чше забыть об этом.
Я приготовила ужин. Стакан человеческой крови. Тарелку человеческой плоти. Они нужны мне для существования, и мои ища обеспечивают меня ими. Когда-то они использовали своих жертв. Теперь это неудобно. Один из ища без ракшаси увидел в этом возможность и открыл рынок. Джонатан заказывает мне еду. Продукты приходят охлаждёнными, кровь в винных бутылках, а плоть, аккуратно упакованная и маркированная как свинина.
Я поставила на стол тарелку с карри. Я могу быть каннибалом, но не забыла вкус обычной еды. Поужинав, я стала дожидаться Кэтрин. Она даёт мне время после работы на еду, предпочитая не приходить, пока аромат свежеприготовленной плоти витает в воздухе. Я любезно открыла окна.
Как ответная любезность, Кэтрин всегда стучит, прежде чем войти. Большинство моих ища так не делают — или они не понимают, что у меня может быть потребность в уединении, или хотят напомнить мне о моем месте. Джонатан регулярно «забывает» стучать — это его способ утвердить своё положение, не бросая мне вызов. Я бы его больше уважала, если бы он действительно забывал.
— Как всё прошло? — спросила Кэтрин сразу же, как вошла. Можно было бы предположить, что она уже переговорила со своим мужем и просто хотела быть вежливой, но в этой паре не царило такого доверия.
Я сказала ей, что всё прошло успешно, и проводила её в гостиную. Приходилось идти медленно, ведь Кэтрин не успела бы за мной на своих костылях. Кэтрин страдает от страшного заболевания, которое в наши дни называют рассеянным склерозом. В целом, я не интересуюсь прогрессом науки, но я исследовала эту болезнь, чтобы лучше понять жену первого ища, которая искала со мной дружбы.
Большинство жён не знали о мистических способностях своих мужей, а значит, не подозревали о моем существовании. Многие десятки лет я проскальзывала и выбиралась из дома через боковую дверь или томилась в своих звуконепроницаемых покоях.
Тем не менее, иногда Ройсы посвящают жён в тайны ища. Вот так Джонатан познакомился с Кэтрин. И если такой выбор: взять в жены не просто дочь ища, но калеку, — помог ему одержать верх над братом... это не моё дело.
Насчёт того, что общего между мной и Кэтрин, то мой ответ: мало чего, но это лишь даёт нам больше тем для беседы. Кэтрин очарована моей жизнью. Для неё я звезда в ужасном, но все же бесконечно захватывающем приключении.
— Тебе не стало лучше? — поинтересовалась она, пока я наливала чай.
— Я выживаю. Мы обе знаем, что я предпочла бы иное, но... — Я улыбнулась ей. — Хватит об этом.
— Мне очень жаль, что ты не можешь быть счастливее, Амрита.
— Я прожила слишком долго, чтобы быть счастливой. Я предпочла бы умереть. С миром. — Я вручила ей чашку. — Но, повторюсь снова, хватит об этом. Не стоит тратить твоё время на грустные темы. Я предпочла бы поговорить о тебе и твоём счастье. Ты спрашивали Джонатана о поездке?
Она опустила взгляд на блюдце.
— Он сказал, что это невозможно. Он бы с удовольствием, но не может взять тебя, и он не может оставить свои обязанности здесь.
— О! А я думала, что он может взять меня. Совет разрешил бы посетить мне родину. Прости, что затронула эту тему.
— Не надо. Ты знаешь, как я хочу увидеть Индию. Ты описала её в таких красках. Я просто надеюсь... — Она пригубила чай. — Я надеюсь, что к тому времени, как он освободится от своего долга, я ещё буду находиться в добром здравии...
Её голос смолк. Не нужно напоминать ей, что это мечта дурака.
— Он хотел бы взять тебя с собой, — сказала я.
— Я знаю.
— Он хотел бы уехать.
— Я знаю. Но его долг...
Закончится в любой момент, стоит ему только пожелать. Но эти слова остались невысказанными. Как и: «но у него нет силы воли и желания сделать это, бросить вызов своей семье, освободить меня самому, несмотря на факт, что он волен это сделать, и совет поддержит его решение».
— Я буду скучать по тебе, — призналась она. — По нашим разговорам.
Я улыбнулась.
— Как и я. Если бы ты была свободна путешествовать, то увидела бы много новых мест, завела бы новых друзей. Здесь же, мы обе заключённые.
Джонатан настаивает, чтобы Кэтрин не выходила из дома. Он говорит, что это ради её собственной безопасности, вдруг на неё нападут из чувства мести. Но она подозревает, я уверена, что он держит её здесь, потому что ему так удобно. Она такая же его собственность, как и я. Без его долга в качестве оправдания, у неё было бы больше свободы, нравится это ему или нет.
— Джонатану лучше знать, — сказала она наконец. — Он освободит тебя. Я знаю. Просто ещё не время.
Оно никогда не придёт. Нет, если я положусь во всём на Кэтрин.
Мы с Даманом договорились во многих вопросах как партнёры по жизни, любви и амбициям. Мы верили, несмотря на учение браминов, что все люди созданы равными. У каждого есть возможность исполнить свои заветные желания. Нужно только найти в себе силы.
История Дамана стара как мир. Мальчик из уважаемой семьи с богатой родословной, но без денег и власти. Его семья хотела, чтобы он женился на дочери торговца с богатым приданым. Вместо этого он выбрал меня, дочь учёного, свою подругу детства. Я принесла ему нечто более ценное, чем деньги — ум, амбиции и общую мечту.
Сто лет назад, когда мой ища жил в Англии, он увидел постановку Макбета, и после этого всегда называл меня леди Макбет. Я сочла такой намёк оскорбительным. Макбет был трусом, а его жена — гарпией. Даман же не был безвольным. Каждый шаг, который мы сделали по той жизни, мы сделали вместе.
За двадцать лет совместной жизни мы возместили всё, что его семья потеряла за столетия. Наши сторонники сказали бы, что мы принесли стабильность и процветание в наш регион. Критики заметили, что наш путь был усеян следом из тел и растущими горами золота в казне. И те, и те будут правы. Мы вершили добро и творили зло. Мы оставили наши земли богаче, чем нашли их, но, возможно, нам пришлось заплатить за это слишком высокую цену.
Я действительно сожалею о пути, что мы выбрали. И всё же, будь у меня второй шанс, я не сидела бы в углу, смирившись со своей судьбой. Мои амбиции лишь сдерживала бы большая ценность человеческой жизни. Эта ценность остановила бы мою руку, но я бы ничего не достигла.
Моё следующее задание было назначено почти четыре месяца спустя. Как обычно. Любой может посмотреть на мир и увидеть кучу грешников, но мало кто сможет сделать выбор. Джонатан должен отыскать цель. Затем собрать досье и представить его совету, который или одобрит устранение цели, или запросит больше информации. За целью нужно следить несколько недель. Тут то и требуется моё участие, мои таланты в области иллюзий и перемены облика.
Теоретически Джонатан должен помогать мне. Он утверждает, что проводит своё расследование в другом месте, но каждый раз, когда я следила за ним, то находила его в кафе: он флиртовал с официантками или работал над своим романом.
Также теоретически он должен контролировать меня, в случае, если я сбегу от своих обязанностей и найду собственное кафе. Нужно обдумать этот вариант. У меня даже есть идея для романа. И хотя меня забавляло строить подобные планы, я не могла так поступить. Я слишком сильно люблю свободу, чтобы рисковать, и у меня нет таланта рассказчика.
Однако на этот раз, после слежки я... умолчала часть информации.
Целью был ещё один финансист. В отличие от Моррисона, ему угрожали смертью, так что он нанял телохранителя — молодого человека, которого выдал за личного помощника.
Я узнала об угрозах, подслушав, но не включила эту часть в отчёт. Я обнаружила истинный характер помощника только путем наблюдения. И тоже не написала об этом в отчёте. Моё официальное заключение состояло в том, что цель, Гарвей, уделяет вопросам безопасности не больше внимания, чем другие, но его помощник редко оставляет его одного, поэтому я выманю помощника, позволю Джонатану «подчинить» его, а сама разберусь с Гарвеем.
Все пошло, как можно было ожидать. Разделить их было достаточно легко. Такие вещи незначительные препятствия для того, кто провёл сотни лет, практикуя искусство иллюзии.
Я отвела телохранителя наверх, где ждал Джонатан, а сама поспешила к Гарвею.
Крики о помощи раздались прежде, чем я спустилась. Они взбудоражили Гарвея, как я и ожидала. Мой долг в тот момент состоял в том, чтобы обезвредить финансиста прежде, чем тот достанет оружие. Затем я в безопасности могу отправиться на выручку ище.
Я не сразу разобралась с Гарвеем. Он оказался неожиданно силён. По крайней мере позже я сказала именно это.
К тому времени, как я вернулась наверх, телохранитель избил Джонатана до бессознательного состояния и приготовился нанести смертельный удар. Я выстрелила в него из оружия Гарвея. Затем оставила Джонатана лежать на месте, вернулась к Гарвею и продолжила своё дело. Это моя миссия, которая важнее всего остального на свете, даже жизни моего ища.
Когда я закончила с Гарвеем: он «признался» в убийстве своего охранника, а затем покончил с собой, — я отвезла Джонатана в больницу. Затем я позвонила Кэтрин.
— Я беру всю ответственность на себя, — сказала я Кэтрин, когда мы стояли около больничной койки Джонатана. — Моя работа состояла в том, чтобы защитить его. Я потерпела неудачу.
— Ты не знала о телохранителе.
— А должна была. Это тоже моя работа. Мы должны были лучше собирать информацию…
— Если Джон не узнал о нём, то и ты не могла.
Я затихла и посмотрела на Джонатана, который все ещё находился в бессознательном состоянии после операции (врачи все-таки смогли остановить внутреннее кровотечение). Я перевела взгляд на Кэтрин, ища любой знак, что она будет в тайне довольна его смертью. Я не увидела ни одного.
Она утверждала, что любит его. Она действительно любила его. Я могла это использовать.
— Задания становятся всё опаснее, — пробормотала я. — Инциденты происходили всегда, но в наши дни становится все тяжелее сохранить жизнь ище.
— Инциденты? Такое… такое уже случалось?