Юноша покачал головой, сжав губы так, что они побелели, повернулся и пошел к выходу. Устюжин молча смотрел ему вслед, сразу все поняв: парень хромал. Нога не сгибалась в колене, и он относил ее чуть в сторону и ставил на полную ступню, уходя все быстрей и быстрей, раскачиваясь из стороны в сторону.
Кто-то за спиной сожалеюще цокнул языком. Устюжин вернулся в зал и задумчиво присел на горку поролоновых матов, вспомнив глаза парня, в которых бились боль, ярость и отчаяние.
Вернувшись домой, Иван дал слово больше на тренировки "Буревестника" не ходить. Поужинал без аппетита, односложно отвечая на вопросы матери, потом заперся в своей комнате и долго стоял у окна, прижимаясь лбом к холодному стеклу, вспоминая минутный разговор с тренером. В душе царило странное спокойствие да еще сожаление, и он даже удивился этому, хотя тут же подумал: "Реакция? Или я действительно смирился с положением, привык? Угораздило же меня прийти сегодня!.. Но кто знал, что тренер подойдет с таким предложением? Неловко вышло… И все же, как сказал тогда хирург после операции? "Терпение — это та скала, о которую разбиваются волны человеческого безрассудства". Слова Дюма-отца. Оба они безусловно правы. Терпение и еще раз терпение — вот моя дорога, и лет через тридцать — сорок, — тут Иван усмехнулся, — я найду способ лечения раздробленного коленного сустава… А тогда милости прошу приглашать в сборную…"
Остаток дня он провел в библиотеке. Дома почитал на ночь "Трех мушкетеров", ощущая себя таким же сильным и ловким, как д’Артаньян, разделся, собираясь лечь спать, и в это время почувствовал, что не один в комнате.
Оглядевшись — тишина, мягкий свет торшера, тени от шкафов с книгами, тиканье маятника старинных часов, — он тихо спросил:
— Кто здесь?
— Простите, — раздался из ниоткуда, из воздуха мягкий приглушенный голос. — Разрешите вас побеспокоить?
— Пожалуйста, — хрипло ответил Иван, откашлялся. — Входите.
— Спасибо.
В комнате без всяких световых и прочих эффектов появились двое незнакомцев в плотных белых комбинезонах. Оба были высокими, под стать Ивану, хорошо сложенными, с живыми человеческими лицами, на которых легко читались смущение и озабоченность. Оба держали в руках тонкие черные стержни с пылающими алым светом шариками на концах.
Иван поборол искушение закрыть глаза и потрясти головой, жестом радушного хозяина указал гостям на диван:
— Садитесь, пожалуйста.
— Не пугайтесь, ради всего святого! — сказал один из незнакомцев тем же мягким голосом. — Нас проинформировали, что вы любите волейбол.
— Люблю, — улыбнувшись, сказал Иван и пошевелил искалеченной ногой. Ситуация забавляла, и он подумал, что сон любопытен.
— Извините, — вмешался второй, на лице которого отразилось беспокойство. — Мы понимаем, физический дефект не позволяет вам играть, но все же — вы были бы не против?
Иван пожал плечами.
— Если бы не… дефект, как вы говорите, я бы, конечно, играл.
— Тогда все в порядке, — облегченно вздохнул гость.
— А откуда вы? — полюбопытствовал Иван. — Из какого уголка Галактики?
Незнакомцы переглянулись, улыбаясь.
— Мы такие же земляне, как и вы, — сказал первый. — И все сейчас объясним. Но сначала позвольте провести небольшое медицинское обследование — я правильно выразился?
— Правильно. — Иван покачал головой. — Только я не все.
— Понимаю, — кивнул гость. — Это не займет много времени. Станьте так: ноги на ширине плеч, руки опустите.
Иван повиновался, удивляясь тому, что начинает верить в реальность происходящего, хотя временами спохватывался и улыбался в душе: сон ему нравился.
Гость провел концом стержня окружность в воздухе, и вместо стены с ковром Иван увидел длинный зал с рядами вычурных пультов, то и дело меняющих форму и цвет. От одного из пультов протянулись к нему десятки световых нитей, коснулись тела, головы, рук, ног… Стало трудно дышать. Иван мотнул головой, шагнул с места, пытаясь набрать в грудь воздуха, и почувствовал, что его поддерживают сильные руки.
— Все отлично, — извиняющимся тоном сказал один из гостей; второй в это время складывал гибкий черный шнур, пока тот не превратился в знакомый стержень с огоньком на конце.
— А теперь объясним суть нашего визита. Дело в том, что вы являетесь потенциальным игроком в волейбол экстракласса, наблюдатель не ошибся. И у вас появилась возможность участвовать в Олимпийских Играх трехтысячного года по вашему летосчислению. Скажите, вы хотели бы принять в них участие?
— В качестве кого? — с иронией произнес Иван. — В качестве судьи?
— Игрока сборной команды Земли, — ответил гость без улыбки.
— Каким образом? Я же… калека!
Незнакомцы снова обменялись улыбками, — видимо, это был их постоянный способ общения: они понимали друг друга с полувзгляда. Иван побледнел. Во рту мгновенно стало сухо. Он понял, что все с ним происходит наяву.
— Ну да, медицина у вас… А я вернусь обратно?
— Разумеется, с точностью до секунды.
— Тогда согласен.
Первый из гостей протянул руку.
— Смелее.
В комнате были металлические на вид стены и черный матовый пол, но вместо потолка нависала над головой пушистая пелена, похожая на облако белого пара.
— Не делайте резких движений, — раздался из этой пелены вежливый баритон. — Сядьте на пол.
Иван повиновался, оглушенный мгновенным переходом из своей вполне реальной квартиры с вещами, которых касался не раз, в комнату, один вид которой говорил о другом времени.
Его вдруг охватила сладкая истома, тело потяжелело, каждая его клеточка налилась сонным теплом, щекочущие невидимые пальцы пробежали по коже, захотелось потянуться, принять удобную позу и спать…
Сколько времени длилось это состояние, он не знал. Пробуждение наступило внезапно: просто захотелось встать, размяться, тело было отдохнувшим, полным сил и энергии. Иван встал, постоял с минуту, ожидая команды, потом медленно обошел комнату. И вдруг понял, что его искалеченная нога… сгибается в колене! Он замер, боясь поверить в случившееся, осторожно шагнул, перенес всю тяжесть тела на эту ногу… никаких болезненных ощущений! Нога сгибалась так же легко, как и до травмы, мало того — она стала сильнее!
Иван подпрыгнул на месте и чуть не достал головой белой пелены потолка, висевшей над полом не менее чем в четырех метрах. "Однако! — подумал он. — Медицина у них действительно на высоте! И никаких машин… если только я не нахожусь внутри одной из них".
— Как вы себя чувствуете? — напомнил о себе баритон.
— Отлично! — искренне отозвался Иван, краснея от мысли, что вел себя не совсем сдержанно: за ним, несомненно, наблюдали.
— Пройдите в следующий зал.
Иван хотел спросить, где же дверь, но тут одна из стен исчезла, будто ее и не было, открыв вход в соседнее помещение.
Зал напоминал вычислительный центр: все пространство занимали ряды странных пультов, уже виденных им однажды, а напротив висел над полом, ни к чему не крепясь, гладкий черный диск. Из его глубины всплыла световая стрела и развернулась над ним в светящуюся надпись: "Внимание! Нулевой цикл!"
В зале никого не было, но стоило Ивану шагнуть вперед, как рядом с диском возник высокий молодой человек в свободной белой рубашке и голубых брюках. У него было открытое загорелое лицо с внимательными ярко-зелеными глазами, держался он естественно и был гармоничен в каждом жесте. Иван невольно вздохнул, понимая, в какую эпоху попал; в то, что это не сон, он уже поверил.
— Зовите меня Даниилом, — улыбнулся незнакомец. — Хотя я всего лишь виомфант. Проходите, садитесь.
Диск превратился в кресло, Иван сел. Удобно. В душе зашевелилось любопытство.
— Виомфант — ваша профессия?
Даниил засмеялся.
— Я всего лишь машина, искусственный интеллект третьего поколения, и нахожусь в действительности за сорок километров от этого места, а то, что вы видите, — видеопризрак, фантом.
Иван вспотел и больше не делал попыток заговорить.
Даниил извлек из воздуха легкий шлем с двумя штырями у висков, протянул Ивану. Шлем был ощутимо материален.
— Это ваш. Я отвечаю за вас во всех аспектах от здоровья до накопления информации, знаний быта и профессиональных знаний. Кстати, физика тела вас удовлетворяет? Нигде "не жмет"?
Говорил "призрак" по-русски безупречно, хотя Ивану все время чудился странный акцент — не то в интонации, не то в ударениях; в общем, даже машины говорили здесь хорошо, видимо, русский язык в третьем тысячелетии стал основным разговорным языком для всего человечества.
— А вас? — ответил вопросом на вопрос Иван.
Даниил снова засмеялся.
— Наверное, больше, чем вас лично, потому что вы ко многому не привыкли, а кое о чем и не догадываетесь. Ничего, сейчас пройдем нулевой цикл — быт, особенности языка, жизненно необходимая информация, и все станет на свои места. Небось хотите посмотреть Землю?
Иван молча натянул шлем. Что-то щелкнуло в наушниках, и он "поплыл" в дебри неведомых знаний.
Через три сеанса гипноучебы Иван освоился с жизнью Земли трехтысячного года настолько, что иной и не мыслил, а прошлую свою жизнь считал чуть ли не мифом. Но тут пошли тренировки по волейболу не только через информационно-психологические комплексы, но и реальные — на площадках, в залах, и Иван полностью отдался своей страсти, не имевшей выхода в реальности двадцатого столетия.
Волейбол тридцатого века отличался от волейбола двадцатого не только количественно-цифровыми показателями высоты сетки, размерами площадки и так далее, но и качественно, соответственно всем раскрывшимся возможностям человеческого тела и его технического гения. Единственное, что напоминало Ивану знакомую ему спортивную игру, — традиционно сохранившаяся форма игрового поля, сетка, разделявшая площадки, и мяч, напичканный, правда, современной молекулярной техникой — для облегчения судейства. Конечно, сетка была гораздо выше, чем в его время, — верхняя ее кромка устанавливалась на высоте трех метров шести сантиметров от пола, но все же это была нормальная волейбольная сетка. В остальном все было иначе.