В правление представителей VI династии египетской цивилизации удалось сохранить все черты, позволившие ей достичь величия в эпоху Древнего царства. Жившие в тот период художники продолжали традиции, заложенные их предшественниками, работавшими во время правления V династии. Однако имели место и различия, в которых нашли отражение политические события.
На протяжении первой половины правления династии Мемфис оставался художественной столицей страны. Однако если в эпоху Древнего царства царские памятники значительно превосходили те, которые могли себе позволить частные лица, то начиная с правления Тети в Египте сложилась прямо противоположная ситуация. В царствование Меренра Мемфис лишился своего превосходства. В номовых центрах стали появляться собственные некрополи, где располагались гробницы, стены которых покрывали росписями. Правда, по качеству они значительно уступают произведениям, созданным в период правления V династии, но этот недостаток компенсируется гораздо большей красочностью.
Из числа памятников, созданных в правление царей VI династии и сохранившихся до нашего времени, можно упомянуть прекрасную алебастровую статуэтку, изображающую маленького Пепи II, и медную статую Пепи I. Последняя, обнаруженная в Иераконполе, была собрана на деревянной основе и украшена драгоценными материалами: набедренная повязка была сделана из золота, а парик – из ляпис-лазури.
«Провинциализация» искусства, начавшаяся в правление Меренра, усиливалась на протяжении Первого переходного периода. У каждого отдельного нома появилась собственная художественная школа. Художникам и ремесленникам, трудившимся при дворах номахов, недоставало мастерства выдающихся мемфисских мастеров, но для их произведений, в первую очередь росписей, сохранившихся в некоторых гробницах (в Шейх-Саиде, Дейр-эль-Гебрави, Дешаше, Бени-Хасане, Эль-Берше, Миалле, Фивах, Асуане и Асьюте), несмотря на некоторую примитивность, характерна естественность, которой нередко не хватает искусству Древнего царства. По сути, это народное искусство, но именно в этом и заключается его обаяние.
До нашего времени сохранилось совсем немного царских памятников, датируемых Первым переходным периодом. Однако благодаря изменениям в погребальном обряде в нашем распоряжении оказалось множество полных жизни статуэток, изображающих людей и животных. Они заменили собой изображения сцен повседневной жизни, покрывавших стены мастаб. Этот процесс начался в конце Древнего царства, а в Первый переходный период такие статуэтки получили очень широкое распространение. Модели изготавливали из камня (алебастра или известняка) либо, чаще, из покрытого грунтом и раскрашенного дерева. Подобно рельефам и росписям, на смену которым они пришли, эти статуэтки должны были магическим образом помочь покойному получить все необходимое для загробной жизни. Именно поэтому большинство из них представляет собой изображения слуг, размалывающих зерно и готовящих пиво; мясников, убивающих животных; плотников; ткачей; женщин, делающих подношения.
Политическая нестабильность, царившая в Египте, нашла отражение в представлениях о загробном мире. Среди статуэток встречаются изображения солдат, которые должны были охранять душу умершего; пехотинцев, вооруженных метательными копьями и щитами; лучников с луками и стрелами. Как правило, с эстетической точки зрения большинство этих фигурок кажется весьма неприглядным, однако их авторам прекрасно удалось передать движение человека, выполняющего ту или иную работу. Но иногда среди них встреча ются и истинные произведения искусства, к числу которых относится, например, фигурка мужчины, несущего приношения, найденная в одной из гробниц в Асьюте и хранящаяся в настоящее время в Лувре. Внутри гробов египтян (прямоугольных деревянных саркофагов, получивших распространение начиная с этого периода), которые не могли позволить себе заказать эти модели, стали изображать различные предметы, необходимые покойным в загробной жизни. Нередко такие изображения сделаны с большим вкусом.
В Первый переходный период на юге Египта появилось другое нововведение – стелы с вырезанными и раскрашенными изображениями и текстами. Подобно рельефам и росписям, покрывавшим стены мастаб, и моделям из гробниц, они были призваны обеспечить умершего всем необходимым. Покойного изображали (нередко весьма неумело) сидящим за столом, ломящимся от всевозможных подношений.
Немногочисленные портретные скульптурные изображения, относящиеся к этому периоду, выполнены из дерева и нередко имеют довольно скромные размеры. Скульпторы делали все возможное для того, чтобы передать выражения лиц своих заказчиков. Изображению их тел уделялось гораздо меньше внимания, из-за чего они выполнены несколько грубо.
Таким образом, для конца эпохи Древнего царства и начала Первого переходного периода характерен упадок изобразительного искусства. Однако этот же период является временем расцвета древнеегипетской литературы, предвестником ее золотого века, наступившего в эпоху Среднего царства. Поучения Джедефхора и Птаххотепа, как уже упоминалось, по крайней мере частично относятся ко времени правления V династии. «Речение Ипувера», «Повесть о красноречивом поселянине» и «Поучение гераклеопольского царя своему сыну Мерикара», несомненно, датируются Первым переходным периодом. Вполне вероятно, что к тому времени относится и другое известное сочинение – «Разговор разочарованного со своей душой».
Папирус, на котором записано «Поучение Мерикара», находится в настолько плохой степени сохранности, что мы не можем судить о литературной ценности этого произведения. Совершенно иначе дело обстоит с «Повестью о красноречивом поселянине», так как в нашем распоряжении имеется несколько списков, по которым можно восстановить более или менее полный текст. По этому сочинению мы вполне можем составить представление о литературном вкусе египтян, живших в период правления гераклеопольских царей.
У «Повести…» довольно простое содержание. Крестьянин из Вади-Натруна «спускается» в Египет, чтобы продать там плоды своих трудов. Он собирает небольшой караван, состоящий из ослов, нагруженных всевозможным добром, но около Гераклеополя сталкивается с жадным чиновником из главного управления угодий, который обманом захватывает имущество поселянина. Несчастный крестьянин обращается с жалобой к различным чиновникам, а в конце – к самому царю. Содержание «Повести…» позволяет ее автору поупражняться в риторике. По его воле персонаж неправильно употребляет слова, что создает комический эффект, и использует конструкции, кажущиеся слишком отточенными, однако благодаря языку этого сочинения автору удалось наполнить его юмором. Дело в том, что содержащиеся в «Повести…» яростные речи производят на нас не менее яркое впечатление, чем стилистические упражнения. Впечатление, производимое текстом, усиливает тот факт, что его автор таким образом пытается обличить коррупцию и несправедливость, воцарившиеся в Египте.
О том, какое значение «Поучение Мерикара» имеет для реконструкции истории Египта данного периода, было сказано выше. Однако не меньшей ценностью это произведение обладает и для истории литературы. В тексте говорится, насколько важны литературные упражнения для любого человека, в том числе царя: «Будь искусным в речах, и ты будешь силен; мощь царя – в его языке, речь сильнее любого оружия». К огромному сожалению, папирус, на котором записано это сочинение, находится в плохой степени сохранности, из-за чего некоторые фрагменты текста утеряны.
Отдельное место в египетской литературе занимает «Разговор разочарованного со своей душой», представляющий собой философское произведение. Его герой – человек, лишенный иллюзий, задумывающийся о необходимости положить конец жизни, которую он ненавидит. Сначала его душа восстает против такого решения, но затем соглашается. Этот трудный текст исполнен прекрасной меланхолии:
Кому мне открыться сегодня?
Не помнит былого никто.
Добра за добро не дождешься…
Кому мне открыться сегодня?
В сердцах воцарилась корысть.
Что толку – искать в них опоры?..
Кому мне открыться сегодня?
Нет справедливых,
Земля отдана криводушным.
Мне смерть представляется ныне
Исцеленьем больного,
Исходом из плена страданья.
Мне смерть представляется ныне
Благовонною миррой,
Сиденьем в тени паруса, полного ветром…
Падение Древнего царства оказало довольно сильное влияние на религиозные представления. Наиболее значительной переменой стала «демократизация» заупокойного культа. «Тексты пирамид» предназначались только для царя. В нашем распоряжении нет источников, свидетельствующих о том, что другие египтяне рассчитывали проводить свою загробную жизнь в обществе бога Ра. На протяжении Первого переходного периода частные лица постепенно стали использовать царские привилегии. Сами «Тексты пирамид» начали записывать на стенках деревянных саркофагов, благодаря этому они получили название «Тексты саркофагов». В них все более важную роль играл культ Осириса.
Вторым последствием того, что царь перестал распространять свою власть на всю территорию страны, стал расцвет древних номовых культов. Этим объясняется появление в Египте Первого переходного периода большого количества божеств, неизвестных по источникам Древнего царства или считавшихся в ту эпоху малозначительными. В качестве примеров таких богов можно привести Упуата, которому стали широко поклоняться в Асьюте; Хнума, почитавшегося на Элефантине; а также фиванского Монту, который после того, как правители этого города одержали победу над гераклеопольскими царями, стал одним из величайших египетских богов. Изображавшийся в облике сокола, Монту стал в большей или меньшей степени отождествляться с Ра, хотя изначально считался богом-воином.