— О, да вы опять подросли! — кратко прижимает меня с Киром.
— А это что за мальчик? — с недоумением таращусь на брата. — Откуда он взялся? А, так ты Кир!
Алиска коротко хихикает. Шуточка всем понятная. Кир появлялся дома, только чтобы поесть. И то не каждый раз. Уносился утром к друзьям и с упоением предавался летним забавам. Речка, рыбалка, футбол. Впрочем, на сенокосе всё-таки был. Без моих понуканий, куда друзья — туда и он. Небо и земля по сравнению с прошлыми разами, когда не отлипал от меня ни на шаг.
За ужином отец делится новостями:
— Съездили с Викой и Миленой в дом отдыха. Недалеко от города. К вам с маленьким ребёнком побоялся ехать. На следующий год если…
— Жалко, — вздыхает бабушка. — Посмотрела бы на внучку. Внуки-то есть, а вот внучка — первая.
Ночью Алиска как с цепи срывается.
— Ты завтра уедешь, мне опять без тебя до лета…
— До зимы. Зимой на недельку приеду на каникулах, — обещаю в пахучую копну волос, разместившуюся у меня на груди.
Немного утешается.
— Ты понимаешь, что жениться на тебе не могу, а в Москве у меня есть девушка?
Забавная у неё реакция сравнительно со Светланкиной:
— Так хоть дюжина там у тебя девок будет, — Алиска отмахивается. — В Березняках ты только мой.
В подтверждение снова начинает меня покусывать, упираясь тяжёлой грудью. Мой организм долго упрашивать не приходится.
Глава 28Неожиданный поворот
31 августа, понедельник, время 09:05.
МГУ, Главное здание, сектор А, каб. 925.
С огромным любопытством сюда шёл. Чуть не заблудился, поэтому на коротенькую минуту опоздал. За главным столом и рядом сидят трое: двое мужчин и одна интересная дама лет сорока с хвостиком. Мужчины старше, вид интеллигентный, но глаза острые.
(Федотов Анатолий Андреевич — научная политика и научные кадры. Хозяин кабинета
Бушуев Станислав Алексеевич — организация учебного процесса.
Сартава Тамара Владимировна — по работе с талантливой молодёжью.
ФИО изменены с целью не задевать реальных людей. Мало ли что. Автор)
— Вот вы у нас какой, Виктор Колчин, — после приветствий и представлений неопределённо одобрительно на меня глядит хозяин кабинета.
На удивление молодо выглядящий мужчина. Свежий цвет лица, густая шапка волос без признаков седины.
— Вы, Анатолий Андреевич, редко на концертах бываете, поэтому и не видели его до сих пор. Виктор у нас звезда, — доброжелательно иронизирует Бушуев.
Тамара Владимировна Сартава молча улыбается.
— Заставили вы нас немного понервничать, Виктор, — роль застрельщика беседы берёт на себя Бушуев. — С этой неприглядной историей с РКК «Энергия». Нет-нет, Виктор, к вам никаких претензий.
— Только пришлось угрожать руководству корпорации, — тонко улыбается Федотов Анатолий Андреевич. — Выводом скандала на уровень правительства.
— А то они уже хотели комиссию по расследованию на вас натравить и по линии ФСБ вас потрясти, — Бушуев переходит к описанию ужасов, которых мне удалось избегнуть. Наверное, чудом, а вернее, стараниями этих замечательных людей.
— Результаты практики, сколь угодно плохие — не повод, — объясняет Сартава. — Им очень не понравилось ваше мнение о корпорации, выраженное публично. Думали на вас в суд подать, но наши юристы доходчиво изложили им не нулевые, а отрицательные перспективы. И пригрозили встречным иском.
— Спасибо, — для выражения благодарности не ленюсь встать и слегка поклониться. Жест мой встречает одобрение.
Даже лёгкое неудобство чувствую. Такие люди вокруг меня суетились. Декан на это намекал? Наверное.
— Но остаточные проблемы есть, Виктор, — инициатива переходит к даме. — Мы теперь не знаем, куда отправлять студентов на практику. Страшновато стало связываться с Роскосмосом. Могут снова запороть практику, выдать плохую характеристику и тогда у факультета и всего университета репутация упадёт ниже некуда.
— Поэтому как-то придётся решать эти проблемы, — вступает Федотов. — Нет-нет, они не ваши, но какую-то помощь вы нам можете оказать. Надеемся на это.
— А я уверена, — улыбается Сартава. И она же продолжает: — Дело вот в чём, Виктор. Мы хотим вас привлечь кое к какой работе, но нам необходимо о вас знать как можно больше. От пристального внимания ФСБ мы вас прикрыли, но сразу возник вопрос: а если бы нет, у них был шанс нарыть на вас компромат? Любого рода.
— Гарантируем, что всё останется между нами, — замечает Федотов.
— Наверное, при желании нарыть можно на кого угодно, — честно говоря, я в замешательстве. — Какого рода компромат вы имеете в виду?
— Наркотики, психически ненормальные в роду, алкоголики или те же наркоманы. Измена родине, воровство по-крупному, экзотические сексуальные девиации, — излагает Бушуев.
— Ого! Кто же в таком будет признаваться!
— Не надо подробностей, — ласково улыбается Сартава. — Просто скажите, да или нет. Что-то из этого неприглядного списка в вашей биографии или биографии ближайших родственников есть?
— Нет. Ничего такого. Отец — водитель большегрузных автомобилей, всю жизнь руками работает. Украсть по-крупному ничего не может просто по своему положению. Максимум левый груз без оформления доставить. Это возможности, само собой, ничего об этом я знать не могу.
Последней фразой уточняю, что это даже не подозрения, а вероятность в силу должности.
— Мачеха — бухгалтер не на первых ролях, тоже ни одного шанса…
— А мать где? — вклинивается Сартава.
— Погибла в ДТП, когда мне два года было. Тоже обыкновенная симпатичная женщина. Брат и сестра… слишком маленькие для любых грехов. Брату двенадцать, сестре — полгода.
Трясут ещё за бабушку, но там тоже никакой «перспективы».
— Других родственников нет? — Бушуев смотрит внимательно и требовательно.
Вздыхаю.
— Есть, но тоже для ФСБ не интересно. И в ваш греховный список не попадает…
— Кто?
Снова вздыхаю и признаюсь. С некоторым удивлением воспринимаю неожиданно возникшее всеобщее веселье.
— Ой, не могу! — Сартава аж слёзы утирает. — Надо же! И здесь успел!
— Как бы он к концу учёбы многодетным отцом не стал! — Бушуева тоже очень веселит новость о Михаиле Викторовиче.
— В любом случае это не компромат, — с улыбкой заключает Федотов. — Юноша помогает решить демографическую проблему в нашей стране.
Думал, рассказать или нет об убийстве маньяка в нашем городе. Решил умолчать. Меня за это похвалили, значит, точно не преступление. Так что оставлю при себе.
— Ещё один момент… — начинает Сартава.
— А можно мне поинтересоваться, к чему такой интерес к моей биографии?
— Причина очень простая, мы уже говорили, собираемся дать вам ответственное поручение, — обтекаемо, но обосновывает Сартава. — Виктор, вы во время олимпиады во Владивостоке имели контакты с иностранцами. Некоей иностранкой, если точно. Из Южной Кореи. Скажите, вы о чём-то договорились?
— Да.
— О чём? — говорит дама, с напряжённым вниманием слушают все.
— О том, что когда начну разворачивать проект серьёзного выхода в космос, она поддержит меня финансово.
— О каких суммах речь и что она хочет взамен? — уже с серьёзным видом вопрошает Федотов.
— Речь о сотнях миллионов долларов. Взамен желает финансовую отдачу. Она считает вложение в мой проект очень выгодным и перспективным делом. Сразу предупредила, что никаких других интересов у неё нет. Кроме возможного бизнес-сотрудничества в дальнейшем.
— Какого рода сотрудничество предполагается?
— Плюс ко всему она — певица и мечтает, например, спеть с орбиты. Уверена, что одно это принесёт ей десятки миллионов долларов. Но особо в её коммерческие планы не вникал. Понял только, что они все связаны с шоу-бизнесом.
Все замолкают. Переглядываются. Затем просят меня выйти, но никуда не уходить.
Изголодавшийся по работе искин влёгкую перерабатывает поступившую информацию. Перед тем как под благовидным предлогом выдоить из меня кучу информации, мне ненавязчиво дали понять, что я им должен. В рамках проявленной ко мне высшим руководством университетской солидарности, против чего не возражаю, если она существует на самом деле. То, что они не отдали меня на растерзание РКК «Энергии», похоже на правду.
Вывод однозначный: меня хотят куда-то крупно запрячь. Подбираю аргументы слиться в сторону. На всякий случай. Например, уже приношу университету славу на бально-танцевальной ниве и услаждаю первоклассной музыкой.
Двадцати минут не проходит, как меня зовут обратно.
— Виктор, у нас к вам только один вопрос остаётся. Он носит тестовый характер. Мы хотим понять, насколько вы зрелый человек.
Соглашаюсь молча, пожимая плечами.
— Скажите, Виктор, — Федотов начинает мягко стелить, — что вы думаете по поводу нынешнего главы Роскосмоса и его предшественника.
Ого! Вот уж чего не ожидал! Искин тем временем выволакивает на свет всё, что когда-то слышал или читал об обоих.
— Честно говоря, неожиданный вопрос, — меня успокаивают, но я не слушаю. Мне время надо выиграть, чтобы обдумать.
Искин после анализа показывает нечто вроде пьедестала, где Рогозин находится на более высокой позиции.
— Несмотря на множество недостатков, Рогозин мне нравится больше.
Проректоры переглядываются.
— Почему?
— Сразу предупреждаю, что могу ошибаться. Хотя бы потому, что иногда люди сознательно строят себе фальшивый имидж. Но если отбрасывать в сторону все подобные предположения, то чисто по фактам — высказываниями и действиями — Рогозин выглядит рьяным сторонником нашего лидерства в космосе.
— Какие высказывания? — роль общего рупора снова у Сартавы. Спрашивает после многозначительных переглядываний с коллегами.
— Рогозин открыто выражал сомнения в реальности американской высадки на Луну, — тороплюсь высказаться, часто при таких словах начинается не вполне адекватная реакция. — Дело не в том, справедливы его сомнения или безосновательны. Однако непризнание американского приоритета — фактически заявка на лидерство. Он, если можно так выразиться, проводил политику суверенизации национальной космонавтики.