Единственная в поселке рабочая столовая на отдыхающих рассчитана не была и принимала их лишь в промежутке между основными клиентами — строителями санаторного многоэтажного корпуса. Поэтому предусмотрительные «дикари» занимали очередь пораньше, беззаботные же приходили позже и ждали, пока насытятся предусмотрительные. В общем, и те и другие времени теряли одинаково, что не мешало им молчаливо презирать друг друга.
Девятов в эти группировки не входил. Он просто шел мимо. Глянул на Ларису взглядом недолгим, неопределенным и примкнул к компании, в которой немного знал Женьку. Был Девятов в шортах, выпуклые мышцы пружинили под почти черной кожей. Он отдыхал уже дней десять.
— Осточертело выстаивать в очереди, да и кормежка — дрянь, — высказал Девятов общую мысль в откровенной форме и принялся ковырять спичкой в зубах.
— Абсолютно нерациональная трата времени, — подхватил Горбунов. — Спрашивается, зачем мы сюда приехали? Отдыхать! Верно? Отсюда идея: приобрести мяса на шашлык и отправиться в лес. На машине.
Идея всем пришлась по душе. Женька, правда, колебался. Его бюджет был строго сориентирован на столовское питание, но денег у него не спросили, и он поехал тоже.
Шашлык получился на славу, Особенно в сопровождении трехлитрового баллончика с вином. Сытые, приятно возбужденные, они расположились на полянке у прохладной горной речки и чувствовали себя вполне довольными. Треп шел о том, о сем. Женька, стараясь завладеть вниманием, указал пальцем на ближнюю гору.
— Мне хозяйка про эту гору рассказала одну историю.
— Легенда Кавказа? — спросил Горбунов снисходительно.
— Какая легенда! Пятнадцать лет назад было. Об этом в газетах писали.
— Разве вы, Женя, пятнадцать лет назад умели читать?
— Не хотите слушать и не надо, — обиделся Женька. — А там, между прочим, муж жену убил.
— Я ж говорил — романтика!
— Да не мешайте вы человеку, Слава! — попросила Лариса. — Это интересно. Почему он ее убил, Женя?
— Имущество не поделили. Она хотела делиться, а он нет. Убил ее, поджег дом и засел с ружьем на горе.
Пограничники его с вертолета брали.
— Нет, не интересно, — вздохнула Лариса.
— Дурак какой-то, — поддержал Горбунов. — Лучше бы разделился.
— Человека понимать нужно, — не согласился молчавший до сих поп Девятов. — Может, этот дом для него смыслом жизни был, а смысл делить трудно.
— А жертвовать жизнью глупо, — заспорил Горбунов. — Все преступники глупы. Карманник из-за проблематичного трояка готов рисковать лучшими годами молодости! Идиотизм. Нет, преступление оправдано только в случае обратной зависимости между риском и выгодой.
— Как это? — не понял Девятов.
— Выгода должна быть максимальной, а риск минимальным. Хорошо подготовиться, взять большую сумму и Уйти в глубокое подполье, пока наши бюрократы-сыщики не сдадут дело в долгий ящик.
— Так и состариться можно, — засмеялась Лариса.
— Вам это не грозит, — галантно возразил Горбунов.
Закончился пикник для Ларисы событием неожиданным.
Когда стали собираться, у Горбунова забарахлила машина. Он погрузился в нее до пояса, а Женька взялся помогать, подавать инструменты. Ремонт затягивался и Лариса незаметно отошла от поляны, углубляясь в лес. Речка осталась в стороне, напоминая о себе только шумом перекатывающейся через камни воды. Было жарко, душно. Парило даже в тени, впрочем не густой, лес здесь рос хвойный, без подлеска, земля была покрыта слоем серо-желтых иголок.
Лариса остановилась у сосны, прислонилась плечом, разомлев от жары и вина. Вдруг влажные, горячие руки легли ей на плечи. Она оглянулась и оказалась лиц, к лицу с Девятовым. Было это особенно неожиданно, потому что тренер до сих пор не проявлял к ней заметного интереса.
— Что за пассаж! — спросила Лариса удивленно.
Она была достаточно сильной, чтобы отбиться, и потому не спешила. «Сейчас влеплю ему по роже», — подумала Лариса не столько возмущенно, сколько удивляясь его наглости, и промедлила. Девятов рывком привлек ее к себе. Покачнувшись, она инстинктивно схватилась за его шею. Тогда он подхватил ее под коленки и опустил на покрытую хвоей, разогретую солнцем землю.
— Ау! Где вы? — кричал вдалеке Женька.
— Идем! — крикнул в ответ Девятов хрипло, счищал с Ларисиной кофточки прилипшие иголки.
Она не смотрела на него.
— Где вы пропадали? — спросил Горбунов, довольный, что ему удалось справиться с машиной. — Садитесь!
Лариса села впереди, Женька и тренер сзади вместе. По пути Девятов сказал:
— Симпатичное здесь местечко. Приятно провели время.
— Мы вам, кажется, свидание сорвали, — съехидничал Женька.
— Почему? Мы управились.
Лариса вспыхнула, а все захохотали, приняв слова тренере за грубую шутку. Горбунов, глядя на нее, воскликнул:
— Смотрите, какая скромница!
В зеркальце она поймала взгляд Девятова. Он чуть заметно подмигнул.
Отпуск продолжали проводить вчетвером. Однажды Горбунову удалось поцеловать Ларису. Об ее отношениях с Девятовым они с Женькой не догадывались. Встречалась с ним Лариса в маленьком финском домике спасательной станции, ключ от которого давал тренеру его приятель-матрос. Встречались ночью, днем же Девятов посмеивался только, слушая горбуновские комплименты Ларисе. Иногда это ее раздражало.
— Ты не тяготишься своей выдержкой? — спросила она как-то с насмешкой.
— Ничуть, — ответил он. — Все, что я могу тебе дать, ты получаешь. На другое я не способен. Если этому пижону нравится изображать кавалера, пусть изображает. У нас с ним разделение труда. В разных сменах работаем.
Хамство не отталкивало ее, она принимала его за силу.
— Ты мужик с характером. Как ты напал на меня в лесу.
— Вот было бы смеху, если б они нас застали.
Девятову это тоже показалось смешным.
— Представляю физиономии!
— А ты смелый только с бабами?
— К чему ты это?
— Просто так.
Она не врала. Ей было просто приятно лежать рядом с грубым мужиком, непохожим на засахаренных театральный приятелей, и цинично болтать о серьезном и несерьезном. Ночью они легко и незаметно нарушали эту грань.
— Вспомнила горбуновскую формулу о преступлениях. Минимум риска.
— Большой теоретик! Хотел бы я увидеть его с пистолетом и в маске.
— Зачем ему? У него все есть.
— Это точно. Везучее дерьмо.
Девятов невзлюбил Горбунова сразу, Лариса была помягче, он вызывал в ней больше смеха.
— А вдруг он врет, что машину на наследство приобрел? Вдруг ограбил банк? — прыскала она в подушку. — Подкатил на собственной машине с автоматом.
— На собственной не грабит никто. Угнать нужно чужую и бросить.
— Можно подстроить, что вроде твою угнали. Еще хитрее.
Такие тянулись у них разговоры, будто от нечего делать, но волновали обоих, возникая в минуты другие говорят о любви.
Отпуск пробежал незаметно. Однажды Девятов заметил:
— Празднички-то кончаются. Суровые будни близятся.
Рядом, за фанерной стенкой, набежала волна, рассыпалась, ушла, оставив на мокрой гальке белую непрочную пену. Лариса задумалась об осени, которая у наступила там, куда скоро придется ехать, о неустроенном общежитии, скучных репетициях, спектаклях в полупустом зале, завистливых подругах, чванливом режиссере.
— Противно, — сказала она вслух. — Выйти замуж за Горбунова, что ли?
Девятов в темноте усмехнулся:
— Замуж он тебя не возьмет.
— Почему это? — обиделась немного Лариса.
— Он для себя живет. А ты для себя хочешь. Не пара получается.
— Хочу, да! А ты нет?
— Я привык.
— К чему?
— Без сберкнижки жить и прочих удобств.
— Послушай, у тебя бывали большие деньги, а? — понизила она голос, будто выпытывая тайну.
— Откуда? — ответил он, зевнув.
— Но ведь хотелось иметь? — Лариса села, сбросила простыню, наклонилась над ним. — Неужели не хочется? Пожить, чтоб все было, все что хочешь.
— Навсегда — не мечтаю, а так, на время, дым коромыслом пустить я бы не прочь.
— Хоть на время. Достать тысяч десять, пожить, повеселиться до последнего рубля! Здорово!
— Где достанешь? В госбанке?
— Один раз можно и рискнуть. Ведь раз живем всего.
— Наслушалась идиота. Максимум-минимум.
— Нет, он не идиот. Трус только. А говорил он верно. Знаешь, сколько денег привозят в зарплату в НИИ? Мой отец там в мастерской работал. Тридцать тысяч!
— И тридцать охранников?
— Старуха с одышкой и какой-нибудь притруханный инженер-общественник.
— Врешь.
Снова набежала и рассыпалась волна.
— Зачем? Отец всегда удивляется, почему их до сих пор не ограбили?
Девятов сплюнул на пол:
— Кончай, Ларка, этот разговор.
Однако он не кончился, этот разговор, наоборот, возобновился, когда вернулись они в слякотный город, когда праздник остался позади, у смеющегося без них моря, когда навалились повседневные скучные заботы. И хотя разговор есть разговор, слова, фантазия, которую всегда можно оставить, забыть, оставить его, остановить было уже трудно, ржавчина делала свое дело, разъедала непрочные души. Сначала их было двое. Неожиданно третьим оказался Редькин.
Именно он опустил весы, привел их в движение.
Случилось это тоже на берегу, но на речном, в маленькой комнатушке тренера на водной станции. Сидели и пили под дождик. Редькин, как обычно, толковал об институте, жаловался на неудачи.
— Пока на лапу не дашь, не бывать тебе студентом, — оборвал его Девятов.
— Что давать-то? Где взять денег? Банк ограбить?
— Зачем банк? Можно НИИ, — ответил тренер.
Лариса хотела прервать опасный разговор. Редькину цену она знала. Но вмешаться не успела, увидела, как он напрягся выжидательно, а Девятов, вроде шутя, начал рассказывать — дело, мол, верное, только смелость нужна. Женьке бы убежать со страху, а он рубанул:
— Я готов.
Они замолчали. Девятов криво ухмылялся, разливая по стаканам дешевый вермут, а Лариса думала торопливо: «А что, если. Чем черт не шутит? Даже слюнтяй раз в жизни осмелеть может. Один ведь раз! Да и где другого найдешь? Кто еще на такое пойдет? А вдвоем не справиться. Третий нуже