Все это для меня было страшным, непонятным, неизведанным, странным. Меня очень тянуло к Диме: мне хотелось узнать больше о нем, о его жизни, о чем он думает, что его волнует, беспокоит, также мне хотелось рассказывать о себе, открываться, делиться своими мыслями и чувствами. Я нередко мучила себя вопросами из серии «Как правильно?». Когда ты молода, неопытна, все твои представления об отношениях ограничены рассказами подруг, чтением книг и просмотром кино. Меня почему-то ужасно беспокоило то, как будут развиваться наши отношения: когда он возьмет меня за руку? Когда мы поцелуемся? Когда займемся сексом? Сейчас я пытаюсь понять, почему я просто не могла отпустить ситуацию, но ответа не приходит, почему-то мне хотелось контролировать абсолютно все.
После многокилометровых сообщений Дима довольно быстро позвал меня гулять: мы встретились вечером на «Боровицкой», дошли до храма Христа Спасителя, перешли через мост, оттуда – до парка Горького и сели в какое-то кафе на «Октябрьской». Я заказала только чай и, когда нам принесли счет, запретила Диме платить за меня. Это был странный, непонятный мне самой жест. Он пытался настоять, но я ни в какую не соглашалась – и он уступил. Если честно, мне хотелось, чтобы он заплатил, хотелось принимать его знаки внимания и ухаживания, но тогда все еще срабатывали какие-то защитные механизмы. Что-то похожее было с Арсением: хороший парень тебя ценит, хочет сделать приятное, а ты либо это обесцениваешь, либо вовсе не принимаешь. В случае с Сеней было первое, а с Димой – второе. Я долго и упорно не хотела принимать его знаки внимания, и в кафе мы всегда платили пополам, а с деньгами у меня было, откровенно говоря, паршиво. После переезда в Москву я жила в квартире папы в Подмосковье, родители присылали мне 20000 рублей в месяц, 5000 из которых уходили на коммуналку. Цены в Москве были, конечно, не те, что сейчас, но даже тогда этого почти ни на что не хватало. А меня, как и в школе, окружали богатые подружки, которые ездили летом в Европу, покупали хорошую одежду и не считали денег, когда ходили в кафе. Мне же хватало на еду и время от времени купить шмотки на распродаже в Н&М.
Вроде бы появление парня меня должно было обрадовать: Дима работал и был готов тратить на меня деньги, но я не соглашалась. И все бы ничего, если бы мне действительно не хотелось чувствовать себя зависимой, должной, – нет же, я хотела получать знаки внимания, а как будто специально от них отказывалась – и сама же страдала от этого. Диму тоже это огорчало, и однажды он, узнав, что я продаю какие-то очередные вещи на Avito, попросил знакомую купить их у меня, а сам дал ей деньги для оплаты. Так я заработала 2000 рублей на балетках, а потом, через несколько месяцев, Дима во всем сознался, отдал мне балетки, и я поняла, что, похоже, перебарщиваю со своей независимостью. Причем ладно бы я действительно была независима, но мне ведь и правда требовалась помощь, а я до последнего строила из себя стальную вагину.
Мы впервые поцеловались в подъезде в Тушино. Так как обычно мы встречались по вечерам и гуляли до полуночи, Дима часто провожал меня домой к подруге, которая жила на «Планерной», и я оставалась у нее ночевать. В один из таких дней наша дорога от метро до дома была слишком длинной, хотя обычно занимала не больше пяти минут. Мы не спеша шли через двор, потом сели покурили на скамейке около дома, потом поднялись по лестнице на нужный этаж, и я уже хотела прощаться, как Дима сказал: «Постой», – и взял меня за руку. Я сразу все поняла и чуть не умерла от страха: коленки подкосились, сердце забилось, я решила, что все, сейчас скончаюсь прямо здесь, в тушинском подъезде. Дима притянул меня к себе – и поцеловал. Я помню лишь две вещи: первое – это так отличалось от тех поцелуев, которые у меня были раньше, это было приятно, мне это нравилось, не было ощущения какой-то пластмассовости момента; второе – мои колени, боже, как они дрожали, не знаю, как я тогда вообще не упала. Все, что было дальше, как будто окутано туманом, я только помню, как сижу в квартире подруги и делюсь тем, что произошло. Дима присылает мне эсэмэс: «Кать, ты чудо. Кажется, я схожу с ума». А наутро (напоминаю, это 2011 год) он скинул мне на стену «ВКонтакте» песню Майкла Джексона «You Rock Му World».
Тогда я понимала, что это не только отличалось от физических ощущений, которые я испытывала, целуясь с другими. Все это было по-другому, совершенно не так, как я себе представляла во время просмотра «Дневника памяти» или «Красотки». Пожалуй, это было то, что меня пугало больше всего. Какая-то жуткая потерянность: с одной стороны, я тянулась к человеку, с другой – неизведанность меня душила, как и любопытство.
Да, любопытство. Я хотела заняться сексом. Мысль о том, что я старая дева, мне претила. Не скажу, что я начала встречаться с Димой только ради секса (ха), но это стало своего рода толчком к развитию наших отношений.
Мы переспали спустя два месяца после знакомства. Две бутылки шампанского, сувенирный презерватив, привезенный подругой из Греции, много нервов, переживаний – и дело было сделано. Что я чувствовала? Апатию и разочарование. Дело было совершенно не в Диме, с которым тогда у нас были нежные, трепетные и шутливые отношения. Дело было в моих нереальных ожиданиях, которыми, если посмотреть правде в глаза, живет каждая девочка. Если любовь, то как у героини Джулии Робертс, если секс, то как у Элли с чуваком, которого играет Райан Гослинг. Но в жизни все по-другому. Недавно я гуляла со своей подругой-режиссером, и она сказала: «Фильм – это суперконцентрат всего того интересного, что случается с тобой за десять лет, помещенный в полтора часа». И от реальности мы ожидаем вот этого суперконцентрата, хотя жизнь, растянутая во времени, намного круче, мощнее и глубже. Только почему-то нас никто этому не учит. Никто не говорит, что отношения – это работа, нет, не каторга, не переделывание друг друга, а работа, в результате которой ты получаешь зарплату, а после – и годовую премию. Это труд во благо, который приносит еще больше счастья, любви, близости, нежности.
Многие с трепетом вспоминают дни, когда у них зарождалась любовь, а я с ужасом, потому что понимаю, какой я была напуганной, неосведомленной и запутанной. Сколько в моей голове было мусора, токсичных установок, дурацких иллюзий и нелюбви к себе. Это было фантастическим везением – встретить нормального парня, с учетом всего того дерьма, которое было в моей голове. Не хочу идеализировать Диму, у него тоже было полно своих тараканов, травм и страхов, но при этом он никогда не был абьюзером или токсичным человеком. Сейчас, когда мы вспоминаем первые годы отношений, то стараемся быстрее закрыть эту тему. Потому что не понимаем, по чему именно ностальгировать, ведь это был какой-то совершенно другой человек: не тот Дима, который спит рядом, и не та Катя, которая по утрам наклеивает патчи под глаза.
Когда меня спрашивают (и довольно часто): «Кать, как так получилось: первые отношения и сразу так надолго?», – я теряюсь. Не потому что я не знаю, как так получилось, а потому что это история длиною в девять лет. Мы вели себя как идиоты, ругались, кричали, кидали вещи, ревновали, уходили в ночь, приходили из ночи, плакали, обнимались, говорили, что не можем друг без друга. Нам часто было сложно вместе, казалось, будто мы разные, хотим разного, а начали встречаться от безысходности: я была старой девой, Дима тоже не так чтобы парень с богатым прошлым. После каких-то кризисов я искренне не понимала, как мы вышли из этого, как вообще сохранили контакт, близость, связь. Каждый раз мне кажется, что вот сейчас наши отношения находятся на пике, но проходит год, и я понимаю, как сильно я ошибалась, потому что через год они становятся еще круче. И мне действительно понадобилось все это время, чтобы понять, что кризис – в том числе в паре – это всегда точка роста. Если кажется, что сейчас все катастрофически плохо, то нужно приложить максимум усилий, чтобы увидеть во всей этой боли и злости возможность роста. За все это время я поняла, что не существует «тех самых людей». Каждый человек, если захочет, сможет дать своему партнеру то, что ему нужно. Это всегда вопрос желания, но ни в коем случае не насилия над собой. Обо всем можно договориться, ко всему прийти, в каждой сложной теме найти общий язык – было бы желание. Все это я понимаю сейчас, спустя девять лет отношений, и мне кажется, будто последние годы я только и делала, что шла к этому осознанию.
Как-то подписчица в «Инстаграме» спросила меня: «Катя, расскажи, а какой Дима?» Я часто выкладываю фотографии, видео с ним, но, разумеется, это мало раскрывает его личность, скорее мою – через то, как я с ним взаимодействую. Попробую здесь ответить на этот вопрос. Дима умеет любить – и с годами этот навык только оттачивается. Я очень ранима по своей природе, и, чтобы я была счастлива, нужно кругом стелить солому, говорить мне много приятных слов, обнимать, целовать, принимать, боготворить, и Дима с этим прекрасно справляется. Он просто обожает меня, все, что я делаю, говорю, создаю, для него граничит с божественным, и это абсолютно искренне. Благодаря ему я излечила свою недолюбленность, и это один из немногих случаев в моей жизни, когда внешние изменения повлекли за собой внутренние, а не наоборот. Дима очень умный, и я знаю, что могу поговорить с ним о чем угодно, он меня поймет, вникнет в тему, даст обдуманный ответ. При всем при этом Дима может быть очень поверхностным, особенно если дело касается мира чувств: он может на автомате отвечать, не углубляться, проваливаться куда-то так глубоко в себя, что до него не докричишься. Пожалуй, его главное достижение (и мое тоже) в наших отношениях – это эмпатия. Мы много лет учились чувствовать друг друга, слышать, понимать. Было время, когда во время ссор я начинала плакать и Дима еще больше злился на меня, мог сказать: «Ну вот, опять плачешь, конечно». Сейчас такое даже представить невозможно: если я плачу, то меня всегда поймут, обнимут, утешат. Дима очень общительный, у него много друзей, людей вокруг, он со всеми поддерживает связь: у него в телефоне есть контакты четвероюродных сестер и еще более дальних родственников. Он душа компании, любит всех организовывать, быть лидером. В этом плане мы похожи: мы оба лидеры, но у нас нет пересечений в проявлении этого качества, а следовательно, нет столкновений.