– В таком случае ты не хочешь получить вознаграждение в десять тысяч евро?
Я испытал противоречивое чувство. Этих денег хватит на то, чтобы Бригитта дожила до Весеннего пробуждения, но почему-то мне показалось, что это будет неправильно. Внезапно меня осенила мысль.
– А можно отдать эти деньги Фоддеру? Кажется, он хочет на пару лет отправиться в отпуск, а с наличными у него туго.
Токката молча уставилась на меня.
– Значит, успех сделки определили не Долги и «Несквик»?
– Нет, мэм.
Она протянула мне сертификат.
– Подпиши на обратной стороне.
Я сделал так, как она сказала, и почувствовал, что хотя бы частично выполнил свои обязательства перед Фоддером.
– А теперь, – сказала Токката, – полагаю, ты недоумеваешь, почему я так любезна с тобой?
Если честно, на самом деле я ничего не заметил.
– Это потому, что ты больше у нас не работаешь. Жутко оскорбляю я только своих.
Я подумал было, что, наверное, Аврора приняла меня к себе на работу без моего согласия, однако это оказалось не так.
– Вот, – продолжала Токката, протягивая мне факс. – Похоже, исполняющий обязанности начальника твоего сектора просит, чтобы я вернула тебя в Кардифф. Там также не хватает людей. Отпуск за свой счет может начаться немедленно; ты сможешь пересидеть буран в тиши «Сиддонс», а как только погода наладится, Джонси отвезет тебя в Херефорд, откуда ты доберешься до дома на Рельсоплане.
Я прочитал факс. Он был от Вице-консула Прейса; в нем упоминалось о том, что Логан погиб от руки Авроры, защищая Послушника Уортинга, так что, по крайней мере, меня не считали виновным в случившемся.
– Прощай, Уортинг. Мне хотелось бы сказать, что я была рада знакомству с тобой, – однако это не так.
Я замешкался. Конечно, здесь гораздо опаснее, чем в Кардиффе: сумасбродные Старшие консулы, кровожадные агенты «Гибер-теха», Зимний люд и сильные морозы. Но мне хотелось быть именно здесь. К тому же здесь Бригитта. Ну да, возможно, она всего в трех булочках с повидлом от людоедства, однако я по-прежнему в ответе за нее.
– Мэм, я бы хотел остаться.
У Токкаты дернулась бровь.
– Ты не хочешь находиться в Двенадцатом секторе, я не хочу, чтобы ты находился в Двенадцатом секторе. Ты обуза, непредсказуемый игрок, и неприятности преследуют тебя, словно спаниель, потерявший хозяина. И ты спарился с Авророй, а для всех, с кем происходило подобное, это оканчивалось плачевно.
– Нет, честное слово, мне здесь хорошо. Впервые с тех пор, как я покинул Приют, я чувствую себя дома. Впервые в жизни.
– У меня прямо сердце разрывается. Хорошо, скажу тебе открытым текстом: ты уволен. До сих пор тебе везло, но везение рано или поздно закончится, и когда это случится, ты заберешь с собой хороших ребят. – Опустившись в кресло, Токката уставилась на меня своим здоровым глазом, а второй тем временем вращался в глазнице. – Все кончено. Хватит. Ступай.
Я подошел к двери. Пьянящее возбуждение чувством товарищества, такое сильное утром, безнадежно разлетелось вдребезги.
Но тут меня осенила одна мысль, и я обернулся.
– Ты еще здесь, – сказала Токката, не смотря на меня.
– Полагаю, вам следует это знать, – сказал я. – Сегодня утром мне предложили работу в «Гибер-техе».
Токката медленно подняла на меня взгляд, и у нее не только лицо стало красным, но и шея. Исчезли последние крупицы дружелюбия.
– Ах ты косорожье дерьмо! Ты ведь пошутил, так?
– Нет, – как можно более невинным тоном произнес я. – Контракт на два года, премия при подписании, бесплатные пудинги, квартира с видом на центральный парк – и шоколадные батончики с фруктами и орехами.
– Не знаю, зачем ты нужен «Гибер-теху», но определенно дело не в твоем обаянии, внешности или опыте. Тебя бесцеремонно используют, после чего выплюнут, когда ты больше не будешь нужен. Работа в «Гибер-техе» станет для тебя худшим карьерным шагом – и последним.
– Вы совершенно правы, – довольно дерзко ответил я. – Я не хочу там работать. Я хочу остаться в Двенадцатом секторе, но если для меня единственной возможностью остаться будет работа в «Гибер-техе», я на нее соглашусь.
Положив ручку, Токката откинулась назад и посмотрела на меня.
– Так, черт возьми, – сказала она, – ты меня обыграл. Меня еще никто не обыгрывал. – В ее голосе прозвучала тень уважения. – Хорошо, будь по-твоему: ты получаешь работу. Перебирать бумаги в течение следующих девяносто одного дня, не выходя из Консульства – и ты разжалован из Младших консулов обратно в Послушники. Также тебе придется ежедневно драить сортир, а еще стирать и гладить на всех. Очень скоро ты станешь умолять о том, чтобы тебя отпустили работать на вдовствующую графиню Фарнесуорт. Так, а теперь убирайся. Стой, подожди, еще один момент.
Встав, Токката обошла вокруг стола и двинула мне кулаком в глаз.
– Это за то, что ты солгал.
Не успел я подняться на ноги, как она второй раз ударила в то же самое место.
– А это за то, что сегодня утром спаривался с Авророй, хотя обещал, что этого больше не будет.
Я покинул кабинет с гудящей головой, однако по крайней мере в двух вопросах сложилась определенность: во‐первых, я научился лучше справляться с тем, что ставила передо мной Зима, и, во‐вторых, предостережение о вырванном языке оказалось пустой угрозой.
– Ну, как все прошло? – спросила Джонси, застав меня в туалете, прикладывающим холодный компресс к глазу.
– Мне сказали уходить, я ответил, что не хочу, меня выгнали, затем вернули на службу, но разжаловали в Послушники. Однако я обыграл Токкату, так что, полагаю, теперь она меня уважает.
– Поэтому она дала тебе в глаз?
– Нет, это за ложь и за спаривание с Авророй.
– Значит, это правда?
– Нет!
– Все будет замечательно, – хихикнув, заверила Джонси, потрепав меня по плечу. – Когда я только поступила на службу, Токката так отдубасила меня палкой от швабры, что я неделю не могла в себя прийти. Таков ее стиль.
– Хотелось бы, чтобы она придумала что-нибудь другое.
Я отправился в архив к Лоре. Увидев меня, та предложила мне сесть за соседний стол.
– Итак, расскажи мне про Грымзу, – возбужденно сказала она, пододвигая свой стул. – Ты правда ее видел?
Я повторил свой рассказ со всеми подробностями, каковых оказалось немного. С момента появления Грымзы до момента ее исчезновения я находился без сознания. Лора делала пометки, восторженно кивая, однако когда я закончил, она не скрывала своего разочарования. Это оказалась вовсе не та подача навылет, на которую она надеялась.
– Значит, фотографий нет? – спросила Лора.
– Ни одной.
– Трикл уже списал все на Гибернационный наркоз, – вздохнула она, – твой. Он считает, что ты убил Счастливчика Неда, а теперь пытаешься стереть это в памяти.
– Я похож на человека, способного отгрызть человеку палец?
– Ты ведь откусил ухо Гэри Финдли.
– Ты и об этом слышала?
– В Двенадцатом никаких секретов не бывает.
– Да я уже понял.
Лора умолкла, уставившись в пол. Я обвел взглядом помещение. Мой ускоренный курс в Академии не включал в себя основы делопроизводства.
– Как все это работает? – спросил я.
Похоже, Лора не могла грустить долго. Не прошло и пары минут, как она призналась мне, что любит работать с документами, так как эта работа обладает «простым изяществом», после чего объяснила, с тревожно высоким уровнем энтузиазма, как и что нужно делать. Не лучший способ и не самый логичный, а из серии Нулевых навыков – достаточно простой, чтобы им мог воспользоваться любой, но в то же время эффективный и понятный каждому, кто сдал тест по Основным навыкам.
– Шаман Боб упомянул про какое-то «Активное управление сновидениями», – сказал я, пока мы старательно заносили мелкие изменения в личные карточки, посредством сложной системы вырезов и дырочек создавая систему перекрестных ссылок.
– «Активное управление» – это что-то вроде зебророга и пропавшего 14-го оттомана, – сказала Лора. – Легенда, уходящая корнями в действительность. Ну да, Дон Гектор и «Гибер-тех» изучали вопрос управления сновидениями, но трудно оценить, каких успехов они добились. В конце концов, возможно, человеку просто приснилось, что он управляет своими снами.
– Ну а Пространство сна? – спросил я.
– Встречи во сне? Еще более натянутое предположение. Имели место отдельные случайные успехи, перемежающиеся с огромным количеством неудач, но это уже другая область исследований. Попытка проникновения в гибернационное подсознание всегда была сопряжена со значительными рисками. Ходили слухи о психотических эпизодах, спонтанной смерти во сне, о людях, якобы застрявших в Пространстве сна, и тому подобном. В семидесятые «Паранормальные явления» ни о чем другом не писали.
– Застрявшие в Пространстве сна? – спросил я.
Посмотрев на меня, Лора пожала плечами.
– Никто так и не смог объяснить, каким образом сознание возвращается из глубокой гибернации; кое-кто утверждает, что человеческая личность попадает куда-то в другое место. Возможно, в Состояние сна где-нибудь вне тела – впитывается в стены, мебель и комнатные растения.
– Состояние перемещения сознания, – сказал я, повторяя то, что говорил в моих сновидениях Дон Гектор.
Он умер уже больше двух лет назад, однако я чувствовал, что частично его личность продолжает жить во мне.
– Так можно объяснить призраков, – сказала Лора, – и Зимний люд. Осиротевшее сознание периодически возвращается, используя силу мыслей другого спящего.
В любое другое время я отмахнулся бы от этого, как от полной ерунды.
– Ллойд считает, что Грымза может быть каким-нибудь образом связана с убитой дочерью Икабода, – сказал я.
– Я тоже об этом слышала. Хочешь взглянуть на ее фотографию?
– Конечно.
Выдвинув ящик, Лора порылась в нем и достала папку. Пролистав содержимое, она показала мне семейную фотографию. Она была сделана на Говере, на пляже Розилли, на заднем плане «Царица Аргентины», выброшенная на берег совсем недавно. Мужчина, худой, с мрачным, жестоким лицом, как у хорька, женщина, грубовато-добродушная, полная оптимизма. И дочь Гретель, с большим мячом в руках. Я почувствовал, как по спине пробежали холодные мурашки. Вчера – да что там вчера, еще сегодня утром я отмахнулся бы от этого, списав все на ретроспективную перекройку памяти, однако сейчас у меня уже не было полной уверенности. Это была та самая девочка из сна с Бригиттой, заливающаяся звонким смехом. Тем самым звонким смехом, который я услышал перед самым исчезновением Счастливчика Неда.