– Идет.
– Как тебе понравился загруз?
– Фигня какая-то… – честно признался Джек. – Рассчитано на идиотов.
– Это тебе так показалось потому, что по радио слушал. А так… Сильно они там работают. Слыхал про эриксонианскую технику гипноза?
– Внушение наяву, что ли? Подстройка к позе, подстройка к дыханию… Так?
– Так. Не торможение коры головного мозга, как при обычном гипнозе, а наоборот, создание локализованного гипервозбужденного участка в коре. Честно скажу – эффективно.
– Фигня! Вот на бабки ты ее развел эффективно. Знаешь, я даже проникся. Давай сюда, как раз надо за сотовый уплатить.
– Э! Погоди! – попробовал возмутиться Фролов. – Дернули меня черти поставить жучок раньше, чем взять деньги… А ты тоже… Акустик, чтоб его… Слухач.
– Давай, давай, не жмись! – широко улыбнулся Джек. – Бог велел делиться.
– Ладно, тогда пополам! – неохотно согласился Саша, вытягивая из пиджачного кармана новенькую зелененькую купюру. – Блин, а я хотел Маринке цветы купить в кои-то веки! Конфет коробку, крутые колготки…
– На все это хватит двадцатки. – Джек порылся в заднем кармане джинсов и выудил мятую двадцатидолларовую купюру. – Вот, возьми. А эту давай, давай!
Фролов неохотно разжал пальцы, и добытая в честном бою пятидесятка затерялась в недрах Джекова кармана. Оставалось только вздохнуть.
– Вообще-то сотовый телефон – это буржуйство и роскошь… – в который уж раз начал Саша.
– Ага… – с ироничным пониманием наморщился Джек, и яркий отблеск монитора отчетливо отразился в линзах очков. – Вот когда дашь добро на то, чтоб провести нормальную линию, тогда и будешь говорить о роскоши.
– Ну, блин, опять мочало сначала! Ты что, не понимаешь? Я хату не хочу лишний раз палить! Телефон – это ведь штука такая… Не успеют поставить, как внесут в кучу всяческих справочников, и каждая собака, начиная от телефониста-линейщика и кончая любопытным идиотом, будет знать, где мы разместились. Оно надо?
– Фигню ты говоришь… – снова повернулся к монитору Джек. – По твоей фамилии нас бы действительно вычислили, очень уж активную жизнь ведешь. А меня кто знает? Давно бы зарегистрировал телефон на меня, и не надо было бы геморроиться. А так лучше не фыркай, что деньги уходят. Без связи все равно жить нельзя.
– Ладно, подумаю, веришь?
– По крайней мере, надеюсь.
– Молодец. К утру не забудь отчет об услышанном.
– Ага… – Джек уже углубился мыслями в недра какой-то новой программы и ничего вокруг не замечал.
Скорее всего, программа эта была написана им самим и очень сомнительно, что предназначалась для каких-нибудь добрых целей.
Джек обладал удивительной способностью по обрывкам разговора, по отдельным словам составлять довольно ясную и вполне целостную картину. Именно поэтому Фролов и усадил его на прослушку – одного знания английского было бы мало.
8 ИЮНЯ. «МИССИЯ НАДЕЖДЫ»
Вечером следующего дня Саша снова оделся в пиджак, выглаженную сорочку и специально подобранные штаны, только галстук не стал надевать – надоел хуже горькой редьки. И так сойдет.
– На задание? – усмехнулась Марина.
За годы супружеской жизни она уже привыкла, что такого мужа на коротком поводке держать просто нельзя – сдохнет со скуки. Пусть лучше поиграется, чем будет уныло сохнуть у телевизора, который все равно не смотрит из принципа.
– Ага… – Фролов последний раз посмотрел на висящий в шкафу галстук, сморщился и пошел в прихожую надевать туфли. – Минут через пятнадцать звякни Голубевым, пусть собирают Димку. А я на минутку к ребятам на Лагерную заскочу.
– Давай, давай, только сильно не задерживайся.
– Хорошо. Перетрахаю всех теток, какие попадутся, и сразу домой.
– На ужин хлеба нет, так что купи батон, когда будешь возвращаться.
– Ага… – Саша отпер дверь и спешно выскочил в подъезд. – К двадцати часам буду как штык, веришь?
– Свежо предание…
На Лагерной Джек сидел один, видно, Женька опять умотал с Таней, но это как раз нормально. Пусть привыкает к человеческой жизни.
– Ну что? – Саша оторвал измученного друга от компьютера.
– Никак не могу отладить эту чертову прогу. Маленькая, а какая зловредная…
– Я не о том. Что с прослушкой? Что-нибудь выяснил? Где отчет?
– Обойдешься без отчета, как все выясню, так и расскажу. Но пока не все ясно, маловато информации.
– Ну хоть что-нибудь расскажи! Я ведь туда иду, а как соваться в пекло совершенно безоружным?
– Топор возьми.
– Нашел время умничать! У меня времени нет ни копейки, мне еще малого Голубева надо забрать. – В голосе Фролова обозначились нотки нешуточного раздражения.
– Остынь и послушай. – Джек оторвался от клавиатуры. – Что-то там, конечно, неладно, вчера они подбивали какие-то сомнительные списки, но из обрывков слов целостную картину составить ой как трудно.
– Поэтому я тебя и посадил, – фыркнул Саша.
– Я тоже не бог! Разве что наполовину… Нужно изнутри поглядеть. Ладно, попробуй выяснить, много ли в старшей группе миссии неженатых и незамужних, а заодно обрати особое внимание на некоего Алекса Бертрана, Есть там у них такой. Надо узнать, за что он отвечает, хотя бы приблизительно. В любом случае вчера вечером он говорил с этой Мартой о Таниной маме. Я услышал фамилию. Понял?
– Ну, хоть это… Что там, по-твоему, вообще происходит?
– Охмуряловка, – безразлично ответил Джек. – Вот только цели мне пока не совсем ясны. Но организация суровая, явно добиваются чего-то конкретного.
– Ладно, спасибо хоть на этом. Все, я побежал.
С Димой Голубевым встретились у самого кинотеатра. Переговорили, словно заправские разведчики перед десантированием на оккупированную территорию, даже перемигнулись заговорщицки.
– Гляди в оба! – шутливо напомнил Фролов.
Но глаза парнишки были не по-детски серьезными – не до шуточек. Для него это была не просто игра – уже понял, что дело приходится иметь с самым настоящим врагом. Причем за прошедшие дни Саша ни словом не обмолвился о своем отношении к американцам, незачем было, но мальчишка почуял все сам. То ли насмотрелся вчера на пустые глаза одурманенных чуждой моралью сверстников, то ли проклюнулись в нем едва ощутимые ростки генной памяти предков-воинов, умевших по едва ощутимым изменениям обстановки вычленять смертельную опасность для себя и для рода-племени. Наверное, передается что-то такое по наследству…
Голубев все-таки улыбнулся, словно уронил последнюю каплю воды из опустевшей фляги, картинно козырнул двумя пальцами и первым ступил на лестницу. Фролов невольно загляделся на гордую осанку мальчика, тот шел расправив плечи, будто гардемарин на последнюю битву, разве что не хватало снаряженного свинцом карабина. Но он наверняка был, этот карабин, точно был – невидимый, мысленный, на истертом ветрами и солью ремне, иначе отчего бы так поднялось угловатое мальчишечье плечико?
Они поднялись по лестнице, вошли в вестибюль второго этажа и столкнулись с лучезарной улыбкой Марты.
– Добрый вечер! – мягко поздоровалась она. – Дети уже почти все собрались. Иди Дима, там дядя Алекс с вами займется до начала уроков.
– А потом? – с напускным безразличием спросил Голубев, словно не из интереса даже, а лишь бы не промолчать.
Умница, а не мальчик.
– Потом с вами займется Кэролайн, сегодня будет особый урок. А дядя Алекс поможет мне заняться со старшей группой.
– А… – так же безразлично кивнул Дима, но Фролов заметил выставленный вниз указательный палец на его руке.
Он сам учил мальчишку боевым сигналам, и этот означал: «Обрати внимание». Во дает! Играет, конечно, но разве не игры и не книги делают из мальчишек героев?
Когда Дима ушел в зрительный зал, улыбка Марты сделалась если не шире, то гораздо теплее.
– Взрослые собираются потихоньку. Идемте, выпьем кофе. Кстати, вы купили себе бритву?
– Выбираю… – немного сконфузился Саша, все же заметив в глазах американки холодный блеск льда.
Припомнила… Ну-ну. За что боролась, на то и напоролась.
Народ действительно уже сидел в одной из двух комнат, в той, что побольше и без компьютера. Окна в ней не было, только удобные кожаные кресла и низкий столик из тонированного стекла. Свет мягкий, успокаивающий, льющийся неспешным потоком из низко подвешенных настенных светильников. Породистый запах горячего кофе. Интим…
В креслах сидело всего пять человек, четверо женщин и очень застенчивый молодой человек, прыщавый, худой, робко прятавший взгляд за легким налетом притворной скуки. Женщины вели спокойную беседу, играя в светский салон, а парень теребил в руках зеленую книжку о защите окружающей среды. Фролов ничуть бы не удивился, если бы он держал ее вверх ногами.
Это была самая легкая мишень, почти беззащитная. Но Фролов знал одно верное правило – из всех мишеней надо выбирать самую сложную, с остальными справиться будет легче.
Ладно… Поработаем, как любил говаривать Андрей.
Саша надел на лицо наиболее развязную из дежурных улыбок и подсел к самой некрасивой женщине. Статный, представительный в непривычном костюме, эффектно напружиненный – настоящий мужчина. От него даже пахло уверенностью и силой. Не человек, а сплошная эротическая фантазия всех сорокалетних женщин. Снайперский выстрел в сердце. Наповал.
– Вы новенький? – не замедлила получить пулю женщина. – Я вас раньше не видела.
– Да? А мне кажется, мы уже где-то встречались.
Глупо и заезженно, но для этой клушки пойдет.
– Да? Я работаю в читальном зале Морской библиотеки. Может быть там?
– Да… Наверное. Но я такой рассеянный, когда читаю…
В разговор вклинилась неприятная шершавая пауза.
– Меня зовут Инной. – Женщина на американский манер протянула руку для пожатия.
Дурацкий обычай здороваться за руку с женщиной, но Фролов пухлую ладошку все же пожал, даже привстал из почтительности. Увидела бы Марина, дулась бы потом неделю – с ней он галантных манер не проявлял. А какая женщина, хотя бы втайне, не хочет рыцарского обхождения? Но для Саши жена была намного больше, чем просто женщиной, скорее доброй боевой подругой. Начальником тыла. Стеной, надежно прикрывающей спину. За все время, пока они знакомы, он ни разу не услышал вслед банального: «Будь осторожен» или «Береги себя». Она и без этого знала, что он вернется. И он возвращался.