пустилась в ночное странствие, – о том, что ее муж исчез. И только. Ни имени, ни намека на то, где он пропал или хотя бы когда. У меня не было никаких подтверждений того, что это тот самый человек, помимо сна, что вряд ли можно было считать подтверждением.
– Бригитта передает привет, – продолжал я, однако по-прежнему никакой реакции не последовало. Я попробовал подойти с другой стороны: – Пусть всегда будет…
– …Говер, – сказал Уэбстер, или по крайней мере мне показалось, что он произнес что-то вроде «Говер». Впрочем, если задуматься, это могло быть просто невнятное бормотание.
Услышав в глубине коридора голоса, я обернулся и увидел, как из-за угла появилась Достопочтимая Гуднайт в сопровождении шумной толпы помощников, среди которых была Люси. Я успел услышать что-то насчет повторного овладения глубинной памятью, прежде чем помощники заметили меня и умолкли.
– Так, – сказала Достопочтимая Гуднайт, бросив на меня повелительный взгляд, – Чарли Уортинг. Что ты здесь делаешь?
– Я здесь по делам консульской службы, мэм.
– Вот как?
– Да. Нам нужны дополнительные запасы продовольствия для зимсонников. Их у нас пятьдесят четыре.
– А вы не пробовали морить их голодом? Перемрут мигом, как мне говорили.
Люси шепнула что-то ей на ухо.
– Меня попросили сказать, что это была шутка. Черный юмор. Смешно, правда?
– Да, – сказал я. – Очень.
Достопочтимая Гуднайт пробормотала что-то себе под нос, и все двинулись дальше, за исключением Люси.
– Рада тебя видеть, Чарли, – сказала она, когда мы стукнулись кулаками. – Говорили, ты проспал. Это правда?
Закатав рукав, я показал предплечье, больше напоминающее палку, обмотанную покрытой шерстью кожей.
– Ого, – сказала Люси, – ты потерял вес всего за четыре недели?
– Сны, – сказал я, – и я до сих пор не могу от них избавиться.
Я рассказал ей о ретроспективном характере своих сновидений, и Люси понимающе кивнула.
– Наркоз творит с сознанием странные штуки, – сказала она. – Как тебя приняли в Консульстве?
– Более или менее.
– Вообще-то я не должна тебе это говорить, но ты должен остерегаться Токкаты. Ненависть, которую она питает к Авроре, лишает ее способности здраво мыслить, порождая у нее в голове бредовые теории о заговорах. «Гибер-тех» уже несколько лет пытается избавиться от нее, однако сделать это нелегко, поскольку Аврора представляет большую ценность. Токката может быть непредсказуемой, а нам в проекте «Лазарь» не нужны неприятности. Больше я ничего не могу сказать, но говорят, что «морфенокс-Б» будет доступен всем желающим.
– Очень хорошо, – сказал я.
– Это просто потрясающе. Будь осторожен, Чарли. Знай, если тебе что-либо понадобится, можешь обращаться ко мне. Я всегда в первую очередь буду тебе другом, и лишь потом сотрудницей «Гибер-теха».
Обняв меня, Люси помахала рукой и поспешила следом за остальными. Как раз в этот момент открылась дверь кабинета, и появилась Токката.
– Мерзкий тип, – пробормотала Токката, садясь со мной в гольфмобиль. – Если бы мне представилась хоть половинка возможности, я бы с радостью отравила его и сплясала у него на могиле. Услужливый подхалим, безропотно соглашается с Авророй во всем.
Она приказала Чарльзу отвезти нас обратно к регистратуре, что тот и сделал, без задержки, не сказав ни слова.
– Желаю вам приятной Зимы, – сказал Джош на прощание. – Пусть Весна примет вас в свои объятия.
– И тебя тоже.
– Очень интересно, – сказала Токката, когда мы, получив назад свое оружие, возвращались к оставленной у входа штабной машине.
– Что именно?
– То, что всем, похоже, нет никакого дела.
– Нет никакого дела до чего?
– До тебя. «Гибер-тех» видит в любом необычном лице потенциального члена «Истинного сна», человека никчемного, неудачника. А на тебя никто не обратил внимания и тебе даже позволили отлучиться – кстати, куда ты ходил?
– В сортир.
– Правильно – и у меня возникает подозрение, что всем было приказано оставить тебя в покое. С какой стати?
– Сомневаюсь, что полное игнорирование можно считать основанием для подозрений, – сказал я.
– Ты не знаешь эту братию так, как ее знаю я. Говорил с кем-нибудь о проекте «Лазарь»?
Я сообщил Токкате, что у меня в «Гибер-техе» есть знакомая – мы вместе воспитывались в Приюте – и она сказала, что грядет решающий прорыв, который в корне изменит правила игры.
– Это еще какой?
– Судя по всему, всеобщая доступность «морфенокса-Б». Это же здорово, правда?
– Все так говорят, – сказала Токката, – и это втрое увеличит количество лунатиков, которых можно будет отправить на преобразование. Да, конечно, выживаемость увеличится, но также появится большое число дешевых рабочих рук. Я всегда относилась с большим подозрением к решающим прорывам, – добавила она. – Иногда правила игры не нужно менять, если никто не имеет четкого представления о том, правила какой игры будут меняться и на что именно.
– Не понимаю.
– Да, – сказала Токката, – и я тоже не понимаю.
– Произошло нечто странное, – подумав, сказал я.
– Что?
– Мимо прошла Достопочтимая Гуднайт.
– И?
– Она назвала меня по имени. Мы с ней встречались всего один раз, четыре недели назад. У нее хорошая память на имена?
– Да она мое-то вспоминает с трудом, – сказала Токката. – С чего это она тебя запомнила? Ты произвел на нее впечатление?
– Никакого.
– Как я уже говорила, – задумчиво пробормотала Токката, – в тебе есть что-то такое, что заинтересовало «Гибер-тех». И речь идет о какой-то беспринципной эксплуатации – или я не Токката.
Мы сели в штабную машину и медленно поехали обратно в город. В Двенадцатом секторе я находился исключительно из-за Авроры. Сначала она отправила раньше расписания последний поезд в Мертир, затем устроила меня в квартиру на девятом этаже «Сиддонс», никому не сказала о том, что я там, и сама не проведала, как у меня дела. Возможно, встреча в подвале «Сиддонс» также была подстроена, чтобы дать Авроре возможность прийти мне на помощь.
– Разрешите задать вопрос, мэм?
– Давай.
– А вы как думаете, почему «Гибер-тех» заинтересовался мною?
Токката несколько секунд пристально разглядывала меня своим единственным здоровым глазом.
– Понятия не имею, Кривой. Но поверь мне, это нечто нетривиальное.
Фоддер
«…Зимой привратники никогда не выходят на улицу, в первую очередь потому, что должны присматривать за своими подопечными. Даже при возникновении чрезвычайной ситуации – пожаре, нападении Злодеев, вторжении лунатиков, перегреве Чугунка, голоде, – ни один привратник не покинет здание, если в нем остается хотя бы один спящий. Привратник погибает вместе со своим зданием…»
Вернувшись в Консульство, я первым делом встретил Джонси.
– Так, дай-ка я сама догадаюсь, – сказала та. – Аврору вы не нашли?
– Тут особого ума не требуется. Можно задать один вопрос?
– Валяй.
Достав из кармана ориентировку на Чарльза Уэбстера, я показал ее Джонси.
– И что?
– Он в «Гибер-техе», преобразован в водителя гольфмобиля.
– И что?
– Он числится пропавшим без вести, однако оказывается в «Гибер-техе»?
Джонси посмотрела на меня, затем на ориентировку, после чего повела меня в архив, расположенный в дальнем конце Консульства.
– Это данные по всему Двенадцатому сектору, – объяснила она, когда мы вошли. – Здесь есть каждый, кто когда-либо сюда приезжал, каждый, кто отсюда уезжал. Умершие, женившиеся и вышедшие замуж, родившие детей. Архивы гибернации, архивы рабочих мест, реестр специальных навыков, школьные журналы, отчеты о деторождении, генетическое сканирование, Дормиториумы, личный автотранспорт, данные о вылеченных зубах и съеденных продуктах. Абсолютно всё. Обожди секундочку.
Порывшись в большой и очень обшарпанной картотеке, Джонси вручила мне дело Уэбстера. Его адрес был «Геральд Камбрийский», комната 106, работал он в «Гибер-техе», «Отделение научного сна, санитар второго разряда». В деле имелась копия свидетельства о рождении, несколько справок из Дормиториума «Томас Карлейль» [112] в Северном пятьдесят восьмом секторе, сертификат Общих навыков и рекомендательные письма с предыдущих мест работы водителем автобуса, инженером по обслуживанию аквариума и страховым агентом. Было также свидетельство о «Частичной смерти» – «Гибер-тех» занес Уэбстера в свой каталог, указав, что его доставили в Отделение научного сна через двенадцать недель после того, как его объявили пропавшим без вести.
– Судя по расписке, его передал Достопочтимой Гуднайт агент Хук, – сказал я, ознакомившись с документом о передаче ответственности. – В этом есть что-то необычное?
– Да нет, – ответила Джонси.
В деле не было никаких данных о браке с Бригиттой, но я, в общем-то, и не ожидал их найти. Помимо моих снов, единственным указанием на то, что это может быть один и тот же человек, было то, что оба пропали без вести, а также то, что они могли иметь одинаковое имя. Вот и все. Я вздохнул. Уэбстер был лишь тем, кого я выбрал наугад, чтобы придать обличье безликому образу из своего сновидения – не больше и не меньше. Возможно, он вовсе не сказал «Говер» – а просто пробормотал что-то невнятное.
– Ты счастлив? – спросила Джонси.
– Возможно, все дело в моем мягком наркозе, – сказал я, – в чрезмерном воображении. Да, и еще, полагаю, тебе следует знать, если ты собираешься спариться с Фоддером: заключив в Зимние объятия, он нежно поцеловал меня в ухо.
– Да, я слышала, что он так поступает.
Зевнув, я тотчас же извинился.
– У тебя усталый вид, – сказала Джонси. – Лучше первые два дня особо не напрягаться. Пошли со мной.