– Вы правы. Наверное, я бы все равно рано или поздно догадалась об этом, но все равно спасибо. Это еще один фрагмент головоломки, но я не имею понятия, куда его встроить.
Они направились к выходу.
– Как думаете, ваш отец знает?
– Он никогда не упоминал об этом, но допускаю, что в какой-то момент до него дошло.
Эмми повернулась к Хиту.
– Знаете, если это правда, то этим вполне можно объяснить причину скрытности Лулу. Рождение внебрачного ребенка в 1940-х годах было настоящим скандалом.
Хит сурово посмотрел на нее.
– Теперь это к нам не имеет никакого отношения и может лишь расстроить пожилую женщину.
Эмми собиралась сказать, что им обоим известно – Лулу не хрупкий цветок, который придет в ужас от скандала, случившегося более шестидесяти лет назад, но тут дверь комнаты распахнулась. В проеме стояла Эбигейл; ее лицо было бледным, она тяжело дышала.
– Мою машину нашли рядом со старым участком на Секонд-стрит, – сказала она и прижала руки к груди. – Рядом лежала Лулу. Должно быть, у нее случился сердечный приступ, и ее отвезли в клинику Ропера в центре города.
– О нет! – Эмми бросилась к Эбигейл и обняла ее. – С ней все будет хорошо?
– Не знаю. Ей очень повезло. Какая-то женщина, выгуливавшая собаку, увидела, как она упала, и вызвала помощь по мобильному телефону. «Скорая» приехала примерно через пять минут, и врачи сразу же приступили к процедурам, – она сглотнула. – Слава богу, что та женщина оказалась рядом.
– Пойдемте, я сяду за руль, – Хит подтолкнул обеих женщин к выходу. – Сядем в фургон, чтобы отец смог поехать с нами.
– Но что она там делала? – спросила Эмми, стараясь сохранять спокойствие.
– Мы не знаем. Но с ней была лопата, как будто она хотела что-то выкопать.
Эбигейл сдавленно всхлипнула, и Эмми обняла ее.
– Успокойтесь. Мы с вами, – она сжала плечо Эбигейл, удивленная искренностью своих слов.
Они миновали группу притихших гостей и вышли за Хитом через парадную дверь. Эмми на мгновение остановилась и вдохнула прохладный осенний воздух, до сих пор пахнувший солью и болотом, и подумала о том, что хотела выкопать Лулу.
Глава 25
Мэгги стояла босиком во влажной траве; ее ноги и ночная рубашка промокли от моросящего дождя. Она немного помедлила перед тем, как пройти дальше во двор, ожидая заметить какое-либо движение или услышать голоса. Но все вокруг спало, и в тихой ночи раздавалось лишь отдаленное кваканье лягушек.
Она медленно направилась к бутылочному дереву, сняла с нижней ветки темно-синюю бутылку и вложила в горлышко записку. Это занятие уже превратилось в рутину, но каждый раз она по-прежнему волновалась. Они с Питером договорились о месте встречи во время предыдущего свидания, и она оставила в магазине книгу, которую Лулу должна была передать ему, когда он вернется домой сегодня вечером после очередной деловой поездки. Ему нужно было еще немного подождать, и в записке, которую она оставила в бутылке, говорилось об этом. Мэгги уже давно перестала думать о своей вине. Вместо этого она вспоминала, что Лулу рассказала ей о Кэт и Джиме и о том, как она нуждается в Питере – так же сильно, как приливы нуждаются в Луне.
Мэгги отступила назад, снова прислушавшись и наблюдая за быстрой темной тенью, скользнувшей сверху, – это была цапля в поисках позднего ужина. Она вошла на кухню через заднюю дверь и заперла замок, поморщившись от громкого щелчка, раздавшегося в ночной тишине спящего дома.
Когда Мэгги повернулась, то едва удержалась от испуганного возгласа, увидев темный силуэт. Холодная рука прикоснулась к ее руке.
– Мэг, это я, Лулу.
Мэгги слышала стук сердца в ушах. Заставив себя успокоиться, она прошептала в ответ:
– Что ты здесь делаешь?
Она чувствовала, что взгляд Лулу устремлен на нее.
– Я должна кое-что тебе рассказать.
Страх Мэгги быстро сменился раздражением. После рождения ребенка Кэт Лулу стала еще более скрытной и необщительной. Ей исполнилось десять лет, но она была еще слишком мала, чтобы взирать на окружающий мир с видом знатока.
– Это не может подождать до утра?
– Нет, – свистящим шепотом ответила Лулу.
– Тогда быстро скажи, что это, и мы пойдем спать.
Наступила долгая пауза, и Мэгги поежилась в отсыревшей ночной рубашке.
– В последний раз, когда ты ушла из дома среди ночи, Кэт пробралась в нашу комнату и подошла к твоей кровати. Она долго на ней сидела, а я притворялась, что сплю.
Вкус жаркого, которое они ели за ужином, подкатил к горлу Мэгги, и на мгновение показалось, что ее вот-вот стошнит.
– Что она сделала потом?
– Вернулась в свою комнату и закрыла дверь.
Мэгги кивнула в темноте, не зная, что сказать.
– Я думала, тебе надо об этом знать.
Мэгги смотрела на сестру, чьи глаза и рот в полумраке казались черными провалами. Она остро сознавала, что не может быть одновременно отцом и матерью для Лулу и уже подвела ее во многих отношениях.
– Спасибо, – сказала она и услышала, как завозился младенец наверху.
Мэгги быстро поднялась по лестнице, надеясь успокоить ребенка, пока он не разбудил Питера и Кэт. Когда Питер был дома, Кэт выставляла колыбель в коридор наверху, чтобы плач не будил его по ночам. Это вполне устраивало Мэгги, так как она была единственной, кто мог услышать крики младенца раньше его собственной матери.
В непроглядной мгле затемненного дома Мэгги ощупью продвигалась вдоль стены, пока не нашла маленькую лампу, которую поставила рядом с креслом-качалкой, перенесенным с крыльца. Наклонившись над колыбелью, она посмотрела на дрыгающиеся ручки и ножки и заметила, что младенец успокоился, увидев ее.
– Солнышко, – прошептала она и подняла крошечное тело вместе с одеяльцем, которое связала для него. Для этого она распустила шаль, купленную Питером во время одной из его поездок, потому что знала, что больше никогда не будет носить ее.
Пристроив ребенка на сгибе локтя, она опустилась в кресло и начала раскачиваться.
– Я недавно покормила тебя, малыш, поэтому ты не можешь быть голоден. Тебе просто одиноко?
Младенец потянулся и улыбнулся ей, совершенно успокоившись. Лулу поднялась в коридор, села на пол рядом с креслом и прислонилась головой к ногам Мэгги, словно желая убедиться, что сестра не собирается уходить.
Мэгги смотрела, как постепенно закрываются глаза ребенка; его теплое тело, прижатое к ней, создавало ощущение полноты жизни, как океан во время прилива. У нее дрогнуло сердце, когда она вспомнила последнюю записку Питера. У меня есть план.
Разумеется, она была частично знакома с этим планом. Они обсуждали его уже несколько месяцев. Мэгги даже написала тете Эдит, попросив ту приехать и ненадолго остаться с Кэт. Она сказала, что ей предстоит долгая поездка, а Кэт понадобится помощь с малышом. Она также попросила Эдит забрать Лулу в Галвестон вместе с собой, пообещав вернуться за сестрой как можно скорее. Ничего не сказав Кэт, она продала дом Питеру, чтобы Кэт, будучи его женой, была полноправной владелицей и всегда могла рассчитывать на дом для себя и ребенка.
Тем не менее перспектива разлуки с Лулу и малышом заставляла Мэгги колебаться и размышлять о том, почему Питер так торопится. «Верь мне», – сказал он, и она верила. У нее было много причин не верить, но сердце оставалось слепым к любой из них. Даже нераскрытый секрет, – тот самый, который она отказалась выслушать в то ужасное утро на крыльце, – не заставил ее усомниться в Питере. С тех пор он говорил, что сейчас это знание слишком опасно для нее и что он все расскажет, как только они уедут в надежное место. Потом они при первой возможности вернутся и заберут Лулу.
Мэгги догадывалась, что он работает над секретным правительственным проектом, и чувствовала себя гордой и польщенной тем, что находится под его защитой. Это было новое и неожиданное чувство: другой человек знал все ответы и мог уберечь ее от любых неприятностей. Она наслаждалась этим чувством и не испытывала его на прочность, втайне опасаясь, что оно может не выдержать испытания.
Заснувший ребенок открыл рот в поисках материнской груди, и Мэгги сунула ему в рот его большой пальчик; малыш начал жадно его посасывать, громко чмокая в темном коридоре. Она наклонилась и положила руку на голову Лулу.
– Пора ложиться в постель.
Лулу сонно кивнула и встала. Она подождала у двери, пока Мэгги укладывала ребенка в колыбель, как будто боялась, что сестра не последует за ней. Мэгги собиралась сообщить Питеру то, что услышала о Кэт от Лулу; теперь они должны быть еще более осторожны, чем прежде. Она знала, что эта новость лишь усилит его нетерпение, и ее сердце снова болезненно сжалось.
Мэгги опустила младенца в колыбель и подоткнула одеяло вокруг него. Глядя, как он сосет большой палец во сне, она гадала, могла бы любить его еще сильнее, если бы он был ее ребенком. Она довольно долго стояла над малышом, прислушиваясь к звукам спящего дома и вспоминая то время, когда родители были живы и жизнь не требовала от нее принятия такого количества решений и компромиссов.
Лулу широко зевнула, напомнив Мэгги о том, что им обеим давно пора спать. Она прикоснулась кончиками пальцев к щеке ребенка, восхищаясь мягкой округлостью и безупречной невинностью его лица.
– Спокойной ночи, – прошептала она, прежде чем повернуться к Лулу и отправиться в спальню.
Лулу почувствовала, как ее тележка наткнулась на очередной камень, валявшийся на дороге, и с глухим стуком перевалила через него. Стертые прорезиненные колеса с металлическим хрустом катились по гравию. Тележка была нагружена всевозможным оловянным хламом, от консервных банок и оберток от жевательной резинки до старой утвари, собранной у домохозяек там, где еще не успела побывать Шейла Маккоски. Лулу также тащила сумку с помидорами из огорода миссис Уолкер. Это были единственные овощи, которые пожилая женщина научилась выращивать, и в конце концов она начала снабжать добрую половину Фолли-Бич тем, что успевала собрать, прежде чем спелые плоды падали на землю и начинали гнить. Мэгги жалела миссис Уолкер и обычно снабжала Лулу листовой капустой и зеленым горошком с их собственного огорода, так что это скорее напоминало об обмене.