Дженис от души рассмеялась:
— Подобные сомнения никогда меня не беспокоили. За мной не стоит богатая семья со связями.
После осмотра башни Леона предложила пойти в кафе и выпить чаю. Но вместо того чтобы выбрать одно из многочисленных кафе, расположенных на тротуарах под широкими зонтиками, она нашла маленькое кафе на одной из боковых улиц. Два столика перед ним на улице были пусты, они сели за один из них, и хозяин сразу прибежал, чтобы принять заказ.
— Чай? Кофе? — спросила Леона Дженис.
— Кофе, пожалуйста. Мне нравится кофе по-португальски, а чай я могу выпить и в Англии.
Сама Леона, как ни странно, заказала именно чай. Несколько мгновений она молчала, откусывая маленькие кусочки от пирожного, которое полагалось к чаю и кофе. Дженис заметила, что она слишком часто поглядывает на идущую вверх улицу.
— Я пока еще не спешу, — сказала Дженис, посмотрев на часы, — но я обещала Эверарду вернуться в гостиницу к обеду и закончить один документ. Поэтому я скоро уйду.
— Еще полно времени, я довезу тебя до гостиницы минут за пятнадцать, — махнула рукой Леона.
Прошло еще полчаса, и Дженис поняла, что Леона не случайно привела ее именно в это кафе, она кого-то здесь ждала, вполне возможно, Клайва. Однако никто не появлялся. Дженис догадалась, что это должен быть мужчина, в противном случае Леона давно бы уже упомянула имя женщины. Так что же, она опять выступает в роли сопровождающей при встрече Клайва с Леоной?
— Я возьму такси и вернусь в гостиницу, — предложила Дженис. — Тебе совсем не обязательно отвозить меня.
Леона позвала официанта, попросила счет, и они собрались уходить. Затем девушка подошла к администратору и попросила передать что-то ее другу, когда он появится или позвонит. Что именно, Дженис не разобрала, она услышала лишь «сеньор» и «не могу больше ждать».
Леона повезла ее через парк Монсанто, чтобы избежать пробок на дорогах. Когда они подъехали к гостинице, Дженис увидела на галерее Эверарда, разговаривающего с двумя незнакомыми мужчинами. Леона тоже его заметила, быстро вышла из машины и направилась к нему. Эверард извинился перед своими компаньонами и приветствовал девушек:
— Привет, Леона! Спасибо, что доставила Дженис целой и невредимой. Хотите чего-нибудь выпить?
— Конечно, — оживилась Леона.
— Я, пожалуй, поднимусь наверх и начну работать, — сказала Дженис.
— Нет. Нам надо отметить ваше счастливое возвращение с таким водителем, как Леона. Пойдемте в бар.
Леона заказала напиток «Сангриа», состоящий из красного вина, бренди, минеральной воды, льда и лимона. Это означало, что она останется здесь дольше, чем того требовали приличия, так как «Сангриа» подавался в высоком кувшине с длинной деревянной ложкой для перемешивания и доливался время от времени в бокалы.
Но Дженис не обращала внимания на капризы Леоны, болтая с Эверардом и рассказывая ему о своих впечатлениях.
— Мы не только осматривали музей, а еще и обменивались мнениями о знакомых мужчинах, — доверительно сказала Дженис.
— Ну конечно, — сухо произнес Эверард.
— А вы знаете, что у Дженис в Англии есть молодой человек, который ей очень нравится? — вдруг спросила Леона.
Дженис покраснела, ее лицо и шею залил густой румянец.
— Я такого не говорила, — начала Дженис оправдываться.
— Леона, как ты можешь предавать приятельницу и рассказывать секреты, которые она поведала тебе солнечным утром, — пошутил Эверард.
— Я не предаю! Я просто хотела сказать, что…
— Не важно, что ты хотела сказать. Нас с Дженис ждет много работы. — Он разговаривал с ней, как с маленьким ребенком.
Леона быстро вскочила:
— Мне тоже надо идти! Никогда не могла понять, почему вы так быстро обижаетесь, Эверард. У Сельмы просто ангельский характер, что она все это терпит.
Она схватила свою сумку и натянула перчатки.
— Пока, Дженис, надеюсь, тебя не обидела.
— Конечно нет. До свидания и спасибо за этот прекрасный день.
Пока Эверард провожал Леону к машине, Дженис быстро поднялась наверх в свою комнату и к тому времени, как он вернулся, уже сидела и стучала на пишущей машинке.
Эверард ходил по комнате, время от времени давая ей кое-какие советы по работе, спрашивая, разбирает ли она его почерк и исправления. Дженис хотелось, чтобы скорее он ушел к себе и дал ей возможность спокойно поплакать. У нее сжимало горло от усилий сдерживать слезы. Наконец он подошел к ней и встал рядом. Ее всегда раздражало, когда кто-то стоял за спиной и наблюдал за ее работой, она тут же начинала путаться и делать ошибки.
— Дженис, почему вы мне не сказали об этом молодом человеке, вашем друге, что ждет вас дома?
Его близость не давала ей возможности дышать, она начала задыхаться. Дженис нашла ластик и стала стирать им слово, чтобы исправить ошибку.
— А мне следовало это сделать? — пробормотала она, не глядя на Эверарда.
— Когда мы сюда ехали, мне казалось, что вы ни с кем не связаны. Потом я понял, что вы в слишком дружеских отношениях с Диксоном. Теперь оказывается, что вы оставили кого-то в Англии, кто страдает и ждет вас. Кроме этого, Мануэл Карвалью готов окончательно завоевать вас своим латиноамериканским очарованием. Я и представить себе не мог, приглашая вас в поездку, что привожу с собой такой магнит. Почему вы все так усложняете? — Он отошел от нее, потом повернулся в ее сторону.
— Я и не знала, что создаю вам сложности, — ответила Дженис. — Я больше не допущу, чтобы мои развлечения мешали нашей с вами работе. Я готова отработать упущенное на экскурсиях время. Дома, в Англии, вы бы не знали или не интересовались бы моей личной жизнью.
— Вы совершенно правы, я не имею права расспрашивать, как вы проводите свое свободное время. Но поймите, что я чувствую за вас ответственность. — Он опять встал за ее спиной и неожиданно рассмеялся. — Посмотрите, что вы сделали с этой страницей!
Дженис увидела, что протерла дырку, стирая слово ластиком. Она тут же выдернула из машинки лист бумаги, и ей очень захотелось бросить бумагу ему в лицо.
На мгновение он положил руки ей на плечи, и тут же ее будто пронзило током.
— Успокойтесь, Дженис, — мягко произнес он. — Прошу у вас прощения за то, что вмешиваюсь в вашу личную жизнь.
Ей хотелось броситься в его объятия и сказать, что все, что привлекало ее в Клайве, было просто ошибкой и давно прошло, что Мануэл просто приятный знакомый и что никто ее не ждет в Лондоне. И вообще, нигде, ни в одной точке мира, никто ее не ждет. Ей хотелось вывести его из себя своим буйным поведением, и пусть бы он отослал ее домой с позором. Тогда она была бы свободна, ее бы никто не терзал, она бы не страдала день и ночь о человеке, который рассматривал ее только как свою «ответственность» в чужом городе.
Будет лучше ничего не отрицать, и пусть он верит, что она готова флиртовать с дюжиной мужчин. Она ничем не дает ему понять, что любое, самое легкое его прикосновение бросает ее в дрожь и зажигает кровь, натягивает ее нервы до предела. Будет лучше оставаться для него всего лишь временной «ответственностью».
Глава 6
— Дженис, у вас остались в этом году отпускные дни? Вы использовали весь отпуск? — вдруг спросил Эверард, когда Дженис проверяла длинную колонку цифр.
— Нет, у меня осталась еще одна неделя, — ответила она.
— Как вы планируете ее провести?
— Я еще об этом не думала.
В течение последней недели между Дженис и Эверардом установились вежливые, спокойные отношения, которые позволяли лишь иногда теплую нотку в голосе. Он больше не задавал ей вопросов по поводу ее друзей и совершенно намеренно завел разговор об ее отпуске.
— Скажите, не хотели бы вы провести неделю или несколько дней на одной из плантаций, посмотреть, как из винограда выжимают вино и вообще весь процесс его изготовления?
— Да, мне бы очень хотелось посмотреть, — ответила Дженис, но не отважилась его спросить, будет ли и он там.
— Хорошо, я это для вас устрою.
— Спасибо. — Она не могла понять, можно ли это было рассматривать в качестве предложения мира, или это была просто часть плана, в котором она должна была принять участие.
Клайва она не видела ни разу с того момента, как произошла стычка между ним и Эверардом, который только однажды вспомнил об этом эпизоде.
— Диксон думал, что сможет меня унизить, но ему нужно было больше узнать о бизнесе семьи Карвалью. Когда я рассказал о том, что произошло между нами, сеньору Жоакиму, отцу Сельмы, он только рассмеялся, сказав, что никогда не наделял Диксона правом принимать решения. Сеньор Жоаким даже не знал, что тот собирается со мной встретиться. Полагаю, Диксон наплел Алмейдо какую-то легенду, чтобы убрать того со своего пути.
Дженис помнила, какие старания прикладывал Клайв, чтобы увидеть планы и эскизы. Если у него не было на то никаких полномочий от Карвалью, тогда что же было на самом деле у него на уме?
Дженис несколько раз была вместе с Эверардом в лиссабонском филиале их фирмы и видела, как тому было трудно разобраться в отчетах и контрактах, которыми занимался Диксон. Все находилось в полном хаосе. Главный клерк офиса, Колумбано, изо всех сил старался помочь Эверарду. Это о нем был послан в Лондон критический отчет, который Дженис по ошибке посчитала написанным о Клайве. Ей было интересно, сделали ли Колумбано последнее предупреждение, что его сместят, если он не улучшит свою работу.
Теперь Эверард звонил в Лондон только из своего гостиничного номера, а не из офиса. Он объяснил Дженис, что не может быть уверенным на все сто процентов, что в гостинице нет спрятанных подслушивающих устройств, но, по крайней мере, здесь нет людей, заинтересованных подслушать его разговоры. А в офисе слишком многие могут снять трубку параллельного аппарата и подслушать разговор.
Клайв явно добавил свою долю в атмосферу подозрительности в офисе.
Некоторое время работа была особенно напряженной для Дженис и Эверарда. Бесконечные сметы и калькуляции, отчеты о разных стройках, документация и корреспонденция заполняли все время Дженис. Они даже еду заказывали в номер, чтобы не тратить драгоценное время. Но при этом Дженис никогда раньше не испытывала такого удовлетворения от работы с Эверардом. Он оставался таким же нетерпеливым и требовательным, но даже инструкции, которые она от него получала, не казались теперь такими отрывочными и строгими. Эверард проявлял к ней гораздо больше внимания, настаивал, чтобы она делала небольшие перерывы в работе, предлагал ей отдыхать минут по двадцать в кресле на балконе, а потом снова браться за документы, пока ее не подкосит усталость.