Сжигаю я энергию и нервы.
– Скажи, на чем разбогател?
По холке вижу, шибко не потел
И рук холеных не мозолил, —
Такую дерзость паразит позволил.
– Клоп, признайся, подшофе?
– Нет, коньячный дух во мне.
Как рубин моя слеза, —
С пылкой гордостью сказал.
– У меня, свечной заводик.
Стал министром, через годик
У конкурента бизнес отобрал.
Глупый чайник, возроптал
В ДТП тотчас попал.
Нет человека – нет проблем,
Лежит колодой в сырой земле.
Имею НПЗ и не один,
Я – великий господин, —
Олигарх сказал охотно. —
И дела пошли по нотам,
Денег много привалило,
Будто в сказочное диво.
– Бытие твое красиво? —
Польстил магнату Клоп. —
Не ведаешь рутины и забот.
– Угроза жить мне не дает:
Вдруг совершат разбойники налет,
Мое добро возьмет жулье.
Иль арестует вклады дядя Сэм,
И потому я часто глух и нем.
Когда шакалы державу дрючат,
То замолкаю на всякий случай.
Ведь оберут, по миру пустят,
Кому приятна, такая участь.
–Да, горька твоя судьба
Средь высоких гор бабла,
–Клоп сказал, слезу стирая. —
Я живу, хлопот не зная.
Насыщаюсь кровью ночью,
Дрыхнут все, не видят очи.
Поучись-ка Олигарх,
Чтоб тебя не мучил страх.
Коли взял в залог страну—
Деньги любят тишину.
Не сори на яхты, замки.
Заберут, посадят янки…
–Ты с мозгами, братец Клоп,
Даже в кризис и потоп
У тебя есть свой удел,
Кровь сосешь и сыт, и цел.
Процветает бизнес твой.
Там, где есть живая кровь.
–Я согласен на тандем, —
Клоп сказал. – Совсем не ем.
Пригласи в свои покои,
Вместе будем бизнес строить?
Призадумался магнат,
Паразиту вдруг не рад:
–Ты мозги мне Клоп не парь,
Знаю, мерзкая ты тварь.
Хочешь стырить капитал
И тогда окончен бал? —
Олигарх вдруг стал суровым.
– У меня цистерна крови.
Поделюсь с тобой по-братски,
Принимай подарок царский.
–А ведь ты, вонючка Клоп
Кровь сосешь моих холоп.
До моей добраться хочешь,
Лишь сомкну глаза я ночью
Ты, ведь тайный конкурент,
Изведу в один момент.
Замахнулся, метя в цель,
Клоп проворно юркнул в щель:
– Не шуми, как пылесос,
Ты такой же кровосос, —
Возразил он из подполья. —
За отказ заплатишь кровью.
И Олигарх, и гнусный Клоп,
Наживы ради, загонят в гроб.
Того, кто встанет на их пути.
От их проказы Бог отведи.
Чтоб паразитов победить,
Клопами надо барыг травить.
ЧИНОВНИК И КЛЕЩ
Чиновник брал уроки у Клеща,
Взирал на паразита, трепеща.
"Какую гадость он в башке таит,
Быть может яд – энцефалит?
Поэтому предельно осторожно
Беречь от этой твари надо кожу".
– К твоим услугам я прибег не зря
Тебя от тела оторвать нельзя.
Скажи, откуда боевая хватка?
Хочу иметь такую же повадку.
Коль именем твоим назвали клещи,
То значит сам ты тоже вещий, —
Подбросил льстиво он леща.
Чтоб похвалою ублажить Клеща.
Не поскуплюсь за мудрую науку,
На все готов для дорогого друга.
– О чем твоя печаль? —
Спросил сурово Клещ. —
Ценю я факты – это вещь
– Вновь зашаталось кресло,
Согнать хотят с насиженного места, —
Тоскуя, клерк признался честно. —
Хочу вцепиться мертвой хваткой
Для сохранения прежнего порядка.
– Пустое дело и исход известный,
Вперед ногами вынесут из кресла, —
Клещ сообщил невозмутимо. —
Удача пролетит фанерой мимо.
– Что же делать? Братец, помоги,
Включи свои бесценные мозги.
Мне предлагают пост вахтера,
Чтоб наповал убить позором.
Я сразу потеряю вес и блат.
Как раб пахал и все коту под зад.
Вмиг оборвутся деловые связи.
Жаль, вышел ведь из грязи в князи.
Уж недруги в затылок дышит,
И докладные боссу лихо пишут.
Доносы шлют и злобные поклепы
Мол, неуч я, последний недотепа.
Вцепились в меня злодеи прочно,
Ох, из-под ног уходит почва…
– Пора, тебе, Чиновник, на покой.
Поизносился, будто лунь, седой, —
Клещ произнес, вздыхая. —
Пусть молодежь карпает…
—Коль так, готов оставить кресло,
Но пусть предложат выше место.
Но там давно засели Кабаны
И шансы для успеха не равны,
Они там от маразма сатанеют.
Ни рак их не берет, ни гонорея,
Лишь часто досаждает диарея.
«Ты такой же пень трухлявый,
Жаждешь благ и легкой славы, —
Оценил клиента Клещ,
И свою он двинул речь:
–Не огорчайся шибко чинодрал.
Поди, за взятки пострадал?
Чиновник от напора стушевался:
–Не без греха, но кто не ошибался?
Ведь главное, с валютой не попался.
– Кто претендует на твое седло,
Тех надо жалить в ж…у и в бедро.
–Я – не змея, где жало взять7
– Нарой на них убойный компромат
И спровоцируй ловко на скандалы.
Вмиг от тебя соперники отстанут.
Кормил, поил Клеща, как на убой,
Характер закалился боевой.
Советам внял, и заварилась каша,
Загнал он претендентов на парашу
За взятки и повальные поборы
Сидят на нарах, пожиная горе.
Считают дни, когда иссякнет срок,
Чтоб стукачу перо вонзилось в бок.
Пылают местью, но пока
Чиновнику никто не мнет бока
За то, что сдал их с потрохами в СК
Под ягодицей устояло кресло
Никто не покушается на место.
– Спасибо, Клещ, я —.твой должник, —
С почтением Чиновник ниц поник. —
Твоей науки тайный смысл постиг.
Теперь мне не страшны барьеры:
Зеленый свет для славы и карьеры
Соперники повержены, вперед!
Дорогу мне никто не перейдет.
«Я сам могу занять любое кресло?
Вполне достоин по уму и чести.
Работаешь, иль дурака валяешь,
А денежки большие получаешь.
И премии за интенсивный труд,
Охрану тайн солидную дают.
Пристрою на кормление родню.
Чиновника-бездельника к ногтю.
Избавлю аппарат от идиота,
Полезная по существу работа.
Плодят они инструкции и беды,
Никчемные во власти дармоеды.
Лишь мы клещи – земные санитары,
Имеем право на вердикты кары», —
Подумал Клещ и впился клерку в руку.
– Вот практика – апофеоз науки!
–За что, за что, коварный паразит! —
Вскричал Чиновник, очи из орбит.
–Не обессудь, дарю энцефалит.
– А где же от инфекции вакцина?! —
В отчаянии Чиновник возроптал.
– Надейся, доконает медицина.
Погаснут свечи, завершится бал.
Смирись! Гарантию даю– труба!
Мои клиенты в «вечности долине»,
Внимают трелям соловьиным.
Прости, других презентов нет
И занял Клещ служебный кабинет.
А вскоре приползли из всех щелей
Семейства торжествующих клещей.
ВОЛ И ОВОД
Вол с раннего рассвета до заката
Работал в поле, будто трактор.
Часы тянулись мерно допоздна,
В глазах воловьих стыла борозда.
Хозяин на солярке экономил:
Плуг Вол тянул, телегу – кони.
Погонщик-гастарбайтер был жесток,
Уставший Вол едва волок
По пыльной полевой дороге.
Натруженные в сухожильях ноги.
Мечтал покушать, малость отдохнуть,
Чтоб на заре продолжить тяжкий труд.
Тащился. к дому из последних сил.
Вдруг Овод кожу на спине пронзил.
Хвостом пытался он его смахнуть,
Но кровопийца не достал сей кнут.
Вол завалился на бок, чтоб примять.
А Овод скор, на холку сел опять.
– Имей же совесть, я устал, как вол. —
Взмолился он. – Поди-ка лучше вон!
Не нужен мне твой болевой укол.
–Какая неуклюжая скотина!
От жала моего не спрячешь спину, —
Жужжал над ухом Овод, потешаясь. —
Неуловим я всем врагам на зависть.
Ты, Вол, смири свой гнев и я готов
Пустить дурную из утробы кровь.
– Дурная кровь? Такой же не бывает?
Хозяин лучше нас с тобою знает.
Ты, словно Бык в корриде разъярен
Решит хозяин бешенством сражен
И мигом даст команду: на убой!
Но я тебе спущу дурную кровь.
И тем спасу от гибели позорной,
Поэтому, скотиной будь покорной.
«Пожалуй, Овод прав», – подумал Вол
И тут же в холку получил укол…
Вот так порой на белом свете
Возводится злодейство в благодетель.
САДОВНИК И ШЕЛКОПРЯД
Чтоб угостить и самому покушать,
Растил Садовник яблоню и грушу.
Малину, облепиху, виноград.
Дарам природы бесконечно рад.
Окучивал, усердно поливал,
Шумела изумрудная листва.
И тутовое дерево лелеял,
Вкушал плоды, от сладости радея.
Листва на древе поредела вдруг.
И охватил Садовника испуг.
В учебники, инструкции полез,
Стремясь понять, что за бес
В саду завелся, как его известь?
Ходил по саду, сетуя, ворча:
–Не видно, чтоб вредила саранча,
Она ведь налетает темной тучей.
Но все равно заразы сей не лучше.
Листву, а не плоды съедает
И дерево трагично погибает.
Догадка озарила грустный взгляд:
–Так может, листья поедает тля!
– Не тля, а настоящий Шелкопряд.
Листве зеленой бесконечно рад.
Для модниц разных через все века
Из нитей серебристых ткут шелка.
Он лишь тогда на нижней ветви
Гусеницу и не одну заметил.
– Мне этого «сюрприза» не хватало?
Вали отсель, пока не перепало, —
Садовник, наступая, пригрозил. —
Плесну и подожгу я керосин.
Останется лишь серый пепел.
Но голосок ему тотчас ответил:
–Меня благодарят за славный труд
И вместо злата листья отдают.
Шелковицей нарекли деревья.
Мое искусство – восхищение.