Поэтому для наших свиданий остался только сеновал, только хардкор. Да нам больше и не надо.
Последний выходной, как объявил председатель. С понедельника — полная мобилизация, в которой и папахена уговорили принять участие. Водителем. Это он легко. И плюсом к небольшим деньгам — две тонны зерна. Плюс мои концертные полтонны, и Басима цветёт пуще майской розы.
Интересный себе отдых папахен сочинил. Вероничка, впрочем, выглядит довольной.
Глава 8Возвращение на столбовую дорогу
28 августа, четверг, время 11:05
В машине отца по дороге домой.
Немного грустно, что всё кончилось. В голове крутятся самые яркие картинки прошедшего лета. На самом первом месте…
Алиса.
Отчаянно переполняющая ладонь девичья грудь, чуть не проплавляющая тончайшую ткань сорочки. Тихий кокетливый смех Алисы, её ахи-вздохи, когда затеваю танцевальную прелюдию. Бальный танец без тормозов, когда нет запретных касаний, перерастающих в жаркие поцелуи. Долго не выдерживали, падали на кровать через несколько минут…
Ночное с парнями накануне отъезда.
— Всё-таки завидно на тебя, Витёк, — вздыхает один из гвардейцев и подбрасывает ветку в костёр.
Мы все сидим вокруг костра, релаксируем. Привлечённые огнём, над нами летают мотыльки. Самые неосторожные иногда вспыхивают искорками.
— Высоко взлетел, куда уж нам…
— Вам тоже есть чем заняться. Что толку от моих успехов, если вы тут, в коренной России, всё ушами прохлопаете?
Народ навостряет уши.
— Ты про что, Вить?
— Вот соберу я команду умников, выведу страну на передовые позиции… — говорю в широко открытые глаза друзей. — А вы что думали, я для развлечений наверх рвусь? Ну, вот! Добьюсь я своего, оглянусь — и что увижу?
— Что?
— Вымирающую Россию. Смешно получится. Скажу: страна, вот тебе золотая колесница, на которой можно по небу летать. А страна при смерти, еле ноги волочит и сил нет даже взобраться на эту колесницу.
— Ты как-то, Вить… — качает головой Валера. — Мы-то что можем сделать?
— Вас в селе человек сто молодых парней, так? Всего народу чуть больше тысячи?
— Ну?
— Через год-два-три вы начнёте жениться…
Прорываются улыбки, смущённые смешки.
— Кто вам мешает завести по пять-шесть детей? Всем! Вы же сразу всё село поднимете!
Терпеливо переждав приступ веселья, продолжаю:
— Село лет за пять-десять увеличится раза в полтора, — затем начинаю загибать пальцы: — Материнский капитал на первого ребёнка, на второго ребёнка. Статус многодетной семьи, которой очень много чего положено. Школу вам начнут строить новую, на шестьсот-семьсот человек. И не основную, а среднюю. Приедут учителя. Фельдшерский пункт расширят, возможно, отдельного врача пришлют.
Мы ещё долго говорили. Главное — мне удалось заронить эту идею в головы. Посмотрим, что из неё прорастёт.
Кроме этого всего полно.
Вольные скачки на лошадях. Конная охота с луками на зайцев. Радостные визги мелкой ребятни и девчонок на нашем рукотворном пляже.
Вот такие воспоминания увожу из Березняков.
30 августа, суббота, время 09:45.
Поезд «Ласточка».
Подъезжаем к Москве, за окном уже пригороды начинаются. И скорость заметно падает. Этот поезд создан для москвичей с их вечной спешкой и суматошным образом жизни. Мне, как провинциалу, он не слишком нравится. Больше любы традиционные поезда с плацкартными вагонами, хотя, конечно, купейные лучше.
Последние дни провожу на бегу. Для встречи с друзьями остался всего один вечер. Разок обняться и немного потрещать. Приехали почти все, но увидел только тех, кто со двора. Плюс стремительная Варька примчалась, единственная из моей второй школы. Той, которая восьмая.
Пятница, вечер во дворе.
— Чуть не забыла рассказать! — подскакивает на скамейке Катюша. — ЛильНиколавна тебе большой-большой привет передавала и огромную благодарность. И ещё…
Девочка вскакивает и впечатывает в щёку поцелуй под ревнивым взглядом Димона и хохоток Тимохи.
— Это тоже от неё, — поясняет нисколько не смущённая Катюша. — Прямо просила тебя расцеловать. Ещё весной.
— А меня не просила? — к ней тут же придвигается Димон.
— Вот выпиши ей премию тыщ в сто пятьдесят, и за тебя попросит, — Катюша бесцеремонно отодвигает друга на место.
Ага. Дошли наконец деньги до учителей.
— А когда они премию получили?
— Вроде в январе, — вспоминает Катя. — Вся школа гудела. По поводу ЛильНиколавны удивлялись.
— Чему тут удивляться? — пожимаю плечами. — Как бы я сложные задачки решал, если бы не умел читать и писать?
— Ты, по-моему, уже до школы научился, — Катюша вперяет в меня обличающий взор.
— Ну и что? Считайте, что за всех вас её премировал. Разве она не ваша любимая учительница до сих пор?
Все соглашаются.
— Я как-то разговор случайно подслушал, — вступает в беседу Сверчок. — По дороге к школе она с Верой Егоровной разговаривала. Сказала, что если бы не ваш класс, она бы ушла из школы.
— Они потом проставлялись, — смеётся Димон. — Всем учителям, все трое, тобой премированных.
— В школе как — порядок?
— Железный! — подтверждает Ерохин. — Всех в кулаке держим.
Как в анекдоте: ну, хоть дома всё хорошо. Хотя у меня вроде везде неплохо, тьфу-тьфу-тьфу…
Восточный вокзал — метро — Ленинские горы — ДСЛ МГУ
Раскладываю на полку книги и другие принадлежности, возвращённые из камеры хранения. По случаю начала учебного года в субботу и воскресенье хозяйственные службы работают. Фоном трындит Костя Шакуров, Куваев ещё не прибыл. С него станется только утром в понедельник прибыть. Любит он в последний момент появляться.
— Ты, Колчин, городской и прелести жизни в деревне не понимаешь… — разглагольствует Ксенофонтий.
Он это чего? Задумываюсь и пытаюсь вспомнить, вроде рассказывал, что лето планирую провести на воле, в деревне? Не могу вспомнить. Не, ясно помню, что говорил, но был ли при этом Ксенофобий? Моя память в таких бытовых вещах иногда сбоит. Это же не точные науки, в которых мне не вспомнить, а забыть трудно.
— Свежее молоко, сметана… о, её, как масло, можно намазывать, — стонет при одной мысли о деревенских деликатесах Константинополь. — А сало? О, если б ты знал, Колчин, какое там сало!
— Не понял? — вонзаю требовательный долгий взгляд. — Ты что, не привёз? Так. Собирайся и дуй обратно за своим салом! Одна нога здесь — другая там.
— Да привёз, привёз! — отмахивается Ксаверий. — Не то что некоторые, с пустыми руками возвращаются…
Это он мне напомнил! Выдвигаю рюкзак, иду на кухонную половину. Выкладываю в холодильник и на полки:
1. Варенье клубничное;
2. Варенье из жимолости;
3. Варенье малиновое, две банки;
4. Варенье вишнёвое;
5. Грузди маринованные;
6. Белые грибы маринованные;
7. Плотва солёно-сушёная.
У-ф-ф-ф! За мной заворожённо следит Констанций.
— Мясо-молочную продукцию везти не рискнул, — поясняю особенности своего ассортимента. — Лето, а везти долго. Скиснет. Сало тоже не стал брать, знал, что ты привезёшь.
На самом деле Басима поросят не держит. Но я у любого мог в селе разжиться. По сходной цене. А кто-то мог и бесплатно дать, из уважения.
— Ты же вроде в областном городе живёшь…
— Нет, Константинус, ты заблуждаешься. Летом я обычно в селе живу.
Констандоглу впадает в скуку, не удалось хоть как-то возвысить своё значение и статус. С Куваевым и пытаться не будет. Тот привезёт кедровые орехи, варенье из совсем экзотических ягодных видов: морошки, клюквы, брусники. В средней полосе такое не найдёшь.
— Вроде всё, — оглядываю обиталище.
Единственный не гармонирующий с остальной обстановкой элемент — Константиновский.
— Значит так, Коста. Мой руки, лицо… а лучше в душ сходи. Грязные носки спрячь. И не в карман, а то знаю я тебя. Я за девочками. Приглашу их в гости…
— Ты чего⁈ Я же не успею! — вскидывается Шакуров.
— Ты как вчера родился, — смотрю с осуждением. — Это же девочки! Они, даже если привели себя в порядок, меньше часа собираться не будут.
Девочек прихватываю на горячем, только-только являются с поезда, даже дверь не успели открыть.
— Ви-и-тя!!! — облепляют меня со всех сторон. Горячими телами, пылкими поцелуями и безудержным восторгом.
Это приятно.
— Какой ты стал! Вроде вырос?
— Так я же подросток, вот и расту. Девочки, вам время на привести себя в порядок, а на ужин — к нам. Костик много чего привёз, будем его объедать.
Ташу в комнате не застаю, но через соседку передаю приглашение.
1 сентября, понедельник, время 10:40.
МГУ, 2-ой учебный корпус, холл перед деканатом ФКИ.
Как говорится — «Й-е-е-с!», «Ура!» и «Бинго!». Выхожу из деканата, помахивая ценнейшей бумажкой. Мой карт-бланш, индивидуальная привилегия.
Декан думал, что я заявился за обещанными деньгами, и с порога клятвенно заверил, что в ближайшую неделю мне всё перечислят на карту. Да я и не сомневался. Но хоть и не сомневался, а от подъёмных папахена тоже не отказался. Тридцать тысяч лишними не будут. От моих заработанных в Березняках вкупе с остатками наличности по прибытию туда остались жалкие десять тысяч. Восемь тысяч презентовал Алиске. По моим ощущениям, ей деньги не особо нужны, но пусть будут.
Мой запрос декана не удивил. И долго он не думал, быстро оформил мне свободное посещение отдельным приказом. Вот выписку из этого приказа мне и выдал. За что ему огромная благодарность.
— Ви-и-ить, ну что так долго⁈ — моя компания встречает меня всеобщим стоном.
Кроме фрейлин и сокомнатников с нами Таша. Предлагают идти в кафе. Противоречу:
— Сейчас везде столпотворение. Предлагаю запастись мороженым в магазине и дуть в общагу. Мы ещё не все виды варенья попробовали.
В магазине совершаем запланированные покупки. За наш счёт, ибо мы — жентельмены. Девочки, впрочем, не удерживаются от самостоятельной покупки шоколада.