— Мужики устроены иначе, чем мы, — доносился голос Кристины из ванной, она красила ресницы. — Ты переспала с ним, и он уже считает тебя своей. Егору неприятно, что его отставили. Тем более что ты не соизволила объяснить ему, почему это сделала.
— Ой, хватит о нем! Давай пройдемся к морю перед завтраком? Я часто болею ангинами, врач посоветовал мне дышать утренним морским воздухом. Утром большая концентрация йода в морской воде и воздухе.
Так они и набрели на Кирилла с Алиной. Кристина потянула подругу за край сарафана, мол, неудобно подсматривать, когда люди целуются. Вопреки ожиданиям Лика послушалась, последовала за Кристиной, но настроение у нее испортилось, по дороге к столовой она ехидничала:
— Боже мой, какой у него скверный вкус! Она же тощая, как швабра. (Кристина покосилась на Лику — кто бы говорил про швабру!) Ты не заметила, это его вчерашняя спутница? А когда она приехала, ты не знаешь?
— До вчерашнего вечера я не видела ее, — слегка раздражаясь, сказала Кристина.
— Тогда она покруче меня, — с неудовольствием заметила Лика. — Не успела приехать, а уже подцепила Кирилла. Я все же два дня продержалась. Что в ней такого?
— Видимо, они знакомы, договорились встретиться здесь. — На секунду Кристина замолчала, раздумывая, говорить подруге или не говорить нелицеприятные вещи. Конечно, Лика современная, без комплексов, и поначалу Кристина чувствовала себя недоразвитой рядом с ней. Но вчера она заметила в подруге скользкие, гаденькие черты. Лика просто очаровательная хамка, ко всем без исключения относится потребительски, элементарные приличия не соблюдает, всех презирает. Кристине уже не хотелось походить на подругу, но общаться не с кем. Однако и молчать нельзя, иначе Лику занесет незнамо куда. Она решила сказать мягко: — Послушай, Лика, у тебя неправильный настрой. Каждый человек имеет право на выбор. Если бы ты была влюблена в него, я бы поняла, но он тебе нужен только на ночь. И почему ты не допускаешь, что Кириллу эта девушка нравится больше, чем ты?
— Сначала я, — остановившись, подняла указательный палец Лика, подчеркивая категоричность. — А потом — остальные. После меня! И это принципиально. Спорим, я отобью Кирилла у длинной швабры?
— Ты ничем не отличаешься от Егора, — только и посмела сказать Кристина.
После завтрака Сева сбегал к администратору, потом в своем корпусе — а поселили его отдельно от компании — заглянул в номер, откуда доносилось жужжание. Горничная, худая, как вобла, и жилистая, как моток проволоки, гоняла по ковру пылесос.
— Извините, вы убирали в двести первом номере?
— Я, — не оборачиваясь к нему, ответила горничная.
— Можно с вами поговорить?
Оставаясь согнутой, она лишь повернула голову, оценила его — не впечатлил, только потом осведомилась:
— На какой предмет?
— Я хочу узнать о Харченко Ульяне, — зайдя в номер, сказал Сева. Она отключила пылесос и еще раз оглядела его с головы до ног. — Понимаете, мы договорились в Твери… мы оба из Твери… договорились встретиться в этом пансионате, а домой полететь вместе. (К этому времени он выяснил у администратора, что Харченко заказала билет на самолет до Москвы, оттуда в Тверь. И самое любопытное — она должна была улететь девятого сентября, а сегодня только второе. Почему она уехала раньше времени?) Я приехал и вдруг выясняю, что она сдала номер, уехала…
— Так и сдала, я принимала номер. С чемоданами ушла.
— Не скажете, в какое время это было?
— Да вечером, после ужина. Обычно меня в это время уже нет в пансионате, но тогда приболела дежурная, я подменила ее.
— Не понимаю, почему она уехала раньше?
— Надоело на пляже валяться, — высказала предположение она.
— Но Ульяна не сообщила, что возвращается раньше. Я звонил в Тверь, дома ее нет.
— Значит, гуляет где-то…
По ее выражению Сева смекнул, что горничная подозревает, будто у него с Харченко роман, а Ульяна намного старше его. Кто Сева в глазах горничной? Альфонс. Местные жители не признают подобные отношения между полами, поэтому уборщица не распространялась об Ульяне, но наверняка знает о ней многое.
— Видите ли, Уля моя сестра. Старшая. Я волнуюсь, вдруг с ней что-то случилось?
— Да что с ней может случиться? — подобрела горничная.
— Так ведь она не прилетела домой! — Он уже не знал, как вытащить женщину на откровенный разговор. — Сейчас такое время…
— Ой, не говорите, — закивала та. — Время паршивое! Да вы не волнуйтесь, объявится ваша сестра. Знаете, кого поспрашивайте о ней? Есть у нас… этот… Максим. Так вот, он, когда она сдала номер, нес ее чемоданы. Может, проводил ее до вокзала.
— Спасибо, — улыбнулся Сева. — А с кем она еще общалась? У нее появились здесь друзья? Уля человек общительный…
— Да не очень-то она общительная. Извините, конечно, но сестра ваша…
— Говорите, говорите, — подбодрил ее Сева. — Я знаю, что характер у нее тяжелый. Мы часто ссоримся, так что я не обижусь.
— Ну, раз вы хотите… Скандальная ваша сестра, то есть нервная. Пыль заметит — такой крик поднимает… А у нас на каждую горничную по нескольку номеров! Успеть бы влажную уборку сделать! Ну, пропускаешь где-то…
— Я вас понимаю. Она придирчивая, — согласился он и далее гнул свою линию: — Но общаться с людьми любит. Скажите, она здесь случайно не завела…
— Хахаля? — поняла горничная. Ее брови заиграли на лице вверх-вниз, а губы свернулись в трубочку. Все, она дала понять Севе, что роман у Ульяны был, возможно, и не один.
— Да вы что! — не убирал он улыбку. — Ай да сеструха! А дома муж…
— Так она ж говорила, что развелась… — недоуменно протянула горничная, вытаращившись на Севу. — Не мне, конечно. Дежурной.
— Кто развелся? Ульяна? Верьте вы ей больше! Она замужем! (Сева понятия не имел о семейном положении Харченко, но отступать было некуда.) Нет, они часто расходятся, потом опять сходятся… Скажу откровенно, муж у сестры — тяжелый. Доводил ее… придирками.
— А, так она в отместку ему?..
— Наверняка! А кто та дежурная, с которой Уля делилась секретами?
— У нас их три. Сутки работают — двое отдыхают. Жук ее фамилия, Тина Жук. Она с завтрашнего утра заступит на дежурство.
— Так у сестры появился здесь мужчина? Кто?
— Ну, этого я сказать не могу. Просто ваша сестра в своем номере часто не ночевала, а я за ней не следила, у меня своих забот полно.
— А подруг она здесь не завела?
— Подруг? Рядом дамочка живет, из столовой она и ваша сестра часто возвращались вместе. А подругами они были или так просто, по-соседски сошлись — я не знаю.
— Что за дамочка? Где живет?
— В двести втором. Алия Касымовна зовут. То ли казашка, то ли бурятка. Извините, мне убираться надо.
Сева сначала постучал в номер двести второй, ему не ответили, тогда он отправился искать женщину с ярко выраженной восточной внешностью. Но только за обедом, вертя головой на триста шестьдесят градусов, он увидел двух женщин с раскосыми глазами и круглыми лицами. Предположительно одна из них и должна быть Алия Касымовна. Больше азиатов в обеденном зале не нашлось. Сева успокоился и приступил к обеду, перебрасываясь фразами с соседями. После обеда он догнал азиаток:
— Извините, кто из вас Алия Касымовна?
— Я. А что?
Ответила женщина постарше, довольно упитанная, с короткой стрижкой, а вот возраст ее Сева не смог определить, но где-то до пятидесяти.
— Я брат Ульяны Харченко, — и в обязательном порядке — улыбка.
— Да что вы! — ахнула Алия Касымовна, всплеснув руками. Акцента в ее речи не слышалось. — Уля ничего не говорила о вас.
— Зато мне она звонила и рассказывала, что здесь у нее появилась подруга. Откуда бы я узнал, как вас зовут? Откуда бы я знал, кого искать и к кому подходить, а?
— Верно, — в свою очередь улыбнулась она, показывая ровные и белые зубы, а глаза ее превратились совсем в узенькие щелочки. — Так вы ее брат? Похож.
«Наверное, для казахов мы все на одно лицо, как и они для нас», — подумал Сева, а вслух пожаловался:
— Мы разминулись с ней. Знаете, договаривались встретиться здесь, я приехал, а ее нет. Вы не знаете, куда она делась? Домой не приехала… я волнуюсь.
— Не знаю, что и сказать… Пойдемте в беседку? Не хочется возвращаться в номер. А ты иди, — приказала она женщине помоложе и с гордостью добавила: — Это моя дочь.
— Да что вы! Никогда бы не подумал. Вы так молодо выглядите…
— Не надо льстить, — но комплимент пришелся ей по душе.
Сева и Алия Касымовна сели в ротонде на скамейку, он закурил.
— Значит, вы приехали к Уленьке? — рассматривая его, произнесла она. — Я здесь уже две недели, а сдружилась только с ней. Ваша сестра тонкая натура, чувственная…
— В каком смысле — чувственная? — раскручивал ее Сева.
— В прямом. Я знаю, что она замужем, Уля рассказывала о муже…
— Да? И что же она рассказывала?
— Это будет неприлично, если я перескажу…
— Так я же ее брат. Родной. Единственный! Все, что касается сестры, для меня свято. Честное слово. Поймите, я не застал Ульяну, о ней ничего не известно, меня это тревожит. Я хочу знать о ней все.
— Да, конечно. Понимаете, она… не совсем уехала.
— Как это? — округлились глаза у Севы. Он наполнился ожиданием. Неужели это тот случай, который бывает всего раз в жизни, когда над задачей не придется ломать голову?
— Однажды Уленька вбежала ко мне в номер такая возбужденная…
Алия Касымовна переоделась, поправила платье перед зеркалом и укладывала шарфик на шее, чтобы красиво лежали складки. В пансионат привезли концертную программу, она купила билеты себе и дочери. Дочь поселилась в отдельном номере, так было удобнее для них обеих, договорились с ней встретиться на концерте. Вдруг раздался лихорадочный стук в дверь. Алия Касымовна крикнула: «Войдите». В комнату ворвалась Ульяна, упала в кресло и закрыла лицо ладонями. Не то плакала, не то смеялась. Алия Касымовна — женщина уравновешенная, эмоциональных всплесков и спадов она не признает. Но почему-то сошлась с Ульяной, которая была ее полной противоположностью, как говорится, плюс и минус притягиваются друг к другу. Алия Касымовна потянулась к симпатичной, но взбалмошной и неуравновешенной, с частыми сменами настроений Ульяне. В пансионате так скучно, а Уля вносила разнообразие в вяло текущую жизнь. Тем не менее в таком состоянии видела ее впервые.