проскочив мимо, разворачивалась на перекрестке, чтобы вернуться обратно, Фрэнсис поднялся и бросился бежать изо всех сил. Он сворачивал за каждый угол, надеясь встретить случайного прохожего, который защитил бы его, но никто не встречался, а машина снова была уже близко. Она догнала Фрэнсиса на Грейсон Стрит. В этот раз он отпрыгнул в сторону слишком поздно, машина задела его крылом, и он покатился по земле. Громко взвизгнув тормозами, машина остановилась. Из нее выскочили двое мужчин и бросились к нему. Бессетт попытался подняться, но тот, кто повыше, в котором он успел признать человека в клетчатом костюме, ударил его ногой в подбородок. Прежде, чем потерять сознание, он успел в последний раз крикнуть, призывая на помощь, и ему ответил полицейский свисток.
Фрэнсис Бессетт пришел в сознание на узкой кровати в комнате, которую он не узнал. Немного обеспокоенный, он с недоверием посмотрел вокруг себя, и его взгляд остановился на инспекторе Хеслопе, склонившемся над ним.
— Ну что, мистер Бессетт, вы, наконец, пришли в себя?
— Я сильно искалечен?
— Нет, вы пережили только шок от испуга… Вам опять повезло. Доктор разрешил вам вернуться домой завтра утром… Ночь вы проведете здесь.
— Что же все-таки произошло? После удара я ничего не помню…
— Ваш крик услышал полицейский патруль, и, увидев его, те, кто напал на вас, к сожалению, слишком быстро уехали. Полицейские не успели заметить номер машины. Это были те же, что в Честере?
— Да…
— Я вас предупреждал, мистер Бессетт… Мы сделаем все возможное, чтобы защитить вас, но Ливерпуль велик, и поэтому вам не следует уходить в сторону от больших и хорошо освещенных улиц.
— Но что они от меня хотели?
— Конечно же, вернуть деньги, которые оказались у вас. Но поскольку эта затея сейчас не удалась, — они опять вернутся.
— Веселая перспектива… Почему вы их не арестуете?
— Потому, что я не знаю, кто они… Ваше описание слишком расплывчато, и под него попадают тысячи человек, которые, будучи не в ладах с законом, разгуливают по ливерпульским докам. Дайте мне хоть какую-то характерную деталь, и они быстро окажутся за решеткой; только не думаю, что это уменьшит угрожающую вам опасность. И все же, зайдите ко мне завтра утром, я покажу вам несколько фото из пашей коллекции. Если нам повезет, вы, возможно, их узнаете… Спокойной ночи, мистер Бессетт.
— Спокойной ночи, инспектор.
Уже выходя, Брайс Хеслоп обернулся.
— Эта машина все время ехала за вами?
— Не знаю… Я обратил внимание на нее лишь тогда, когда меня попытались сбить. Все же мне кажется, что я видел, как она стояла, когда я выходил от О'Миллой, но не обратил на нее внимания…
— Да… Вы каждый вечер бываете у О'Миллой?
— Нет. Мы с Морин только около полудня решили пойти туда.
— Мистер Бессетт, в ваших интересах вспомнить, кто мог знать об этом…
— Ну… Конечно, Морин, ее мать, я…
— И больше никто?
— Нет.
Не успел он это сказать, как какой-то голос прошептал ему на ухо: «А Берг? Ведь он был с тобой, когда Морин предложила сходить к ее матери?». Полицейский, разглядывавший его с интересом, спросил:
— Кажется, мистер Бессетт, вы еще о ком-то подумали?
— Да нет же, смею вас заверить…
Ложь была столь очевидна, что ему стало стыдно и голос прозвучал не очень уверенно. Хеслоп пожал плечами.
— Как хотите, мистер Бессетт. Речь идет о вашей жизни… Спокойной ночи.
Оставшись в пустоте больничной палаты, Бессетт стал бороться с мыслями, возникавшими в его воспаленном мозгу. О том, что он собирался на Спарлинт Стрит, знал Берт, которою он уже однажды заподозрил в замене коробок… Почему имя Берта постоянно повторялось? Может для того, чтобы появилось простое решение задачи, в которой запутался Бессетт? Он безуспешно пытался уснуть, по ему все время виделся кошмар, в котором у убийцы его родителей было лицо Берта, у курьера, перевозившего наркотики, было лицо Берта, у человека, рассказывавшего бандитам, где его можно найти, было лицо Берта. Сколько еще времени дружба и чувство признательности будут удерживать Бессетта от правды?
Глава 7
С еще более, чем накануне, опухшим лицом и с новой лентой лейкопластыря на разбитом туфлей гангстера подбородке Фрэнсис внимательно рассматривал фотографии, которые ему показывал инспектор. Это была неплохая коллекция личностей, которыми полиция интересовалась особо. И если Бессетту не удалось найти лицо, хоть немного похожее на напарника Блади-Джонни, то самого толстяка он признал сразу же.
— Вот он!
— Вы уверены?
— Совершенно!
— Отлично. Я не случайно задал вам вопрос, поскольку Дженни Мюррей или иначе Блади-Джонни — наш старый знакомый. Мы им еще займемся. Кстати, мистер Бессетт, вы вспомнили, кто мог знать о вашем визите на Спарлинг Стрит?
Фрэнсис неуверенно заметил:
— Да… но я уверен, что между этим человеком и нападением на меня нет никакой связи…
— Вы уверены… или хотите быть уверенным?
— Не знаю…
— Может, вы все-таки назовете его имя?
— Извините, но пока нет…
— Как хотите, но вы играете в опасную игру и, в случае чего, будете сами виноваты в ее последствиях.
Фрэнсис пришел на работу с получасовым опозданием. Мисс Скрю осторожно просунула голову в дверь и объявила, что его требует Джошуа Мелитт. Тот неприветливо встретил своего протеже.
— Бессетт, кажется вы ступили на скользкую лорожку. Вы уже второй раз подряд приходите на работу с опозданием, которое любому другому стоило бы места.
— Знаю.
— И продолжаете?
— Это опоздание, как и вчерашнее, не зависело от меня.
— Надеюсь, вы не побывали опять в тюрьме?
— Нет, в больнице.
— Но скажите, Фрэнсис, что за образ жизни вы ведете? Я считал, что на такое способен только Берт, но теперь с сожалением замечаю, что вы идете по его следам!
Бессетт объяснил, что едва не стал жертвой нападения, но его рассказ не произвел никакого впечатления на Джошуа Мелитта, который строго сказал:
— Конечно, иногда можно быть замешанным в неприятную историю, но на ваш случай это не похоже. По неизвестным мне причинам, о которых я могу только сожалеть, вы встречаетесь с людьми не из вашей среды — и вот вам результат! Мистер Лимсей очень надеялся на вас. Боюсь, он будет разочарован… Не знаю, сможет ли когда-нибудь новое поколение понять всю ответственность, которая ложится на него? Драки, девочки, красивые машины…
Фрэнсис мягко сказал:
— У меня нет машины, мистер Мелитт…
— О, я уверен: эта страсть еще придет к вам, как и к Берту! Авария за аварией, каприз за капризом…
— Разве Берт часто попадает в аварии?
— Часто? Да если в течение недели у него их не бывает, все считают это чудом! Кстати, все думали, что он разбился насмерть перед тем, как ездил за вами в Оксфорд.
— Он ничего об этом не говорил.
— Черт возьми, разве хвастаются тем, что разбивают такую отличную машину, как его зеленый «Остин», подарок отца, да еще за такую цену!
— Зеленый «Остин»? А что с ним случилось?
— Он не захотел объяснить… Просто у него тогда появилась новая машина, — кажется, «Купер».
— Точно, «Купер». Именно на нем он приезжал в Оксфорд.
Вернувшись в кабинет, Фрэнсис взялся руками за голову и попытался бороться с охватившим его головокружением. Его родители погибли из-за человека в зеленом «Остине». И в тот день Берт разбил свой «Остин»! Необходимо узнать точное время и место, где это произошло. Ступив на этот путь, Бессетт уже не мог остановиться. В нем все больше росла уверенность в виновности Берта. Слишком частое повторение совпадений противоречило всякой логике. Родители Фрэнсиса погибают в аварии из-за зеленого «Остина», Берт избавляется от такого же. Сразу же после телефонного разговора с Гарри Осли Бессетт перезванивает Берту, а тот не только не торопится приехать, но еще и умудряется заблудиться, словно для того, чтобы дать другим возможность приехать первыми и выкрасть Осли. Опять же такая же коробка конфет была у Берта, и он мог легко ее спутать с коробкой Фрэнсиса. Конечно, существует алиби со стороны рыжей Эллисон, но много ли оно значит? Не могла ли она ошибиться? И, наконец, только Берт знал, что Бессетт собирался в понедельник вечером к О'Милой…
Фрэнсис даже не поднял головы, когда открылась дверь кабинета. Он не был расположен к болтовне. Его раздирали чувства ненависти и сожаления, из-за чего в данный момент ему совсем ничего не хотелось.
— Почему вы не зашли ко мне, Фрэнсис?
Бессетт вскочил. Перед ним стоял сам Клайв Лимсей.
— Прошу… прошу прощения, сэр…
— Я хочу услышать не ваши извинения, а рассказ о том, что с вами случилось… Что с вами происходит, старина?
— Да так, ничего заслуживающего внимания, сэр.
— Как это? У вас все лицо в лейкопластыре… Вчерашнюю ночь вы провели в тюрьме… А эту, кажется, — в больнице? У меня складывается впечатление, что вы попали в слишком сложную для вас историю… Вы согласны на мою помощь?
Помощь! Несчастный даже не догадывался, что мог бы ему помочь, лишь предав собственного сына!
Фрэнсис еще раз рассказал о том, что с ним произошло вечером накануне. Клайв Лимсей внимательно его выслушал, а затем заключил:
— Если я верно понял, существуют два совершенно разных дела: с одной стороны — ваша идиллия с этой хорошенькой ирландочкой и приключения, связанные с ее семейством, а с другой — охота на вас. Я не собираюсь вмешиваться в вашу личную жизнь, которая меня не касается, но вплотную займусь делом, в котором вы играете роль дичи… Я сейчас же позвоню сэру Герберту Варришу, комиссару этого округа, и узнаю, способны ли его люди защитить вас! Я не могу допустить, чтобы нападали на моих сотрудников — это вызов мне самому!
— Прошу вас, сэр, не делайте этого: я уже нахожусь под защитой инспектора Хеслопа… Пожалуйста, ничего не предпринимайте, — мне совершенно необходимо быть в опасности!