(Решительно.) А зачем скрывать? Зачем?
У окна появляется С е р г е й.
С е р г е й. Анна Семеновна… или мне послышалось?
А н я. Нет-нет, не послышалось… Я вас звала… Я решила ехать завтра… к лесорубам. В тайгу. Вот и позвала вас. (Протягивает ему руку.) До завтра.
С е р г е й. Анна Семеновна! До завтра! (Уходит.)
Аня стоит у окна.
Обстановка второй картины. Н а д е ж д а М а р к о в н а и С е м е н А н д р е е в и ч стоят у стены и рассматривают картины.
С е м е н А н д р е е в и ч. Вот эта. Пожалуй, и все. Что вы скажете, Надежда Марковна?
Н а д е ж д а М а р к о в н а. Решаете вы, Семей Андреевич. Но я согласна.
С е м е н А н д р е е в и ч. Ну, а коли так, то сегодня же и возьмемся за дело. Мы подробно разберем слабые места этих картин. Затем вы поработаете над ними годик-другой и, когда закончите, привозите или присылайте картины в Москву, я снова посмотрю их.
Н а д е ж д а М а р к о в н а. Я не знаю, как и благодарить вас, Семен Андреевич.
С е м е н А н д р е е в и ч. Что вы, что вы, Надежда Марковна!
Н а д е ж д а М а р к о в н а. О, вам трудно оценить, какое значение имеет для меня ваша творческая помощь.
С е м е н А н д р е е в и ч. Как говорится — чем богаты, тем и рады.
Н а д е ж д а М а р к о в н а. Семен Андреевич, ну, а в общем какое впечатление оставляют мои работы?
С е м е н А н д р е е в и ч (помолчав). Уважаемая Надежда Марковна, я не могу кривить душой и говорить неправду. Отобранные мною картины — лучшее из того, что мы видели. Я говорю — лучшее, но это еще не значит — законченное, годное для показа. Отсутствие точно выраженной мысли, торопливость — такие недостатки имеют почти все ваши картины.
Н а д е ж д а М а р к о в н а. Семен Андреевич, только прошу не принять за назойливость, в комнате наших молодоженов есть несколько картин, не согласитесь ли взглянуть и на них, может быть, там что-нибудь понравится.
С е м е н А н д р е е в и ч. Ну что ж, пойдемте.
Уходят в комнату направо. Входят А н я и М а р и я Г р и г о р ь е в н а. В руках Марии Григорьевны сверток.
А н я. Папа!.. Мама, их нет. (Прислушивается.) Вон они где — в нашей комнате. (Зовет.) Папа, Надежда Марковна, мы готовы, ждем вас.
Голос Семена Андреевича: «Сейчас, Аннушка, сейчас».
М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Почему ты обращаешься к матери своего мужа по имени и отчеству? Он зовет меня мамой. Это народная традиция, правильная, хорошая традиция.
А н я. Не сердись. Я просто не привыкла еще, не могу заставить себя называть ее так же, как и тебя. Ведь только три дня прошло…
М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Все это я хорошо понимаю, но надо сразу приучить себя. С первого дня. Надежда Марковна может обидеться, и совершенно законно. А вообще во всей этой истории с твоим замужеством столько поспешности… За месяц выйти замуж — этим все сказано. Когда же тут привыкнуть к свекрови.
А н я. Мама, не нужно, прошу тебя. Ты считаешь мой поступок неверным, ну, а я думаю по-другому. И давай оставим эту тему. Хорошо?
М а р и я Г р и г о р ь е в н а. Хорошо.
А н я. Я Сереже позвоню. (Берет трубку.) Дайте, пожалуйста, школу. Спасибо. (Шутливо.) Товарищ Теряев? С вами говорит учительница Теряева… Сразу узнал? Сережа, мы собрались купаться. Все. Папа и две мамы. Иду. А как же! Пойдем с нами! Пойдем! Недолго будем. Окунемся — и назад. Занят?
М а р и я Г р и г о р ь е в н а (шепчет). Если занят, не зови, не отрывай от дела.
А н я. Сережа, если занят, не ходи. А может быть, все-таки пойдешь? Нет? Ну, всего доброго!
Входят Н а д е ж д а М а р к о в н а и С е м е н А н д р е е в и ч.
Н а д е ж д а М а р к о в н а. Вам виднее, Семен Андреевич.
С е м е н А н д р е е в и ч. Ну-с, Машенька, готовы? А где же Сергей?
А н я. Он занят. А мы уж заждались вас.
Н а д е ж д а М а р к о в н а. Пойдемте. Прошу вас, миленькая Мария Григорьевна, не обижайтесь. Я такая вообще неорганизованная.
А н я. Я с тобой, папа.
С е м е н А н д р е е в и ч. Ты выбрала ненадежного спутника. Я только до почты.
А н я. А на Енисей?
С е м е н А н д р е е в и ч. Придется вам одним. Страшная жара. Боюсь.
Входит В и т а л и й.
О, Виталий Маркович! В путь! В путь!
В и т а л и й. Готов! Но вы скажите — куда?
М а р и я Г р и г о р ь е в н а. На Енисей.
В и т а л и й. Так идемте же! Прошу. (Распахивает дверь.)
Все уходят.
Через мгновение я догоню вас, вот только позвоню. (Берет трубку.) Директора средней школы. Сергей? Пошел ты к черту со своим купанием… Да подожди ты, дай мне сказать. (Кричит.) Ольга, Ольга приехала! Дошло?! С курорта, конечно. Откуда же больше? Она сейчас сюда придет. На улице, случайно встретились. Конечно, спрашивала. Первый вопрос — как живет Сергей Григорьевич. Ничего я не рассказывал. Нет, извини, сам веди дипломатические разговоры.
Входит О л ь г а.
(Повесив трубку, идет навстречу.) Пожалуйста. Садитесь. Сережа будет с секунды на секунду. Вы так посвежели, Ольга Федоровна. Нет, я не то сказал. Расцвели! Да, да. На сцену бы вам. Изображать девушек-героинь, этаких русских красавиц, о которых некий классик сказал: «Посмотрит — рублем подарит». Честное слово, Ольга Федоровна. Скажите, а вас не тянет на сцену?
О л ь г а. Нет. То есть театр я люблю, а работать — школа и школа. Сказать откровенно, я даже во сне видела свою школу. Виталий Маркович, скажите мне, пожалуйста, кто отсюда вышел, вот только что?
В и т а л и й (делая удивленное лицо). Откуда?
О л ь г а. Ну, отсюда. От вас.
В и т а л и й. Никто. Я был дома, но я, как видите, не уходил. Да. Так, значит, во сне видели школу? Это бывает. Я, знаете, частенько вижу во сне сцену. Театр.
О л ь г а. Виталий Маркович, вы не поняли меня. Я видела Надежду Марковну, мужчину и двух женщин. Я их не знаю и раньше нигде в районе не встречала.
В и т а л и й. Ах, вот вы о чем! Это знакомые. Из Москвы. Вы знаете, Ольга Федоровна, о чем я сейчас подумал? Вот начнется учебный год, и о вас снова газеты заговорят. Учительница-отличница! Приятно, должно быть, черт возьми, когда о тебе в газетах пишут.
О л ь г а (прерывает). А Сергей Григорьевич говорил, что в Москве у вас нет знакомых.
В и т а л и й. Да они, собственно, не знакомые, а так… дальние родственники. Приехали погостить. У меня есть племянник, так это его жена с отцом и матерью. Вот в «Гамлете» есть такая сцена…
О л ь г а. Разве у Сергея Григорьевича есть брат?
В и т а л и й. Нет, что вы! Он — мой племянник. Нет, Ольга Федоровна, я все напутал, все! Вы что-нибудь поняли?
О л ь г а. Нет.
В и т а л и й. Иначе и не могло быть.
Входит С е р г е й.
А вот и он, явился наш маляр. От маляров не отходит, вторую профессию хочет приобрести.
С е р г е й. Здравствуй, Оля.
В и т а л и й. Оставайтесь, а я исчезаю.
С е р г е й. Подожди…
В и т а л и й. Не могу. Ни минуты! Меня ждут! (Скрывается за дверью.)
О л ь г а. Он какой-то странный сегодня. Я спросила, кто гостит у вас, видела сейчас незнакомых, когда подходила к дому, он так и не объяснил, стал путать, сбиваться.
С е р г е й. С ним бывает.
О л ь г а (пристально смотрит на него). Сережа, скажи, что произошло?
С е р г е й. А что? Я не понимаю.
О л ь г а. Не понимаешь? Мы условились писать, ты мне писал очень редко. И письма были какие-то торопливые. Коротенькие. А на последние мои письма ты даже и по ответил. Почему это? Почему ты сейчас ведешь себя так странно? Как провинившийся школьник.
С е р г е й. Может быть. (Садится у стола, опустив голову.) Видимо, так и есть.
О л ь г а (бросается к нему). Сережа, что случилось? Какое-нибудь несчастье? Да? Ну, что же вы молчите, Сергей Григорьевич?
С е р г е й. Да. Случилось. Иные люди, когда у них горе, плачут. А у меня нет слез.
О л ь г а. Но что же, что, Сережа? Может быть, чем-нибудь я сумею помочь? Ты только скажи!
С е р г е й. Какай ты хорошая. Необыкновенный человек. А я? (Резко поднявшись.) Оля, скажи, ты веришь мне?
О л ь г а. Верю.
С е р г е й. И любишь?
О л ь г а. Ну, разве я пришла бы сюда! Ведь к санатории все время мечтала о нашей встрече.
С е р г е й. Я люблю тебя одну. Только тебя… (Обнимает ее.)
На пороге показывается Семен Андреевич. Увидев Сергея и Ольгу, он отшатывается и неслышно уходит.
Но лучше бы тебе забыть меня. Лучше бы и не знать.
О л ь г а. Сергей!
С е р г е й. Я недостоин тебя, твоей любви. Оля… Мне страшно произнести это слово, но молчать… не могу… Я… женат.
О л ь г а. Как? Женат?! Значит, ты все время обманывал меня…
С е р г е й. Нет, Оля, я не лгал… Это случилось всего лишь три дня назад.
О л ь г а. Три дня назад? Нет-нет, я не верю.
С е р г е й. Это правда, Оля. Выслушай меня и пойми. Я знаю, ты не будешь ни обвинять, ни проклинать меня, когда поймешь, что я несчастнее других, несчастнее тебя. Рассказывать много и долго, но ты пойми одно, я женился потому, что так сложились обстоятельства. Да, да. Я оказался их рабом. Меня словно ураган закружил и швырнул на землю.
О л ь г а (сдерживая слезы). Значит, вы несчастнее других?! Так, так. Остроумно сказано. А я… Э, да что обо мне говорить.
С е р г е й. Оля, я прошу тебя…
О л ь г а. Не заботиться ли обо мне хотите, Сергей Григорьевич? Не надо. Будьте счастливы. (Быстро уходит.)
С е р г е й (вздохнув). А все-таки тяжело. (Идет к окну.)
Входит С е м е н А н д р е е в и ч.