Замгендир отсутствует недолго, двадцати минут не проходит.
— Не заскучали? Я старался быстро…
Перед нами ложится лист обычной бумаги. Нарисованная окружность, модуль — он симметричный, фигура вращения. На окружности — три точки, пронумерованные. Точка под номером три находится между первой и второй. Уже всё понятно, объяснений можно не слушать, моя интуиция выдала абсолютно верный прогноз: руководство корпорации не постеснялось пойти на прямой подлог. Мотив до конца не понятен, но действия ясны. Я ведь точно знаю, что у меня только два дефекта. Третий они только что придумали.
— Третий изъян обнаружен именно в вашей зоне, Колчин, — замгендир тем не менее даёт пояснения, в которых нет нужды.
— Не имеет значения, Сергей Иванович, — мягко возражает декан. — Ответственность за практиканта всё равно лежит на тех, кто организовывал его работу.
— Формально — да, — наш визави соглашается легко. — Никаких официальных обвинений, естественно, не будет.
— Но крайним мальчиком для битья вы всё-таки сделаете меня, — моё хладнокровие его несколько удивляет, но не настораживает.
Пожиманием плеч он соглашается с моим тезисом.
— Сергей Иванович, вы понимаете, что университет крепко задумается над тем, чтобы отправлять своих студентов к вам на практику? — первый раз слышу такой отстранённый холодок в голосе декана.
— Ваша воля, ваше право, — замгендир снова пожимает плечами. — У нас довольно широкий список вузов, которые сотрудничают с нами в данном направлении.
— Я выйду с соответствующей докладной в ректорат, — декан говорит ещё холоднее. — Если вам не подходит круглый отличник МГУ, закончивший три курса за два года, абсолютный победитель международной олимпиады по математике, которому золотую медаль вручал сам Президент, то ищите себе кадры в каком-нибудь второразрядном ПТУ.
Лицо замгендира слегка вытягивается, но покерфейс держит. Мы встаём, он вслед за нами.
— Вынуждены откланяться, Сергей Иванович. Провожать нас не надо.
Выходим, дружно не замечая протянутой для прощального приветствия руки.
Уже в машине пытаюсь прояснить непонятное:
— Василь Викторыч, а почему вы перешли на такой резкий тон, когда он нам схему показал?
— Этот дефект действительно ты пропустил?
— Нет. Просто не вижу таких возможностей. Но вполне допускаю, что я чего-то всё-таки не знаю. В приборах часто бывают недокументированные функции, плюс могут быть нестандартные ситуации. Например, трещина расположена строго вертикально. Тогда аппарат её не «поймает». Так что чисто теоретически мой прокол вполне вероятен.
— Тебе такие вещи объясняли?
— Нет.
Декан вздыхает и пускается в подробности:
— Понимаешь, ты мог совсем всё пропустить. Ты абсолютно правильно считаешь, что никакой ответственности на тебе не лежит. Начальник цеха должен быть поставить на контроль вас обоих: тебя и Трошкина. Тогда в процессе работы ты обучился бы, а сама работа заняла бы меньше времени, и твой Трошкин смог бы уйти в отпуск с лёгким сердцем. Так должно было быть. А не бегство в отпуск после короткого инструктажа.
— Вы правы, — отвечаю без паузы, сам уже думал в этом направлении. — Дело ещё в том, что фактическая работа идёт не более трёх-четырёх часов в смену. Вдвоём мы работали бы в два раза быстрее. И вполне Трошкин мог уйти в отпуск не через два дня после моего появления, а через две недели. За полмесяца модуль просканировали бы.
— Тем более, — припечатывает декан. — Примерно такая организация должна быть. А они поставили на ответственное дело, требующее высокой квалификации, неопытного практиканта, а затем сделали его самым крайним.
29 июня, понедельник, время 12:55.
МГУ, ДСЛ, столовая.
— Как у тебя дела? — Света приступает к расспросам после своего доклада.
Мы решили не заморачиваться с обедом в комнате. Сейчас народу в общежитии сильно убавилось, столпотворения нет. Так что можно поесть с комфортом.
Светланка со смехом рассказала, что сдала на четыре, будучи сильно неуверенной в справедливости столь высокой оценки.
— Сказал, что видел наши танцы с тобой, и ему понравилось, — хихикает девушка. — Так-то вряд ли я знаю больше чем на тройку.
— На три с большим плюсом, никак не меньше, — возражаю я.
На её вопрос о моих делах ответить не так просто. Стоит ли портить аппетит прямо за обедом? Предлагаю подождать до третьего, а затем уж…
— Конфликт у нас с корпорацией вышел, — начинаю одновременно с компотом.
— У тебя?
— Я слишком мелкая сошка. У МГУ с корпорацией. О характеристике ты знаешь. Это ЧП, никогда такого не было. Декан прояснил ситуацию с руководством, мы с заместителем генерального директора говорили. Так вот, декан поставит вопрос перед ректоратом о возможности сотрудничества с РКК.
— Из-за тебя одного? — девушка не выказывает удивления, просто интересуется.
— Это прецедент. Очень нехороший. Ещё один такой случай, и появится традиция — всячески опускать практикантов из МГУ. Я так понимаю, почему наш декан настолько разозлился.
Ладно, а мне-то что делать? МГУ подумает ещё, как отреагировать, возможно, приостановит сотрудничество с «Энергией». Или как-то попытается поставить их на место. Но это университет, а мне что делать?
— Когда домой поедем? У меня последний экзамен, я свободна.
— Да, ты — свободная девушка… скоро, наверное, поедем. Может, завтра.
Идём в комнату. По дороге думаю. РКК «Энергия» подмачивает мне репутацию. В узких кругах, но тем не менее. Можно, в принципе, болт положить. Никак мне это не повредит. Или повредит? А как?
В комнате ухожу в сеть. Для решения любых вопросов есть универсальный рецепт: не знаешь, что делать — найди того, кто знает, и спроси у него. Посылаю запрос на соединение. Дублированный эсэмэской на мобильный телефон. Оставляю компьютер в дежурном режиме. И — о чудо! — мне отвечают через четверть часа. Хотя что тут удивительного? В Сеуле сейчас к восьми вечера подходит. В это время обычно все дома находятся.
— Аньёнхасейо, нуна!
На моё корейское приветствие прильнувшая к плечу Света косится с огромным недоумением. «Что ещё я о тебе не знаю?» — спрашивают голубые глаза.
— Привет, Витя, — отвечает весёлый голос. — Давненько ты мне не звонил. Неужто забывать стал?
— На каком языке вы предпочитаете говорить в это время суток, нуна?
— На русском, — смеётся Юна, — на русском предпочитаю. Так мало возможностей на нём пообщаться. Как у тебя дела?
Выкладываю предельно лаконично.
— В университете круглый отличник…
— О-о-о, всегда в тебя верила!
— Закончил три курса за два года…
— Ого!
— Недавно нарвался на проблемы. Хочу посоветоваться, — излагаю в такой же краткой форме суть дела.
— Ты ни в чём не виноват, но тебя делают стрелочником, — Юна формулирует ещё короче.
— Практикант по статусу не может быть ни в чём виноватым. Что-то очень мутное и непонятное происходит, Юна.
— Это космическая отрасль?
— Уточнять не могу, мы под подпиской.
— Ой, извини. Тогда слушай. Нечто подобное я проходила. Пятно на репутации — всегда огромная неприятность, от которой крайне трудно избавиться. Понимаю, что Россия — не Корея, но всё-таки. Этот случай тебе могут припомнить в очень неудобный для тебя момент. Например, при назначении на высокую должность. А это уже серьёзно. Поэтому сильно не советую спускать на тормозах. Надо что-то предпринимать.
— И что тут сделаешь? — спрашиваю даже не её, а себя.
— Мой опыт говорит, что надо измарать того, кто нанёс тебе удар, в десять раз сильнее. Тогда недоброжелатель, желая обелить себя, невольно сохранит и твоё лицо. Но это если есть такие возможности. Они есть?
— Не знаю. Надо подумать. Спасибо, нуна. Твой совет бесценен.
— Пожалуйста, намтосейн. Звони чаще. О будущем проекте что-то скажешь? Когда он стартует?
— Года через три, когда университет закончу. Плюс-минус год.
— Ого! Даже минус может быть? — Юна опять смеётся.
— Может. Но не больше. Меня возраст тормозит, нуна. Так что раньше, чем через два года просто не смогу серьёзно начать.
— Ах, ну да! Я и забыла совсем.
И тут она огорошивает меня оглушительной новостью. Даже цепенею от неожиданности.
— Ты вот не звонишь и не знаешь. Я в прошлом году двойню родила, мальчика и девочку, — Юна как-то хитренько смеётся. — Девочка — синеглазая. Что молчишь?
— Э-э-э… — восстанавливаю работоспособность речевого аппарата. — Поздравляю.
— Так что у тебя появились пятиюродные племянники, хи-хи-хи… и я почти всегда дома.
— А ведь удачно складывается, нуна, — окончательно прихожу в себя. — Пока я разгоняюсь, ты детьми занимаешься.
— Ты прав, удачно получилось. На меня тут просто все родственники насели. К тому же я кое-какую программу затеяла, связанную с деторождением. Пришлось подавать пример. Но ты звони чаще, через три-четыре года подумываю ещё родить.
— Намекаешь, что снова надо синхронизировать наши действия?
— Да. Ладно, у тебя всё? А то мне к деткам пора.
— Аннён, нуна.
— До свидания, Витя.
Соединение разрывается с плямкающим звуком.
— Это кто⁈ — расширенные голубые глазки пытаются просверлить во мне дырку.
Включаюсь только через полминуты. Такие мощные новости надо переварить. Юночка у себя в Корее времени даром тоже не теряет.
— Дальняя родственница. Когда-то двоюродная прабабка вышла замуж за корейца. Потом они уехали в Корею. Мы ничего о них не знали много лет.
— А как они нашлись?
— Случайно. Она приехала во Владивосток на олимпиаду в составе делегации из Южной Кореи. Нас приглашали учиться в Сеульский и Токийский университеты. Да, японцы там тоже были. Вот в разговоре и выяснилось, что Юна Ким, так её зовут, имеет русские корни. Она там у себя пошукала предков и обнаружила наше очень дальнее родство.
— Индийское кино какое-то, — удивляется Света.
— Ничего особенного. Все люди произошли от Адама и Евы. Если поискать как следует, то выяснится, что и мы с тобой, если не пятиюродные, то восьми- или десятиюродные брат и сестра.