Однако девушка никак не отреагировала. Она всегда умела стойко переносить боль.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь. Мне ничего о тебе неизвестно. А теперь отпусти меня.
— В переулке, когда за тобой гнались стражники, ты назвала мое имя.
Хотя ее пальцы совсем онемели, Рапсодия по-прежнему сохраняла хладнокровие.
«Вы, джентльмены, получили возможность познакомиться с моим братом, — вспомнила она свои слова. — Брат, это городские стражники. Джентльмены, перед вами мой брат Акмед, Змей».
Одурманенная дымом, девушка тем не менее смутилась и принялась оправдываться.
— В тот момент мне требовались союзники, а вы оказались рядом, — объяснила она. — Я назвала первое же имя, которое пришло мне в голову, хотя теперь понимаю… Ужасное имя… прошу меня простить. Я не имела в виду ничего плохого.
— Он не то имеет в виду, — вмешался Грунтор. — Откуда ты знаешь, что он Брат?
— Чей брат?
Рапсодии показалось, что она больше не может терпеть и сейчас потеряет сознание. С каждым новым вопросом ощущение, что ей отрезают руку, усиливалось. Неожиданно незнакомец ослабил хватку, переглянулся со своим приятелем и снова посмотрел на Рапсодию:
— Полагаю, ты лишь прикидываешься такой глупой.
— Боюсь, что нет. Я действительно не понимаю, о чем вы говорите. Твое имя должно что-то значить для меня?
— Нет.
— Тогда отпусти мою руку.
Грунтор помог ей встать, а человек с лицом из кошмара вновь принялся осматривать вещи в ее сумке.
— Пойми, мисси, те, которые собирались тебя прихватить, — малые детки по сравнению с нашими врагами, — пояснил Грунтор. — Дело серьезное. Моему другу желательно понять, как ты узнала, что его зовут Брат.
— Мне очень жаль, но я никогда не слышала о Брате, если тебя так зовут. Я пыталась убедить стражников, что ты мой брат. Вот почему я сначала спросила, готовы ли вы принять меня в свою семью. Это было нужно для того, чтобы мои слова стали правдивыми. Получилось случайное совпадение. Я уже говорила вам, что никогда не лгу. Так что — либо поверьте мне, либо убейте, но только НЕ ЛОМАЙТЕ мои инструменты.
— Я переломаю их все, если ты не скажешь правду. Возможно, у тебя где-то живы добрые родители. Возможно, когда-то ты была шлюхой. Возможно, ты дала клятву не лгать. Возможно, ты стала супругой какого-то святоши, который получает удовольствие от твоей прямоты. Но сейчас скажи мне, кто ты НА САМОМ ДЕЛЕ и как ты узнала мое имя.
— Нет, сначала объясните, кто ВЫ такие и что собираетесь со мной сделать.
Незнакомец пристально посмотрел на Рапсодию:
— Моего друга зовут Грунтор. Мы не пытались скрывать его имя.
— Впрочем, — вмешался великан, — ты можешь называть меня Верховный Правитель, Которому Следует Повиноваться При Любых Обстоятельствах.
Человек в плаще обменялся взглядом с великаном и слегка расслабился.
— В данный момент имя Акмед меня устраивает, раз уж ты сама его выбрала, — мрачно проговорил он. — А вот относительно того, кто я такой и какова твоя дальнейшая судьба, ответа пока не будет. Ты произнесла мое имя, а потом изменила его. При обычных обстоятельствах это — мелочь. Но те, кто нас преследует, умеют заставить говорить даже мертвых и не остановятся ни перед чем, если им покажется, что они могут что-то узнать. Мертвые болваны слышали твои слова. А теперь, шлюха, скажи, зачем тебе такие дорогие инструменты?
Рапсодия потерла руку, чувствуя, как отступает боль.
— Я не шлюха. Я уже говорила, что изучаю музыку, чтобы стать Певицей истории лириков. На нашем языке это звучит как Энвр. Моя цель состоит в том, чтобы стать Дающей Имя, Ганвр. Этого статуса добиться трудно, но те, кто доходит до конца пути, могут многое. Четыре года назад я стала ученицей. Три года занималась под руководством Хейлиса, знаменитого в Истоне Дающего Имя. Примерно год назад он бесследно исчез, и мне пришлось продолжить свои занятия без наставника. Сегодня утром я закончила последнее исследование.
— Что ты умеешь?
Рапсодия протянула к огню дрожащие руки.
— Разные вещи. В первую очередь Певцы изучают древние легенды и баллады. Иногда — сказки или истории какой-либо расы. Иногда мы занимаемся какой-нибудь наукой — лекарственными травами, астрономией. Или собираем песни, рассказывающие о важных событиях, которые могут быть забыты.
Человек, который позволил называть себя Акмедом, посмотрел на нее:
— А иногда это изучение древнего волшебства.
Рапсодия нервно поежилась. То, чем занимались Дающие Имя, скорее приближалось к религии, чем к науке. Таким способом люди ее расы и профессии извлекали знания и силы из эманации окружающей жизни. Поскольку лирины верили, что Жизнь и Бог есть одно и то же, они облекали свои знания в форму молитвы, в результате возникало своего рода общение с Бесконечностью. Рапсодии совсем не хотелось обсуждать подобные вопросы с незнакомым человеком. В особенности — с этим.
Она подняла глаза и встретилась с пристальным, обжигающим взглядом Акмеда. Он молча требовал ответа. Девушка нехотя подчинилась.
— Иногда бывает и так, но обычно этим даром наделены лишь Дающие Имя и Певцы, которые обладают большим опытом и мастерством. Но даже и в этих случаях должна существовать веская причина, которая дает им основание прибегнуть к силе первичных элементов, огня или ветра, или вторичного — как, например, время. Они должны в совершенстве ими владеть; в некотором смысле, им необходимо знать историю элементов. Вот и вторая причина, по которой Дающие Имя клянутся говорить правду: если фальшь войдет в наши знания, она ослабит источник силы для всех нас.
Акмед засунул завернутую в мешковину арфу обратно в сумку и резко затянул завязки.
— Я снова спрашиваю у тебя, Певица: что можешь сделать ТЫ?
Рапсодия колебалась. Человек, которого еще совсем недавно звали Братом, взял ее сумку и высоко поднял над костром — еще немного, и все ее содержимое окажется в огне.
— Не слишком много, — наконец заговорила Рапсодия. — Я умею исполнять исторические баллады и эпические поэмы. Еще — находить растения, при сжигании которых выделяется гипнотический дым, действующий на людей. Очевидно, это искусство известно и вам. Я в состоянии прервать мучительную бессонницу или продлить сон уже спящего человека, что особенно ценно для родителей беспокойных детей. Кроме того, мне по силам ослаблять физическую и сердечную боль, заживлять небольшие раны, утешать умирающих, сделав смерть более легкой. Иногда удается разглядеть душу, когда она покидает тела умирающих. Я умею составить целую историю из обрывочных фактов, пользуясь реакцией слушателей. Могу сказать абсолютную правду — как я ее понимаю. И сделав это, я в силах изменить действительность.
Рапсодия кивнула на свою сумку, и Акмед молча ее отдал. Девушка не глядя засунула в нее руку и вытащила засохший цветок, который изучала утром. Осторожно, чтобы не сломать увядшие лепестки, она положила его на ладонь и назвала имя цветка, как оно могло бы прозвучать погожим летним днем в пору его славы.
Медленно, но уверенно лепестки стали оживать, и пока Рапсодия шептала слова, он вновь расцвел. Грунтор коснулся лепестка кончиком ногтя, и он слегка шевельнулся, словно стал совсем свежим. Потом Рапсодия замолчала, и жизнь цветка исчезла во мраке.
— Теоретически я могла бы убить целое поле таких цветов, если бы произнесла имя их смерти. Только его, конечно, нужно знать. Поэтому объяснение сегодняшних событий должно быть примерно таким: мы встретились при известных вам обстоятельствах. Я случайно назвала твое истинное имя, за что смиренно приношу извинения. И тогда я дала тебе новое; теперь ты действительно стал Акмедом, Змеем, и это имя сроднилось с тобой на самом глубоком уровне. Сожалею, что поступила так самонадеянно. Я не представляла себе, что уже способна на такое деяние. Должна признаться, что ты — мой первый опыт.
— Вот как, — с усмешкой сказал человек, которого она назвала Акмедом. — Интересно, сколько других мужчин слышали от тебя эти слова?
— Только ты один, — ответила Рапсодия без малейшей обиды. — Я уже говорила, и мне надоело повторять, я не лгу. Во всяком случае, сознательно.
— Все лгут, не нужно прикидываться наивной. Уж не знаю, помог ли нам твой трюк. Удалось ли нам замести следы, или преследователи стали к нам еще ближе.
— Не пора ли сообщить мне, от кого вы убегаете? Я рассказала вам о себе и о том, кто за мной гнался. Я оказалась в незнакомом месте, не имея ни малейшего представления о своих спутниках. И хочу знать, стоит ли мне оставаться с вами или лучше рискнуть и вернуться обратно.
— Ты говоришь так, словно у тебя есть выбор. — Акмед повернулся к ней спиной и начал что-то негромко обсуждать с Грунтором.
Рапсодии ничего не оставалось, как ждать, с трудом сдерживая нетерпение. По мере того как воздействие дурмана слабело, она вновь начала обдумывать план побега. Может быть, ей удастся спастись, не прибегая больше к помощи этой странной пары. Пока она наводила порядок в своей сумке, к ней подошел Грунтор. Она быстро обернулась, но Акмед уже исчез.
— Мисси, идем с нами.
— Почему? И куда?
— В Истон тебе нельзя — там смерть. Если Бесполезное Дыхание и не словит тебя, схватят наши враги. Ты не сможешь отрицать, что видела нас, и они будут мучить тебя. Ты скажешь им все, что знаешь, или помрешь.
— Я отправлюсь в другой город. Существует множество мест, где можно спрятаться. Я прекрасно сама о себе позабочусь. Спасибо.
— Тебе решать, дорогуша, но уйти с нами лучше, чем остаться.
— А куда подевался твой приятель?
— «Акмед», что ли? Ой думает, он пошел проверить, взял ли Майкл наш след.
Глаза Рапсодии широко раскрылись. В них стоял ужас.
— Майкл? Майкл нас преследует?
— А что, могет быть. Ой видел его лагерь у северо-западной стены, когда мы драпали из города. Сейчас он вряд ли где-то тут. Но если ему охота добраться до тебя… На нас-то ему плевать.
Рапсодия с тревогой посмотрела в темноту: