Легендарные желтые такси "Амбассадор", похожие на ретро-игрушки.
Пыльная зелень деревьев, пробивающихся сквозь асфальт и бетон.
"Мадам! Такси! Отель! Лучшая цена! Куда едем?" Десятки рук, темных, цепких, ухватились не только за ручку ее чемодана, но и за рукава, пытаясь буквально растащить ее. Диана инстинктивно отшатнулась, прижимая к груди блокнот цвета морской волны как щит. Ее дыхание участилось. "Спокойно. Не паникуй. Ищи выход." Тот внутренний свет, который так уверенно сиял на турецком берегу, здесь, в этом аду аэропорта, сжался до крошечной, но упрямой искры где-то в глубине солнечного сплетения. Казалось, одно неверное движение, одна уступка панике — и он погаснет под грузом этой оглушительной, пыльной реальности.
Они видят меня. Видят приезжую, растерянную. Добычу. Моя кожа, моя одежда, мой чемодан — все кричит "чужак". Как быстро исчезает уверенность под натиском этого хаоса. Я — щепка в океане. Но щепка, которая не должна утонуть. Где же этот островок порядка?
"Pre-paid taxi, madam. This way, please." Спокойный, четкий голос с мягким индийским акцентом пробился сквозь гвалт, как якорь, брошенный в бурю. Молодой человек в полувоенной форме цвета хаки и безупречно начищенных ботинках указал на будку с вывеской «Pre-Paid Taxi». Диана кивнула, почти побежала за ним, чувствуя, как спазм страха в груди начинает медленно отпускать. "Спасибо. Спасибо за эту нить нормальности."
Процедура была поразительно быстрой и четкой: назвала район отеля (Хаус Кхас), заплатила фиксированную сумму по чеку, получила квитанцию с номером машины и именем водителя. Оазис бюрократии в хаосе. Ее проводили к желтому "Амбассадору". Машина была старой, но ухоженной, краска на капоте блестела, хотя бока были потерты от бесчисленных поездок. Водитель, коренастый мужчина с кожей цвета темного меда, сиял широкой улыбкой, обнажающей золотой зуб. Он ловко привязал чемодан изношенной, но крепкой веревкой к багажнику и распахнул дверцу с театральным жестом.
"Welcome to Delhi, madam! Very good city! Bahut accha sheher hai! Where to?" Его голос был громким, радушным, полным неподдельной гордости за свой город. Диана улыбнулась в ответ, напряжение начало спадать. "Суреш. Его зовут Суреш. Он кажется… надежным. Якорь."
Его улыбка искренняя. Глаза умные, наблюдательные. Не просто таксист, а проводник. И он гордится этим местом, этим хаосом, который меня только что чуть не сломил. Интересно, что он в нем видит? Дом. Просто дом. Мне нужно научиться видеть за хаосом… жизнь. Но пока это трудно.
"Отель «Грин Хавен» в Хаус Кхасе, пожалуйста. Green Haven, Hauz Khas." Диана произнесла название, стараясь выговорить его четко.
"Ача, мадам! Хаус Кхас! Хороший район! Зеленый! Спокойный! Садитесь удобно!" Суреш захлопнул дверцу, запрыгнул за руль, и желтый "Амбассадор" тронулся, нырнув в бурлящий поток машин.
Поездка в отель не была транспортировкой; это была инициация, погружение в суть Дели. Диана опустила окно наполовину. Раскаленный, тяжелый воздух, насыщенный пылью и выхлопами, хлынул внутрь. Картина за окном была интенсивной, почти невероятной:
Моторикши, юркие и шумные, лихачили между машинами.
Велосипеды, на которых ехали целые семьи — отец крутил педали, мать сидела сзади с ребенком на коленях, еще один ребенок на багажнике.
Священные коровы, невозмутимые и величавые, брели прямо посреди шестиполосного шоссе, и машины почтительно их объезжали.
Роскошные джипы с тонированными стеклами соседствовали с переполненными автобусами, из окон и дверей которых свешивались люди, а то и сидели на крыше.
Весь этот калейдоскоп двигался в безумном, хаотичном, но удивительно слаженном танце на грани аварии, подчиняясь неведомым, но строгим правилам. Суреш виртуозно лавировал, втискиваясь в немыслимые щели между автобусами и грузовиками. Он постоянно давил на клаксон — характерная последовательность: длинный гудок, два коротких. Иногда он резко выкрикивал что-то на хинди в окно, вероятно, ругательства или предупреждения. Диана вцепилась мертвой хваткой в ручку над дверью. Ее глаза широко открыты, пытаясь зафиксировать, осмыслить этот поток образов:
Мальчишки в синей школьной форме, гоняющие тряпичный мяч на растрескавшейся, пыльной обочине. Криккет. Игра жизни посреди хаоса.
Женщины в ослепительно ярких сари, несущие на головах медные кувшины с водой или огромные связки хвороста. Их движения были удивительно грациозными, несмотря на тяжесть ноши.
Бесчисленные лавки, лотки. Особенно запомнились лавки специй: горы огненно-красного порошка чили, солнечно-желтой куркумы, палочки корицы, стручки кардамона, бутоны гвоздики — ароматная, яркая вселенная вкуса.
Красные песчаниковые стены могольских руин, покрытые замысловатой резьбой, стоящие рядом с уродливыми серыми бетонными коробками новостроек и кричащими рекламными щитами. Временные слои, наложенные друг на друга.
Диана чувствовала себя одновременно крошечной песчинкой в этом гигантском, бурлящем муравейнике и оголенным нервом, подключенным к мощнейшему источнику чистой, необузданной, кипящей жизни. "Это не Европа. Это другая планета. Другая частота вибраций. Здесь жизнь бьет ключом, невзирая ни на что. На грязь, на жару, на тесноту. Она просто… есть. Мощная, неукротимая. Мой покой был иллюзией? Или это испытание?"
Пыль щекочет горло. Глаза слезятся не от эмоций, а от смога. Пальцы немеют от того, что так крепко держусь. В висках стучит — то ли от шума, то ли от напряжения. Жарко. Очень жарко. Пот стекает по спине под легкой блузкой. Хочется закрыть глаза, заткнуть уши, свернуться калачиком. Но нельзя. Нужно видеть. Нужно впитывать. Это часть пути. Самая трудная пока.
Отель «Грин Хавен» действительно оказался оазисом. За высокими воротами — тихий дворик с журчащим фонтаном в центре. Буйная зелень манговых деревьев и каскады цветущих бугенвиллий создавали тень и прохладу. Пение птиц заменяло городской гул. "Дыхание. Можно дышать."
Регистрация прошла быстро. Ее комната на втором этаже была благословенно прохладной — кондиционер работал на полную мощность. Диана бросила рюкзак и небольшую дорожную сумку на кровать. Подошла к окну. Вид открывался не на сад, а на узкую боковую улочку:
Балконы соседних домов, завешанные бельем всех цветов радуги.
Паутина бельевых веревок, перекинутых между домами.
Лес спутниковых тарелок на крышах и стенах.
Пыльный плющ, упорно карабкающийся по ржавой решетке балкона напротив.
Снизу доносился приглушенный, но постоянный гул города — басовитый, нерушимый фон. Диана глубоко вдохнула. Воздух в комнате был чистым, охлажденным, но сквозь щели окна пробивались запахи: все та же пыль, сладкий аромат жасмина с чьего-то балкона и едкий дым от где-то жарящихся самос. "Дели здесь. Он проник внутрь. Он внутри меня теперь. Как я буду спать под этот гул? Как я найду здесь то, что ищу?"
Тишина отеля — обманчива. Это не тишина покоя, как у моря. Это тишина форпоста, осажденной крепости. Шум города — осаждающая армия за стенами. Кондиционер гудит, пытаясь отвоевать пространство у жары. Я стою у окна и чувствую, как адреналин, накачавший меня в аэропорту и в машине, начинает уходить. Остается усталость. Глубокая. И осознание: я здесь. В Индии. В Дели. И это только начало.
Она подошла к рюкзаку, достала блокнот цвета морской волны. Перелистнула страницы. Бумага все еще хранила слабый отголос запахов — морской соли, турецкого солнца, олеандров. Они казались теперь призрачными, принадлежащими другой, далекой и безмятежной реальности. "Был ли я вообще реальным? Или это был сон?"
Рука замерла над чистой страницей. Что писать? О шоке? Ошеломлении? О том, как гвалт чуть не сломал ее? О том, как ее "исцеленный свет", казавшийся таким прочным в Кумбургазе, едва не погас под натиском этой оглушительной, пыльной, перенасыщенной человеческой реальности? Слова казались плоскими, недостаточными.
Вместо этого она достала флакон «Waldlichtung». Нажала на распылитель. Знакомые ноты — влажная земля после грозы, глубина корней, смолистая прохлада кедра, освежающая кислинка грейпфрута — рассеялись в воздухе комнаты. И сразу же столкнулись, переплелись с едва уловимыми, но настойчивыми запахами Дели: пылью, сладким жасмином, жареным маслом. Получился странный, диссонирующий, но почему-то глубоко успокаивающий аккорд. "Мой аккорд. Я здесь. Я принесла это с собой. В самое пекло. И он не погаснет. Это напоминание. Мантра. Я несу свой свет." Она брызнула на запястье, вдохнула смесь ароматов. "Да. Я здесь. Диана. Со своим путем, своим запахом, своей целью."
Аромат — якорь. Он связывает меня с собой прежней, с тем покоем, с той силой, что я там обрела. Даже смешиваясь с Дели, он остается моим. Это важно. Это точка отсчета в этом новом, безумном мире. Без него я бы чувствовала себя полностью потерянной. Он — нить к себе.
Спустившись в крошечный садик отеля, затененный старым баньяном, она заказала чай. Не турецкий, а масала-чай. Он пришел в маленьком стаканчике, густой, темно-коричневый, с пенкой топленого молока. Диана осторожно пригубила. Чай был обжигающе горячим, сладким до приторности, с мощным ударом имбиря, кардамона, перца. Первый глоток обжег губы и язык, но разлился внутри густым, обволакивающим теплом, согревая, укореняя, давая ощущение опоры. "Крепче кофе. Сильнее. Как сам этот город." Она сидела под сенью баньяна, слушая пронзительный, монотонный стрекот цикад, пытаясь унять остаточную дрожь в коленях и сжатие в груди от пережитого шока. Тишины моря, той медитативной пустоты, не было и не могло быть здесь. Здесь была другая тишина — тишина интенсивной концентрации, фокусировки на выживании, на удержании себя посреди сенсорной бури. "Дыши. Просто дыши. Глоток за глотком. Этот чай — ритуал. Ритуал вхождения."
Зачем я здесь? После моря, после покоя — в этот ад? След. Тот самый след. Через Стамбул, через тревожную запись в блокноте, оставленную контактом "Фавори Прим