— За тобой хрен угонишься. Нацелил нас решать демографическую проблему и тут же сам сына себе сообразил. К тому времени, как мы жениться начнём, ты многодетным отцом заделаешься.
И ржут, чисто кони. Только минут через десять шуточек, смеха и подначек смог затеять серьёзную тему.
— В одном умном кино мудрый и сильный человек сказал: «Женщины и дети могут позволить себе быть беззаботными, мужчины — нет».
— Это ты к чему?
— Нужно строительную фирму организовать к тому времени, как дети пойдут. С правом зачёта материнского капитала. И самим же на эти деньги дома себе строить. Классно можно устроиться. За двух детей больше миллиона дают. Что, не хватит приличный дом построить? Или расширить старый, как моей Алисе.
Парни переглядываются.
— В этом деле без взрослых не обойдёшься. Нужен кто-то со строительным образованием. Оформить какое-нибудь ООО, обзавестись несколькими стандартными проектами… короче, тут надо узнавать и разбираться. Но перспективы классные. Если у нас двадцать — тридцать пар оформится в ближайшие годы, сам собой появляется спрос на строительные услуги. Тридцать миллионов для села — приличные деньги. Работать-то станет, по сути, всего лишь строительная бригада в пять-шесть человек.
— Ну да, — Валера размышляет вслух. — Транспорт свой, подвезти-увезти — без проблем…
— Только небесплатно, — уточняю сразу. — Конный транспорт всё-таки недорогой. Лошадкам на корм себе тоже зарабатывать надо.
10 января, воскресенье, время 18:35.
Село Березняки, дом бабушки Серафимы.
Ужинаем. Майклу пожелал приятного аппетита. По-английски, разумеется.
— А-ту-ва-ту афа? — спрашивает Миша.
Немного раздумываю, пытаясь перевести. Слегка грустная Алиса — я завтра уезжаю — хихикает и помогать отказывается.
— Да, я тоже буду ужинать, — решил так истолковать вопрос сына. Понимает меня только он. Ну, я надеюсь…
— Чисто басурмане… — ворчит бабушка якобы недовольно на наши англоязычные переговоры.
Вечер провожу дома, в клубе народ с моим участием вчера веселился.
В спальне Алиска устраивает мне прощальную Варфоломеевскую ночь при моём полном непротивлении.
11 января, понедельник, время 14:15.
Ж/д вокзал городка в 12 км от Березняков.
Прощаюсь с парнями под взглядами малость ошарашенных встречающих и провожающих. Мы подъехали верхом на лучших лошадях, так меня решили проводить. На них продолжают смотреть и после того, как трогается московский поезд. Парни с заученной лёгкостью запрыгивают в сёдла и под лихой посвист намётом вылетают на заснеженную дорогу.
— Лошадьми воняет, — морщит носик симпатичная круглолицая девочка.
Наверное, дочка супружеской пары средних лет, не старше сорока. Полноватая матронистая дама и похожий округлостью лица и прочими признаками на девочку мужчина. Прячу осуждение во взоре при виде уже заметного брюшка. Дочке их лет четырнадцать.
Ничего страшного, как-нибудь перетерплю. А скорее, они — меня, ха-ха-ха.
— Это от меня, очаровательная мадемуазель, — начинаю беседу со всей куртуазностью. — Пришла в головы моих друзей идея проводить меня верхом на конях. Как я им откажу?
Запах и без того слабый теряется полностью, когда я снимаю верхнюю одежду. Хотя девочка вредничает:
— Всё равно пахнет…
— Сразу видно, мадемуазель, что вы, к моему большому сожалению, не принадлежите к аристократии. Ни нашей страны, ни какой-либо другой. Ну что ж поделать…
Родители смотрят с недоумением и лёгкой обидой. Но настоящая обида на лице девочки:
— С чего это ты так решил?
— Видите ли, сударыня, аристократия любой страны ведёт своё происхождение от командиров вооружённых конных отрядов. Рыцари, кавалергарды, гусары — все они были как минимум дворянами. И до сих пор их потомки не представляют своей жизни без лошадей. Конным спортом, наверное, не все занимаются, но выездкой — обязательно. И второе: вы обратились ко мне на «ты», что свойственно крестьянам и пролетариям. Нет-нет, ничего против них не имею, но вы таким образом раскрыли своё происхождение. Крестьяне лет двести назад даже к царю на «ты» обращались. Им политесы ни к чему.
От моей лекции раскрывают рот все.
— А ты, значит… вы, значит, дворянин? — девочку зацепил мой спич, судя по изрядной порции едкости в голосе.
— В первом поколении, сударыня, — вежливо киваю. — Мой отец — простой водитель, тоже пролетарий. Но по всем признакам я подхожу к сословию дворян. Судите сами. Какими качествами обладали дворяне позапрошлого века в нашей стране, например? Образование, так ведь? Я — студент МГУ четвёртого курса.
Загибаю первый палец.
— Знание нескольких иностранных языков, парочка европейских и парочка мёртвых, вроде латинского. Я знаю три европейских языка, не считая русского, разумеется, — загибаю второй палец. — О конной выездке уже говорил, — ещё один палец. — Дворяне разбирались в музыке, я тоже в этом деле не профан. Играю на саксофоне, — загибается предпоследний палец на руке. — Что ещё? Дворяне были служилым, военным сословием. Так мой отряд вы видели. Конечно, оружие у нас спортивное и охотничье, но пользоваться мы им умеем.
Вся рука сжимается в кулак. Пока пересчитываю свои пальцы, мужчина заказывает чай на всех. Его супруга вытаскивает бутерброды.
— Вы, сударыня, явно к военному делу отношения не имеете. Лошади вам не нравятся. Сколько иностранных языков знаете?
— Один, — неожиданно фыркает её отец, почему-то начинающий смотреть на меня с симпатией. — Читает и переводит с английского со словарём и очень большим трудом.
Супруга смотрит на него с лёгким осуждением, но улыбается.
— Why is that? Don’t like English? (Почему так? Не нравится английский?)
Девочка отвечает диковатым непонимающим взглядом. Её отец вздыхает, только что на его лице мелькнула слабая надежда, но упархивает без следа. Мать тяжело вздыхает.
— Но, может быть, вы играете на клавесине?
— На наших нервах она хорошо играет, — бурчит мужчина.
— Незачёт, — реагирую равнодушно. — Ну, хорошо. Тогда, наверное, вы умеете жать пшеницу, окучивать картофель и выращивать цветы?
Мужчину неожиданно скручивает от смеха, супруга легонько тычет его в бок. Девочка набычивается и молчит.
— Не умеете, — тяжко вздыхаю. — Может быть, вытачиваете гайки и другие детали на токарном станке, управляетесь с домашней сантехникой, можете починить розетку, поменять масло в автомобиле? Что, опять мимо?
Девочка глядит совсем мрачно, родители — почему-то весело.
— Она кнопочки в гаджетах очень бойко жмёт, — сдаёт свою дочку с потрохами отец. — В соцсетях разбирается и знает, вы не поверите, смысл слов «крипово» и «агрится».
Удручённо качаю головой:
— М-д-а-а-а… и кто же вы, мадемуазель? Ответ очень грустный, сударыня. Настолько печальный, что озвучивать его не буду, вы уж простите.
Тут приносят чай, и мы принимаемся его уничтожать. Вместе с бутербродами, которыми со мной щедро делятся. Своё мне тупо лень доставать, и столик маленький.
Мужчина, как выясняется из разговора, работает начальником отдела в какой-то средних размеров фирме, его жена — клерк в районной администрации. Дочка — я правильно угадал возраст — ни шатко ни валко учится в девятом классе.
Они к родственникам на рождественские каникулы ездили, теперь возвращаются домой с небольшим опозданием. Сегодня в школах, вообще-то, первый учебный день.
Поболтали всласть и по душам. Насколько понял, у девочки типичный переходный период. Сопровождаемый немотивированным бунтарством. Гормональный взрыв обуславливает психологическую неустойчивость, провоцирует конфликты с родителями на ровном месте. Они особо её ни в чём не ограничивают и ни к чему не принуждают. У неё отдельная комната, смартфон предпоследней модели, в ушах вижу скромного размера, но явно золотые серёжки. И отроковица радостно пускается в полный разнос. Поэтому они, особенно отец, с плохо скрываемым удовольствием наблюдали, как я непринуждённо и мимоходом опускал их дочку ниже плинтуса. В стиле — ты никто и звать тебя никак. Митрофанушка в юбке. Наверняка я попал в резонанс с их педагогическими устремлениями.
Меня угощают домашней снедью, не чинюсь — ем с удовольствием, изменяя своему правилу: не есть в дороге ничего из чужих рук. Но выглядит свежо и вкусно, сами владельцы кушаний тоже отдают им должное. Поэтому расплачиваюсь я честно — рассказываю о московском университете.
— А знаете, что я заметил, Станислав Янович? — судя по имени и некоей белёсости облика, мужчина имеет предков из Прибалтики. — Вот вы упомянули гаджеты, я и задумался. А много ли я видел студентов в МГУ, которые постоянно втыкают в смартфоны и планшеты? На ходу или в кафе.
Все заинтересованно слушают.
— К очень интересным выводам прихожу. Среди аспирантов и старшекурсников таких совсем нет. Мы вовсе не чужды современным технологиям, но мы у них в рабстве не находимся. А вот среди младших курсов попадаются любители проводить многие часы в виртуале. И что дальше? Они куда-то исчезают. Нетрудно догадаться куда.
— И куда же? — хмурится девочка Элла.
— Как «куда»? Их отчисляют за неуспеваемость.
В Москву прибываю быстро, ехать-то всего четыре с половиной часа. Мои попутчики вышли на час раньше, сердечно со мной прощаясь. Надеюсь, хоть немного сумел вправить мозги их бестолковой дочке.
У меня есть время подумать. Самая главная учебная задача на ближайшее время — дипломный проект. И я знаю, чем займусь. Не знаю, получится ли, но у меня есть время и на неудачную попытку. Нигде не нашёл теоретического обоснования найденного опытным путём принципиального предела реактивной тяги. Ракетных однокамерных двигателей тягой больше двухсот тонно-сил не существует. Нигде в мире. Вроде примерно известно почему, но серьёзных исследований на эту тему не нашёл.
12 января, вторник, время 19:50.
МГУ, Главное здание, комната Колчина.
— Как всё прошло? — нейтрально спрашивает Светлана.