит на бейсике с тем же акцентом, что и все мы.
— А может, он франкоязычный канадец?
Текс встал на колени рядом с лейтенантом и пощупал у него лоб.
— Похоже, жар. Дать ему, может, попить?
— Сейчас.
Оскар приложил пузырь к губам Турлова и осторожно, чтобы не лить воду зря, надавил. Лейтенант, не приходя в сознание, пошевелил губами и начал втягивать в себя жидкость. Наконец он перестал.
— Ну вот, — сказал Оскар. — Теперь, может, и полегчает.
— Значит, ты думаешь, ему нужно оставить поесть? — спросил Текс, глядя на блюдо.