– А гляди: вон, спереди – явно эмиттер защитного поля против микрометеоритов. Или, возможно, ловушка для межзвездного газа. А сзади – движок. Очень похожий на наш, только в сотни раз больше.
– Ясно, – сказал я, откидываясь в кресле, и потягиваясь, – ты не особенно удивлён, да?
– А чего удивляться? – Питер пожал плечами, – наши специалисты НАСА давно говорили, что с этим спутником что-то не так. Аномально сильное магнитное поле. И странности с исследованиями. В конце восьмидесятых два советских аппарата, направленные специально к Фобосу, просто исчезли, когда достигли цели, не передав никакой полезной информации. Теперь понятно, почему. Не так ли?
– Теперь совершенно очевидно, почему, – к нам присоединился Чжан, – по правде говоря, я до последнего не верил насчет тебя. Все-таки, владеть тюрвингом и быть видящим – две огромные разницы.
– А мы не сомневались даже, – не оборачиваясь, я почувствовал, что Питер улыбается, – даже убить его хотели именно поэтому. Нам были известны некоторые обстоятельства обнаружения его тюрвинга, и наш анализ показал, что он – видящий с вероятностью около девяносто процентов.
– Каково это? А, Алексей? – китаец вплыл в моё поле зрения, и устроился в соседнем кресле, пристёгивая ремни, – что ты чувствуешь, когда проявляешь артефакты?
– Да ничего не чувствую, – я пожал плечами, – это, скорее, у вас спросить надо – каково это, когда вдруг начинаешь замечать очевидное.
Питер и Чжан переглянулись.
– Ты тоже пристегнись, – китаец обратился к Питеру, – по расписанию манёвр через пять минут. Импульс до одного же, вне главной силовой оси.
– Нифига себе! – удивился американец, – крутой заход!
– Ребята на Земле, очевидно, спешат, – ответил Чжан, – наверно, боятся, что эта штука, когда поймёт, что мы её увидели – ломанётся из системы на максимальном ускорении.
– Разумно, – кивнул Питер, – я бы точно так и сделал.
– Поглядим, – ответил Чжан, неопределённо махнув рукой.
Импульс был действительно довольно резким. Я бы мог удариться головой, или потянуть шею – если бы не специальная форма спинки, которая, очевидно, предусматривала и такие случаи.
– Они что, планируют нас посадить на этой штуковине? – изумленно проговорил Питер, глядя на стремительно приближающуюся серую, покрытую кратерами поверхность, – наша посудина для такого не предназначена!
– Не переживай, – ответил Чжан, – сближение с астероидами возможно. Тут даже есть причальные мачты, чтобы погасить инерцию сближения. Это сделано специально, наш проект изначально предназначался для поиска ценных ресурсов в поясе астероидов.
– Может, они еще и захотят, чтобы мы наружу вышли? – ворчливо заметил Питер.
И в этот момент ожил экран межпланетной связи.
Операторы снова не поскупились на передачу видеокартинки. С экрана на нас смотрел китайский генерал; его американский коллега, Катя, и некоторые другие чины, представляющие заинтересованные стороны, расположились чуть в отдалении, но в поле зрения.
– Приветствую, коллеги, – начал генерал, – в этот момент вы приступаете к финальному сближению, с последующим контактом с поверхностью спутника. По нашим данным, корабль функционален. Тщательно проанализировав опыт с челноком, в котором участвовал Алексей, мы сочли риск оправданным. Возможно, этот корабль – наш единственный шанс справиться с тем, что уничтожает наши аванпосты. Попробуйте проникнуть на борт. Мы предоставляем вам широкие полномочия по ведению переговоров. Узнайте, можем ли мы что-то предложить хозяевам этой штуки, ради чего они бы вступились за нас. И могут ли они в принципе помочь нам. Обещайте все, что угодно, любые ресурсы, которые есть в нашем распоряжении, если это обеспечит выживание нашего мира. Если не будет возможности связаться с нами для принятия решения – у вас есть право принимать такое решение самостоятельно. После посадки воспользуйтесь вакуумными скафандрами. Корабль остановится в секторе, где есть структуры, по мнению наших аналитиков, похожие на входную шлюзовую группу. Учитывая возможность крайне важных переговоров мы предлагаем всем участникам полёта присоединиться к десантной группе. Так, по крайней мере, будет представлено максимум заинтересованных сторон. Ждем доклада о результатах. Конец связи.
Изображение генерала исчезло.
А в следующую секунду нас ожидал сюрприз. Рябая поверхность спутника, зависшая прямо напротив рубки, вдруг вздрогнула, и отъехала в сторону. Наш корабль уже успел выпустить телескопические причальные лапы, которые должны были погасить инерцию, и теперь они исчезали во тьме, которая разверзлась в чреве Фобоса.
– Держитесь! – успел выкрикнуть я, и схватился за поручни кресла.
Как раз в тот момент, когда рубка вслед за опорами нырнула во тьму, включился свет. Мы вместе с кораблём оказались в огромном помещении, сплошь обшитом изнутри какими-то белыми листами. Никаких источников света – ламп или прожекторов – я не заметил. Похоже, светилась сама обшивка. Причем довольно ярко. Интересное техническое решение: в ангаре (а в том, что это были именно ангар, никаких сомнений не было) не было тени. Что делало любые работы максимально безопасными.
– За что держаться и зачем? – спокойно спросил Чжан.
Телескопические ноги нашего корабля уперлись в палубу, и плавно погасили инерцию. Мы впервые ощутили слабое тяготение Фобоса. Интересное и странное ощущение: тяжести почти не прибавилось, но вестибулярный аппарат уже реагировал, определяя понятия верха и низа.
– За поручни, – пояснил я, – а то можно неловко оттолкнуться, и удариться головой о потолок.
– Тут мягкие потолки, – заметил Питер, – но замечание дельное.
В этот момент створки, пропустившие нас внутрь, закрылись.
– Интересно, а обратно нас выпустят? – спросил Чжан.
– Так давай пойдем, и выясним это, – ответил американец, отстегиваясь.
Я ещё раз внимательно оглядел ангар. Потом перевёл взгляд на экран с показаниями приборов.
– Ребят, а это не просто ангар! – воскликнул я, – это – шлюз! Там уже есть воздух!
– Да ладно, – Питер заинтересованно поглядел на монитор, – и впрямь. Давление почти атмосферное. Так быстро! И кислорода двадцать процентов…
– Но выходить все равно следует в скафандре, – сказал Чжан, – как быстро накачали воздух – так же быстро могут и откачать. Да и биологическую опасность никто не отменял.
– Мы итак в их власти, – я пожал плечами, – не думаю, что мы чем-то рискуем, принимая предложение дышать их воздухом.
– Ты уверен, что это предложение? – спросил Питер, – меня волнует, почему нас никто не встречает…
– Возможно, сработали автоматы, когда мы приблизились, – предположил Чжан.
– Как на челноке, – добавил я, – ладно. В общем, скафандры надеть стоит. А дальше – по обстоятельствам.
Когда мы ступили на палубу, стало понятно, что ангар, мягко говоря, не был новым: некоторые панели едва заметно мерцали, многие были поцарапаны, виднелись даже трещины. На самой палубе, покрытой каким-то мягким черным материалом, виднелись многочисленные потёртости. По рисунку этих потёртостей я понял, что когда-то тут размещалось как минимум три аппарата. Вероятнее всего – спускаемых челнока, предназначенных для работы на планетах.
– Проверка связи. Прием! – сказал Питер, и постучал себя по шлему.
– Принимаю, – ответил я.
– Принимаю, – этом отозвался Чжан.
Вход долго искать не пришлось. Мы двинулись вдоль потёртостей, за годы службы сформировавших что-то вроде колеи, и оказались в тоннеле, квадратного сечения, высотой метра три. Метрах в десяти от ангара тоннель был перегорожен створками. Когда мы приблизились, створки разъехались в стороны. Под ногами ощущалась легкая вибрация. Внешние микрофоны донесли легкое поскрипывание.
– Похоже, нас приглашают, – констатировал Питер.
– Как будто итак не было понятно, – отозвался китаец.
Мы синхронно двинулись дальше. Передвигаться, кстати, быстро не получалось: чуть не рассчитаешь усилие – и макушкой шлема врежешься в потолок. А я совсем не был уверен, что он тут мягкий, как у нас на корабле.
Мы прошли створки, и они плавно закрылись за нами.
– Не нравится мне это, – сказал я, – как в ловушке.
– Мы и есть в ловушке, – спокойно констатировал Чжан, – а вот вырвемся ли мы отсюда – зависит от того, не переоценило ли наше руководство значимость будущих переговоров.
– Если тут будет с кем говорить, – заметил Питер, – пока что всё, что мы видим, не противоречит гипотезе об автоматах.
Словно специально для опровержения его слов из-за поворота тоннеля на нас вышла девушка. Красивая, блондинка, с пышными формами. В вечернем платье, с макияжем и даже при драгоценностях.
От неожиданности я забыл опустить ногу, которой примерялся к следующему полушагу-полупрыжку.
– Скафандры излишни, – сказала девушка, продолжая шагать в нашу сторону летящей походкой, – воздух стерилен, и безопасен по химическому составу для земных организмов.
Мы с Питером переглянулись. Чжан вместо ответа открыл визор шлема, и сделал глубокий вдох.
– Вопрос доверия, – пояснил он, обращаясь к нам, – скафандр в нашем положении ничего не решает.
Я не был с ним полностью согласен, но счел нужным в данной ситуации последовать его примеру.
Воздух внутри инопланетного корабля, замаскированного под планетоид, был стерильным и безвкусным.
Чжан не остановился на этом. Открыв задний люк, он покинул скафандр. Наверно, я бы хотел сказать, что это было вопиющим нарушением всех процедур, и вообще полным безумием – но дело в том, что таких процедур не было. Весь наш полёт строился на том, что мы столкнёмся с чем-то таким, для чего бесполезно придумывать процедуры.
– Кто вы? – решился спросить я, когда вылез из скафандра, и остался в одном полётном комбинезоне.
– У меня, к сожалению, нет имени, – ответила девушка, – но мне было бы приятно, если бы вы называли меня Алисой. Я очень давно изучаю земные культуры. Ощущаю себя во многом почти землянкой. И мне нравится это имя.