Стоит отметить, что кальмары действительно выполняли свою функцию радостной еды. Наши организмы охотно вырабатывали дофамин каждый раз, когда после урока физкультуры мы с Мариной доставали из сумок пластиковые упаковки и ели их содержимое. Не знаю, что больше всего помогло мне тогда похудеть: отказ от мучного, уроки физкультуры или кольца кальмара. Тем не менее мне это удалось, и стоит отметить, что из всех моих диет – эта оставила наиболее позитивные воспоминания. В частности, о том, как мы по вечерам созванивались с Мариной, включали телефон на громкую связь и вместе качали пресс. Я это делала, просунув ноги под шкаф, на который был приклеен плакат солиста группы Tokio Hotel, и каждый подъем корпуса словно приближал меня к несбыточной мечте. На Другом конце провода в комнате Марины происходило то же самое.
Тогда мне удалось похудеть даже на большее количество килограммов: на семь или восемь, что заметили все на выпускном в девятом классе. Особенно родители, которые не так часто видят одноклассников своих детей. Когда мы ехали обратно в машине, мама сказала мне: «Все родители отметили, как ты похудела». Я снова почувствовала счастье от осознания, что я такая'. меня видят, любят, я нравлюсь. К сожалению, это продлилось недолго.
В десятом классе вес вернулся обратно, а в одиннадцатом стал еще больше. Конечно, ни я, ни Марина не стали придерживаться нашей диеты дальше: кольца кальмара – это, конечно, прекрасно, но рано или поздно начнет тошнить от любого продукта, если есть его постоянно. К слову, в то время я настолько переела кальмаров, что сейчас на них не могу смотреть.
Старшие классы стали для меня тяжелым испытанием. Я перестала со многими общаться, в частности с компанией плохишей, которые курили за школой и пили пиво после уроков у одноклассницы, жившей недалеко от школы. Меня исключили из их круга, потому что я поссорилась с двумя подругами. Их обида на меня была вполне оправданной: я рассказала парням, главным по буллингу, о первом сексе одной из них. В этой истории моего грехопадения не было ничего примечательного, кроме того, что я не умела держать язык за зубами, важно лишь то, что я перестала быть в кругу «классных ребят», а следовательно, на меня обрушилась травля с двойной силой. Изобретательны они не были, поэтому все шутки и подколы были снова про лишний вес. Отношения с Мариной тоже испортились, потому что она не одобряла мою дружбу с плохишами. Помимо этого, приближался ЕГЭ: я ходила то по репетиторам, то по челябинским редакциям газет в надежде, что меня возьмут на работу и я соберу портфолио для дальнейшего поступления в вуз. Одиночество, травля, стресс из-за экзаменов и поступления – мне ничего не оставалось, кроме как начать это заедать. Что я и делала: после школы я заходила в супермаркет рядом с домом, покупала колу, чипсы, майонезные салаты, булки и все это съедала за каким-нибудь фильмом, выкуривала пару сигарет, спала какое-то время, просыпалась, выбрасывала в мусоропровод бутылки и упаковки от еды, чтобы не увидела семья, гуляла с собаками, а когда родители приходили домой, делала вид, что учу уроки, и ложилась спать. Примерно так прошли мои последние годы в Челябинске, тогда мне было настолько плохо, что я даже не пыталась худеть. Как будто я смирилась с тем фактом, что я толстая, нелюбимая, непривлекательная, отвергнутая, одинокая – и вообще хорошего меня ничего не ждет.
В последний раз я сильно похудела, когда уже училась в Москве. Мне было 19 лет, я весила около 90 килограммов, пережила нападение ночью у подъезда, что, на мой взгляд, спровоцировало набор веса как способ защиты, уже научилась жить с чувством одиночества, но в какой-то момент поняла, что не хочу быть одинокой. Я все еще продолжала влюбляться в парией, мечтать о любви и верить, что ее нет в моей жизни только потому, что я толстая. Порой я поражаюсь тому, как быстро все наши верования и убеждения находят отражение в мире: если ты считаешь себя толстой, одинокой и нелюбимой, то на что, собственно, можно рассчитывать?
В какой-то момент я поняла, что не хочу умереть старой одинокой девственницей, поэтому собрала последнюю волю в кулак – и предприняла все, чтобы это исправить: начала худеть. Вообще, странно, конечно, тогда работал мой мозг. Любовь и лишний вес всегда шли рука об руку. Мне кажется, не было веры более непоколебимой, чем моя собственная, в то, что толстую меня никто любить не будет. И странно, что поиск парня я начала именно с похудения, а, например, не с регистрации на сайте знакомств.
Моя очередная диета, датированная 2011 годом, состояла сплошь из куриной грудки. У меня были от нее то газы, то запоры, но я продолжала жрать курицу, потому что сытно, низкокалорийно, да и вообще белок – от него не толстеют. Так же, как и в эпоху колец кальмара, я исключила из своего рациона все сладкое, мучное, жирное, любое питание после шести часов, а также добавила ежедневные прыжки через скакалку.
В тот период моя ненависть к себе достигла пика, поэтому в том похудении было очень много боли. С одной стороны, результатом этой диеты стало единственное время моей жизни, когда я была по-настоящему худой, с другой – я словно забила последний гвоздь в гроб своего здорового отношения с едой и собой.
Первые две недели я не видела никаких результатов, хотя строго придерживалась диеты: на завтрак овсянка с черносливом, в обед куриная отбивная с овощным салатом в универской столовой, на ужин опять овощной салат и куриная грудка с соевым соусом. Иногда я не ужинала совсем и даже не обедала – просто заливала пустоту в желудке однопроцентным кефиром. В один субботний весенний день я приехала после пары физкультуры домой, взвесилась и поняла, что до сих пор нет никакого результата: весы как показывали отметку 87 кг, так и показывали. Увидев это, я сорвалась. Начала плакать, кричать, а в конце – бить себя по животу от злости. Истерика продлилась недолго, но после я несколько часов пролежала на кровати и не переставала плакать. Я думала о том, почему Мироздание так несправедливо ко мне? Почему я родилась некрасивой, толстой, ничем не выдающейся девчонкой, которую никто не любит? Почему мои подруги, да и многие девушки, худые сами по себе? Они могут есть в «Макдоналдсе», «Синнабоне», да хоть на фабрике Вилли Вонки – и совершенно не поправляться. У них есть парни, активная социальная и сексуальная жизнь, а я просто какое-то недоразумение.
Не помню, что я сделала, когда в конце концов встала с той кровати. Наверное, пошла на балкон, выкурила сигаретку, помыла посуду, открыла «ВКонтакте» (2011 год, не забываем) – и отключилась от реальности на несколько часов. Вряд ли я тогда сорвалась и что-нибудь съела. Несмотря на жалость к себе, я была полна решимости довести начатое до конца.
И мне это удалось. Осенью 2011 года я весила 70 килограммов, что при моем росте 176 см и моей комплекции делало меня худой. Не знаю, почему первое время вес никуда не двигался, однако позже он резко пошел вниз. Позже со мной происходили странные метаморфозы: я смотрела в зеркало и прекрасно понимала, что я не толстая, но ощущала себя все равно самой толстой женщиной на Земле. Парадоксально, но сейчас я вообще не чувствую себя полным человеком, хотя нахожусь в своем максимальном весе. Тогда же все было наоборот.
Я познакомилась с мужем в период своей максимальной худобы. Более того, в первые месяцы наших отношений я похудела еще сильнее, хотя особо никаких диет не придерживалась. Мы много обсуждали это с супругом, ведь сейчас я на 25 кг больше, а любви у него ко мне меньше не стало. Сходимся в двух вещах: меня любят любой, а те трансформации 2011 года придали мне уверенности в себе. Не знаю, согласилась бы я пойти на свидание, позволяла бы оказывать себе знаки внимания, прикасаться к моему телу, пока не похудела, ведь моя самооценка была на нуле. Похудение меня подкинуло немного выше, хотя звезд с неба я не хватала.
Когда я похудела и встретила мужа, цель оказалась достигнутой. Ведь я худела, чтобы начать нравиться парням и чтобы кто-нибудь меня полюбил. К счастью, Дима оказался действительно искренне влюбленным, а не так давно он сказал, что сейчас, когда я стала полнее, я нравлюсь ему даже больше.
Не быстро, но стабильно вес начал возвращаться. Я то снова пыталась себя контролировать, то на все забивала – и мы ели с Димой бургеры, запивали их колой и были счастливы.
Через год после знакомства мы решили пожениться, а еще через девять месяцев сыграли свадьбу. Конечно, я очень старалась похудеть: могла с утра выпить кофе, съесть кусок сыра, а оставшийся день голодать. Или весь день прыгать через скакалку, ходить по дому туда-сюда, чтобы разносить туфли Manolo Blahnik, купленные специально к церемонии, уверенная, что это тоже помогает сжечь калории.
Меня постигло фиаско – я не сбросила к свадьбе ни единого килограмма. Сейчас я предполагаю, что организм просто объявил бойкот, а возможно, произошло какое-то нарушение. Вообще, с тех времен мне очень сложно похудеть. Я проверялась у врача, сдавала все анализы, в целом все в норме, но вес совсем не хочет двигаться вниз. Хотя, если быть честной, я этого тоже не сильно хочу…
Перед свадьбой, во время нее и немного после я была в расстроенных чувствах. Мне казалось, что все смотрели на меня и видели только мой провал: что я ни на грамм не похудела к церемонии. Я даже радовалась, что фотограф задерживал снимки: «Разве там есть на что смотреть, ведь почти на каждом фото есть я?»
Семейная жизнь стала большим стрессом, который я заедала, так же как заедала боль от чувства одиночества и отвергнутости в старших классах. Об этом будут отдельные главы, но если вкратце, то я ужасно себя накрутила и вогнала в сильнейшую тревогу тем, что я теперь жена, а не просто Катя. На самом деле я всегда была, есть и буду просто Катей, но к этому осознанию я шла семь лет брака, и это было нелегко. Я оказалась на жутком распутье, снова стала той девочкой на автобусной остановке, которая должна была носить платье в горошек, а напялила на себя рваную майку. Статус жены подразумевает множество обязательств и ограничений, которые мы сами на себя накладываем, так же как это делали наши бабушки и мамы. Только, увы, мир сейчас совершенно другой, и все эти правила не работают, а писать новые – очень страшно. Но сделать это обязательно надо, чтобы потом нашим дочерям и внучкам не приходилось запихивать треугольник в квадрат и удивляться, почему он туда не входит.