О'Миллой недоверчиво улыбнулся:
— Так всегда говорят…
Бессетт, сам себя не узнавая, прорычал:
— И вот вам доказательство!
Он подошел к Морин, обнял ее и, не встретив никакого сопротивления, поцеловал в губы. Сразу же после этого Фрэнсис услышал рев, напоминавший тайфун, и погрузился в темную ночь, потеряв сознание.
К земной жизни его вернула острая боль в макушке. Посмотрев вокруг, он понял, что лежит на чужой кровати и в чужой комнате. Склонившийся нал ним джентльмен выпрямился и спросил:
— Вам лучше?
Получивший оксфордское воспитание, Бессетт не привык разговаривать с людьми, которые не были ему представлены, и поэтому, в первую очередь, спросил:
— Кто вы, сэр?
— Доктор… ничего страшного не случилось, я только наложил вам три шва. К сожалению, мне пришлось сбрить вам волосы на макушке, так что потребуется некоторое время, чтобы они отросли.
— Но зачем?
В поле его зрения появилась Морин, и он сразу же заметил слезы у нее на глазах.
— Фрэнсис, Руэд очень сожалеет о том, что он забыл, что фаянсовый чайник, который разбили в воскресенье вечером, заменили медным…
— Ну и что?
— Он не думал, что сможет вас так сильно ранить…
— Морин, где я?
— В моей комнате, дарлинг, на моей кровати.
Фрэнсис Бессетт был англичанином, и от этого он до ушей покраснел.
Глава 10
— Нет, не может быть, вы это что — нарочно?
Джошуа Мелитт недоверчиво смотрел на Бессетта, стоявшего перед ним с забинтованной головой. Тот улыбнулся.
— Всего несколько швов…
— На этот раз — авария?
— Да, почти: невероятная оценка действий…
Старик Джошуа вздохнул. Казалось, он был удручен.
— Фрэнсис, я вас считал уравновешенным человеком.
— А я и есть уравновешенный человек. Вот другие — не всегда!
— Зачем же вы с ними имеете дело?
— Я понял это лишь после…
— Похоже, вы после всего этого очень гордитесь собой?
— Я счастлив, мистер Мелитт!
— А…, вероятно, ваша ирландка?
— Да, ее отец позволил мне попросить ее руки.
— Надеюсь, вы не станете об этом жалеть.
— Никогда! Морин такая…
Джошуа сухо его прервал:
— Не стоит! Я знаю наизусть все, что вы мне скажете. Или вы считаете, что придумали нечто новое? Нет? Тогда, дорогой друг, согласитесь: то, что вы собирались произнести о Морин, уже было сказано о Сьюзен, Элизабет, Рут и других. И если не возражаете, давайте перейдем к более серьезным вещам!
Фрэнсис обиделся на Мелитта, не желавшего признать исключительности Морин.
После того, как они вместе просмотрели почту, Фрэнсис холодно попрощался со своим наставником, но потом, поскольку он был влюблен, а значит — снисходителен вернулся обратно и с теплотой в голосе сказал:
— До свидания, мистер Мелитг, желаю вам счастливо провести этот день!
Джошуа недоверчиво взглянул на него, но увидев, что Бессетт искренен, улыбнулся в ответ.
— Спасибо, Фрэнсис, и… как знать, возможно эта Морин и в самом деле — настоящая жемчужина!
Убедить в этом Берта Лимсея оказалось значительно проще. Уже очарованный маленькой ирландкой, узнав о случае с чайником и наложении швов, он весело рассмеялся, чем привлек внимание мисс Скрю. Старая дева с минуту смотрела на дружеские объятия друзей и, очевидно, решив, что это несовместимо с традициями фирмы, фыркнула и вышла. Они даже не обратили на нее внимания.
— Берт, пока Морин ухаживала за мной в своей комнате, она рассказала, зачем вы встречались. Извините, старина. Я не мог знать, что вы хотели убедить ее повлиять на меня, чтобы я оставил поиски убийц родителей.
— Думаю, если бы я сам вам это посоветовал, вы бы восприняли этот совет, как еще одно доказательство моей вины.
— Давайте не будем больше к этому возвращаться… Мне стыдно, что я так глупо вел себя…
— Я был уверен, что меня вы не послушаетесь, а вот к словам, сказанным ею, отнесетесь с должным вниманием. Может быть, я ошибался?
— Послушайте, Берт, я вам искренне благодарен за этот поступок, поскольку он — еще одно свидетельство заботы обо мне, но этого дела я так просто не могу оставить! Согласитесь, это — мой долг перед отцом и матерью.
— Конечно, но поймите, что вы очень рискуете, Фрэнсис.
— Что же делать?
— Подумайте хотя бы о Морин!
— О'Миллой не бегут от трудностей и, ко всему прочему, мне было бы обидно выглядеть трусом в глазах этих ирландцев. Представьте себе, что было бы, если бы несчастье произошло с Пэтриком и Бетти О'Миллой. Можете быть уверены: трое братьев перевернули бы Ливерпуль вверх дном, но добрались бы до убийцы.
— Пора мне познакомиться с ними, Фрэнсис.
— Это упрямый народ, знаете?
— Ничего! Ставлю фунт, что подружусь с ними с первого же раза.
— Идет!
— А теперь давайте зайдем к отцу: он просил меня отыскать вас.
Когда друзья вошли в кабинет Клайва Лимсея, он работал вместе с прекрасной Сарой Кольсон. Лимсей-старший тоже удивился, увидев новую повязку на голове Бессетта, а мисс Кольсон, чтобы не рассмеяться, стала кашлять. Под строгим взглядом Клайва Лимсея она покраснела и опустила голову.
— Бессетт, вы определенно решили себя искалечить. Глядя на вас, я вспоминаю, как когда-то немецкие студенты нарочно сами себе саблями наносили раны на лице, чтобы больше нравиться своим красавицам… Я не знал, что ирландки требуют еще большего…
— Это не ирландки, а ирландцы…
В это утро у патрона было превосходное настроение, и отсутствие Джошуа Мелитта позволяло на минуту расслабиться. Фрэнсис рассказал о своем недавнем приключении и о том, как поцелуй стоил ему нокаута. Клайв Ламсей смеялся, как никогда. Берт добавлял к рассказу друга такие смешные комментарии, что это заставило мисс Кольсон позабыть о своих манерах богини, случайно сошедшей на Землю. Патрон вытер глаза и, когда его дыхание успокоилось, сказал:
— Бессетт, я слышал о многих способах ухаживать за девушками, но в этой области вы — необычайный оригинал! Так чего же вам удалось добиться, кроме ваших ранений?
— Морин сказала, что ее отцу понравилась моя отважность, и он разрешил еще раз попросить руки его дочери, хотя мне кажется, что больше всего на него повлияла жена. Ей очень хочется иметь зятя, на которого можно было бы рассчитывать в борьбе с этим племенем…
— Судя по тому, что уже случилось, свадьба обещает быть чем-то необычным… Думаю, на нее лучше прийти в кольчуге!
Они все рассмеялись и были искренно рады за Фрэнсиса. Зазвонил телефон, и мисс Кольсон, подняв трубку, объявила:
— Какой-то полицейский просит срочно связать его с мистером Бессеттом.
Клайв Лимсей кивнул в знак согласия, и мисс Кольсон передала трубку Фрэнсису. Когда речь зашла о полиции, остальные, как все нормальные люди, стали следить за выражением его лица.
— Да, я… Здравствуйте, инспектор… Неужели?… Замечательно! Мне приехать сейчас?… Как хотите, инспектор… Хорошо, договорились: сегодня вечером в половине восьмого-восемь — я у вас.
Он повесил трубку и объяснил:
— Это был инспектор Брайс Хеслоп. Ему удалось арестовать дружка Джонни, и он просит сегодня вечером меня и Морин прийти для опознания.
Это промедление удивило патрона.
— А почему не сейчас?
— Потому, что днем инспектор должен съездить по делам в Манчестер, а, кроме того, он считает, что, посидев немного в камере, тот будет меньше сопротивляться. Во всяком случае, мне кажется, что мои злоключения подходят к концу, и самое позднее сегодня вечером я узнаю, кто убийца родителей.
Клайв Лимсей с симпатией посмотрел на Фрэнсиса и сказал:
— От всего сердца желаю вам удачи, старина.
В обеденный перерыв Фрэнсис решил съездить к «Гербу Дублина», чтобы сообщить Морин эту новость. Вечером он собирался нанести официальный визит Пэтрику О'Миллой, от которого зависело их будущее.
После обеда у Фрэнсиса было немного работы. Он то и дело поглядывал на часы, стрелки которых, казалось, остановились. Минута тянулась за минутой. В шестнадцать тридцать он стал собираться, чтобы выйти точно и без промедления. В этот момент позвонила Торнбалл и сообщила, что с ним хочет переговорить по телефону какой-то незнакомец. Фрэнсис попросил телефонистку сообщить этому джентльмену, что он уже ушел. Она почти сразу же перезвонила опять и сообщила, что тот прекрасно знает, что Бессетт по-прежнему находится в своем кабинете, и хотел бы переговорить с ним по поводу мисс О'Миллой. Что мог человек, отказавшийся назвать свое имя, сообщить ему о Морин? Скорей расстроенно, чем обеспокоенно Фрэнсис сказал:
— Хорошо, соедините нас!
Голос в трубке был мягким и немного слащавым.
— Мистер Бессетт?
— Да, но я тороплюсь и…
— Я сам очень тороплюсь, мистер Бессетт.
— Хорошо, слушаю вас?
— Мистер Бессетт, сегодня вы должны опознать арестованного утром человека…
— Откуда вам это известно?
— Не имеет значения. Вам нетрудно будет узнать в нем Марти Шеррата, которого вы много раз видели вместе с Джонни.
— Спасибо, что назвали его имя, но я не понимаю, почему вы…
— Минуту, мистер Бессетт. Я хочу сказать, что вам будет нетрудно узнать Марти, но все же вы его не узнаете.
— Что такое?
— Вы его не узнаете, мистер Бессетт, если вам дорога мисс О'Миллой.
— Не понял?
— Все очень просто: мисс О'Миллой в наших руках, и, если сегодня вечером в полиции вы опознаете Марти, она этой же ночью окажется в Мерси. Мне будет жаль: она действительно очень хорошенькая, несмотря на свой ужасный характер. До свидания, мистер Бессетт.
— Подождите! Где мисс О'Миллой?
— Она вернется домой сразу же после того, как отпустят Марти… скажем через несколько часов после того, как наш друг выйдет из полиции. Ему нужно какое-то время, чтобы скрыться… Договоримся так: если Марти отпустят сегодня вечером, мисс О'Миллой вернется домой завтра утром…