«Лишенная дождей степь превращалась в полупустыню, а эта последняя — в пустыню, где не могли жить даже кочевники» (Л. Н. Гумилев). Печенеги ушли тогда с берегов Аральского на берега Черного моря, а гузы (торки) сдвинулись к рекам Уралу и Эмбе.
Половцы (куманы) тогда не пострадали от засухи, они населяли западные склоны Алтая и южную часть западной Сибири, где текли многоводные реки, окружавшие с востока и с запада Барабинскую степь.
Но те же меридиональные токи в атмосфере способствовали нормальному увлажнению западной окраины Великой степи — на берегах Днепра, Донца и Дона. Печенеги, прорвавшиеся в Поднепровье, быстро восстановили там поголовье скота, в том числе и лошадей, а значит и военную мощь.
Персидский географ Гардизи характеризует их как богатый народ, владеющий большими стадами баранов и табунами коней, серебряными и золотыми сосудами (видимо награбленными на днепровских порогах), носящих серебряные пояса и хорошее оружие. Упоминает он и о трубах в виде бычьих голов, в которые те трубят во время боя.
По свидетельству Константина Багрянородного часть печенегов остались жить среди гузов: «их верхние одежды укорочены до колен и рукава обрезаны, начиная с предплечий, этим они показывают, что отрезаны от своих соплеменников».
Печенеги делились на восемь колен, во главе каждого был свой вождь, в свою очередь восемь колен состояли из сорока родов. По данным Константина в десятом веке их племена кочевали двумя ордами, границей между ними служил Днепр. Соседями с востока для печенегов были гузы, с юга — буртасы, на западе — мадьяры и Русь. Власть у них наследовалась не от отца к сыну, а переходила к дяде или двоюродному брату умершего вождя.
Остатки печенегов, после разгрома их Ярославом Владимировичем на Альте и вторжения половцев, нашли убежище в Венгрии и Византии.
Ибн Фадлан и его путешествие с посольством к волжским болгарам.
Герой фильма «Тринадцатый воин» сыгранный Антонио Бандерасом был реально существовавшим человеком — Ахмад ибн Фадлан ибн аль- Аббас ибн Рашид аль- Багдади. Разумеется, что ни с какими норманнами он, конечно, против конных неандертальцев не воевал. В 921–922 годах этот средневековый тревел-блогер оставил отчет о дипломатической миссии багдадского халифа к принявшим ислам булгарам, с описанием виденных им племен, очень популярный в тогдашнем арабоязычном мире.
Выехавший из блистательного Багдада, в повествовании названого «Городом мира» столичный мажор Ахмад разглядывал разнообразных аборигенов, как английский лорд папуасов — со смесью удивления и гадливости. Одни иноземцы у него говорят, как будто кричат скворцы, другие — будто квакают лягушки.
Гузы, «как блуждающие ослы, не очищаются от дерьма и мочи и не отмываются от половой нечистоты, особенно зимой, не изъявляют покорности Аллаху, не обращаются к разуму и не поклоняются ничему. (В дальнейшем упоминает, что они почитают Тэнгри). При этом и арабам они не позволяли очищать своё тело, не иначе, чем ночью, считая это опасной магией.
Особенно его поразило бесстыдство их женщин. Приводит пример, как одна из них, разговаривая с послами в присутствии мужа «открыла свой «фардж» и почесала его в то время, как мы смотрели на неё. Тогда мы закрыли свои лица и сказали «Господи прости». Муж её рассмеялся и передал через переводчика: «Скажи им, что она охраняет открытое от чужого доступа. Это лучше, чем она прикроется, а затем уступит кому-либо».
За жен платят калым, «а если уплатил, то он идет, не стесняясь, и берет её в присутствии отца, матери или братьев, и они в этом не препятствуют. Старший из братьев женится на вдове отца, если она не была ему матерью».
На похоронах убивают и съедают от одной до ста лошадей, в зависимости от достатка.
«Они не знают блуда, а в наказание за прелюбодеяния привязывают к согнутым деревьям и, отпустив, разрывают на части".
За педерастию карают смертью, правда, всегда можно договориться (как, видимо, и со случаями прелюбодеяния). Ахмед повествует, что хорезмийский купец, застигнутый с «безбородым юношей», сыном хозяина, откупился ценой четыреста баранов.
За взятку решались любые проблемы, в том числе запрет на переход через земли — когда чиновнику «подарили халат, кусок материи, лепешки хлеба, пригоршню изюма и сто орехов», он позволил посольству пройти и даже поклонился им до земли — «таков обычай. если получаешь подарок».
Ибн Фадлан описывает, как зачуханный, низкорослый бродяга остановил их караван в три тысячи лошадей и пять тысяч человек «и сказал: «Ни один из вас не пройдет».
— Мы друзья Кударкина (второго человека после вождя-ягбу).
Он начал смеяться и говорить.
— Кто такой этот Кударкин? Я сру ему на бороду.
Потом сказал «Паканд» — хлеб на языке Хорезма.
Тогда я вручил ему лепешку, тот взял и сказал: «Проезжайте, я смилостивился над вами».
Но на совещании у тархана гузов разгорелась дискуссия, что лучше — разрубить послов пополам или отпустить их голыми восвояси. Кто-то говорил «нет — у царя хазар есть наши пленные, пошлем их на выкуп». Семь дней они спорили, в итоге посольство отпустили.
Ахмад пишет, что даже тархан соблюдал обычай не снимать нижнюю одежду, пока она не рассыплется на куски. В этом он лично убедился, когда подарил ему дорогой халат, а тот снял свою одежду из парчи, нижняя же лоснилась от грязи. «Свою бороду и усы он выщипывал и остался как евнух».
Ибн Фадлан отмечает мастерство гузов в стрельбе из лука, в его присутствии один из них на скаку сбил летящего высоко гуся. Сильное впечатление на него произвела и переправа на бурдюках через бурный Джам (Урал), многие верблюды и люди тогда утонули.
Во время путешествия все сопровождающие очень боялись башкир. «Мы остерегались их потому, что это худшие из турок, самые грязные и более других посягавшие на убийство. Встречает человек человека, отсекает ему голову и берет с собой. Они бреют свои бороды и едят вшей». Фадлан неоднократно видел это своими глазами.
Печенегов он описывает темными брюнетами с совершенно бритыми бородами, бедными по сравнению с гузами. «Я видел из гузов таких, которые владели десятью тысячами лошадей или ста тысячами овец».
Отдельная песня — это его воспоминания о руссах. В своё время в музее Киева лично лицезрел его написанную огромными буквами цитату: «Я не видел людей, более совершенных, чем русы. Они подобны пальмам, румяны и красны..». Думаю, что она висит и сегодня, только переведенная на «соловийную мову». У Ибн Фадлана написано «с более совершенными телами», ну да ладно.
Обычно никто не приводит полной цитаты с продолжением «они грязнейшие из тварей Аллаха».
Во времена его путешествия Русью правил Игорь Старый, и в описании руссов мы легко узнаем норманнов. «Они не носят ни курток, ни кафтанов, а кису, которой прикрывают один бок. (Очевидно, легкая накидка по летнему времени). С каждым имеется секира, и меч, и нож, и он никогда не расстается с ними. Мечи их плоские, с прорезями (долами), франкские».
Руки у руссов от пальцев до плеч в татуировках, женщины их носят коробчатые скандинавские застежки-фибулы, на груди мониста из серебра или золота.
«Самое лучшее украшение у русов зеленые керамические бусы. Покупают одну бусину за дирхем для жен своих». Приносят жертвы многочисленным деревянным идолам, прося у них удачной торговли и в благодарность принося мясо, которое ночью пожирается бродячими собаками.
Воров и грабителей они вешают на деревьях.
«Они (руссы) грязнейшие из тварей Аллаха — не очищаются от испражнений, ни от мочи, и не отмываются от половой нечистоты и не моют рук своих после еды, сморкаются и плюют в воду для совместного умывания», опять же сравнивая их с блуждающими ослами.
В своих палатках он сидят с девушками — «восторг для купцов», описывает, как они без стеснения совокупляются с ними на глазах друг друга и пришедших по делу купцов.
Не удивительно, что от такой антисанитарии один из них помер и ему устроили торжественные похороны с огненным захоронением на корабле и со множеством животных и одним человеческим жертвоприношением, причем добровольным.
Похороны состоялись через десять дней подготовки, покойник это время лежал в выкопанной яме, накрытой деревом. Богатство его делят на три части — одна остается семье, на одну готовят одежды и жертвы, «на треть готовят набид (хмельной напиток), который они будут пить в день похорон…, а они всецело предаваясь набиду, пьют его ночью и днем, так что иногда один из них умирает, держа чашу в своей руке». (Да, это по-русски).
Девушка, выразившая согласие умереть с господином, «каждый день пила и пела, веселясь, радуясь будущему». Когда настал день похорон, корабль покойного вытащили на берег, поставив подпорки из белого тополя. Принесли на него скамью и укрыли её матрасами и подушками, покрытыми византийской парчой. «И пришла старуха, которую называют ангел смерти, мрачная, большая и толстая». Достали тело из ямы, покойник почернел, но не завонял, надели на него дорогие одежды и шапку. Принесли собаку, разрезали на две части и бросили на корабле. Потом принесли всё его оружие и положили рядом. Потом привели двух его лошадей и гоняли пока они не вспотеют, зарезали мечом и бросили их мясо на корабле. То же сделали и с двумя быками, петухом и курицей. Девушка тем временем заходила поочередно в разные палатки, где совокуплялась с друзьями покойного, те говорили: «Скажи своему господину: «Я это сделала из любви к тебе». Затем её три раза поднимают на руках вверх, первый раз она говорит: «Я вижу моего отца и мать», второй «Вот все мои родственники сидящие», третий — «Вот я вижу господина моего сидящего в саду, вот он зовет меня, ведите же меня к нему».
Потом её подняли на корабль и дали выпить два кубка, она это делала с песней. Старуха затащила её в палатку, «потом туда вошли шесть мужей и совокупились все с девушкой». Старуха набросила ей на шею веревку, двое тянули за концы, пока та тыкала широким кинжалом между ребер девушки.