ы". Имя. Адрес. В Дели. "Ищи Маниша. Он знает дорогу к Огням. Gharam jagah hai, dhyaan se." Горячее место. Будь осторожна. Огни. Фонарики Чиангмая. Они все еще горят где-то там, вдалеке. Но здесь, в Дели, все так приземленно, материально, грубо. Пыльно. Реально до боли. Как найти путь к обещанной магии, к тайне, в этом котле? Как выглядит "знающий дорогу" в этом хаосе? Маниш. Просто имя. И адрес в Старом Дели. Рядом с Чандни-Чоук. Это все, что у меня есть. Доверюсь ли я этому? Должна. Другого пути нет. Это следующий шаг саги. Даже если он ведет в самое пекло.
Суреш ждал ее ровно в девять утра у ворот отеля. Его желтый «амбассадор» сиял чистотой, он сам был свежевыбрит, в чистой рубашке, и сиял широкой улыбкой и золотым зубом. "Good morning, madam! Subh prabhat! Куда сегодня? Красный Форт? Lal Qila? Кутаб Минар? Храм Лотоса? Bahut sundar! Очень красиво! Туристы все едут!" Он явно ожидал стандартной программы.
Диана твердо покачала головой. Она открыла блокнот, нашла ту самую страницу — уголок был загнут, адрес обведен жирно, почти прорвав бумагу. Она показала его Сурешу. "Сюда, пожалуйста, Суреш. Yahan, kripaya. Это… bahut zaroori hai. Очень важно. Старый Дели. Рядом с Чандни-Чоук." Она указала на строчку.
Улыбка мгновенно сошла с лица Суреша. Его черты стали серьезными, в глазах мелькнуло беспокойство, тень предостережения. "Старый Дели, мадам? Purani Dilli? Очень… bahut zyada оживленно. Bheed hai. Много-много народа. Очень тесно. Очень шумно." Он помолчал, изучая ее лицо. "Apna bag sambhal ke rakhna. Сумку крепко держите. Кошелек, телефон — внутрь. И… jaldi wapas aana. Возвращайтесь быстро. Не задерживайтесь долго. Gharam jagah hai wahan. Место… горячее." Он подчеркнуто постучал согнутым пальцем по рулю. "Поняли, мадам? Быстро."
Диана кивнула, стараясь выглядеть увереннее, чем чувствовала себя. "Горячее место. Еще раз. Что это значит? Опасное? Политически напряженное? Или просто… очень людное и хаотичное?" "Поняла, Суреш. Быстро. Спасибо." Она села в машину, крепче прижав к себе небольшую сумку через плечо, куда переложила самое ценное. Блокнот был внутри. "В бой."
Его предупреждение не театральное. Оно искреннее. Он беспокоится. Это пугает. Что я делаю? Лезу одна в самое сердце старого города, в "горячее место", по смутной наводке. Это безумие? Наверное. Но я не могу остановиться. Не сейчас. После всего пройденного. Я должна найти Маниша. Это следующий виток. Страшно. Очень. Но назад пути нет.
Путь в Старый Дели был погружением в еще более концентрированную, почти первобытную сущность города. Узкие улочки сжимались, как горло бутылки. Воздух густел до состояния сиропа:
Тяжелый, дурманящий аромат молотых специй — кардамона, корицы, гарам масала — висел облаком над лавками.
Сладковатый, маслянистый дым от жареных во фритюре джалеби и самос.
Едкий запах кожи и краски из открытых мастерских.
Тяжелый, приторный парфюм цветочных гирлянд, продаваемых для храмов.
И резкая, неоспоримая, пронзительная вонь неочищенных сточных канав, прорывающаяся сквозь все остальные запахи.
Люди. Их было не просто много. Это было человеческое море. Плотный, непрерывный, неостановимый поток тел, заполняющий каждый сантиметр тротуаров, сливающийся с проезжей частью, лавирующий между машинами, авторикшами, велосипедами, запряженными повозками. Диана чувствовала себя крошечной щепкой, которую несет этот бурлящий, шумящий, пахнущий поток. Ее сумка была крепко прижата к груди, блокнот внутри ощущался твердым углом. "Не отстать. Не потеряться. Идти."
Они выехали к краю знаменитого лабиринта базара Чандни-Чоук. Суреш остановился, где мог, высунулся из окна, указал на узкий, темноватый переулок, отходящий от главной рыночной артерии. Оттуда несло особенно густым запахом кардамона и жасмина, смешанным с пылью веков. "Там, мадам. Wahan. Дом с синей дверью. Neela darwaza. Видите? Синяя дверь." Он указал пальцем. "Я подожду здесь. Yahan rukunga. Ровно здесь. Вы видите машину? Вот тут." Он постучал по крыше. "Не долго, хорошо? Jaldi aana. Быстро. Место… bahut gharam. Очень горячее. Поняли?" В его глазах читалось неподдельное беспокойство, он нервно постукивал пальцами по рулю.
Диана кивнула, открыла дверь. "Спасибо, Суреш. Я быстро." Она вышла на тротуар. Тень сомнения, холодная и липкая, скользнула по ее недавно обретенной уверенности. "А если он уедет? А если я не найду? А если это ловушка?" Пыль сразу же защекотала ноздри, заставила чихнуть. Где-то надрывно кричал продавец. Над головой сплеталось гнездо из электрических проводов — толстых, тонких, старых, новых, свисающих петлями, — настоящая смертельная паутина. Она сделала первый шаг в переулок, огибая груды мешков с пряностями, деревянные тележки, сидящих прямо на земле стариков, играющих в карты. Поток людей был непрерывен. Ее толкали, задевали. Внутренний свет, тот самый, мерцал неровно, как пламя свечи на сильном, пыльном ветру. Но она продолжала идти. Шаг за шагом. Глаза искали синюю дверь. Навстречу Манишу. Навстречу следующему, решающему шагу своей саги. В самое сердце древнего индийского ада — и, возможно, к ключу от неведомого рая. Дели только начал свою огненную плавку ее души, и тигель раскалялся докрасна. "Идти. Просто идти. Шаг. Еще шаг. Синяя дверь. Она должна быть здесь."
Диана стояла перед узким, темноватым переулком в Старом Дели. Запах кардамона, жасмина и вековой пыли смешивался с едкой вонью сточной канавы где-то рядом. Над головой висела смертоносная паутина проводов. Гул базара Чандни-Чоук оглушал, превращаясь в сплошной низкий рокот. Людской поток толкал ее, задевая плечами, локтями.
"Синяя дверь. Neela darwaza. Где же она?" — мысль пронеслась сквозь шум, острая и настойчивая. Суреш остался позади, в своем желтом "Амбассадоре", его предупреждение "Gharam jagah hai!" — "Горячее место!" — звенело в ушах громче клаксонов. "Опасное? Или просто людное? Почему он так нервничал?"
Она протиснулась мимо груды мешков, из которых сыпался красный порошок чили, остро щипавший глаза. Обогнула деревянную тележку с горшками. Мимо нее пронесли что-то тяжелое, завернутое в грязную мешковину. Взгляд лихорадочно скользил по фасадам: выцветшая краска, облупившаяся штукатурка, ржавые решетки, темные проемы лавок. Сердце колотилось где-то в горле, каждый вдох был коротким, прерывистым, наполненным пылью и чужими запахами. Внутренний свет, тот самый, что сиял на море, сжался до крошечной, трепещущей точки. "Что я делаю? Это безумие. По смутной наводке… в этом аду…"
И вдруг она увидела ее. Неяркую, выцветшую от солнца и времени, но несомненно синюю. Дверь. Вросшую в стену старого, обшарпанного здания, под нависающим балконом, увешанным бельем. Ни вывески, ни таблички. Просто синяя дверь.
Диана замерла. Весь шум, весь гул, вся пыльная ярость Старого Дели словно отступили на мгновение. Осталась только эта дверь. И тишина внутри нее — гулкая, звенящая от напряжения. Рука сама потянулась к груди, к сумке, где лежал блокнот цвета морской волны. Твердый уголок упирался в ладонь, напоминая о цели, о пути, о Манише. "Фавори Прима… Стамбул… этот адрес… все привело сюда. К этой двери."
Она сделала шаг вперед. Пыль хрустнула под сандалиями. Звук показался невероятно громким в ее приглушенном мире. Сердце бешено колотилось, кровь стучала в висках. Страх был холодным и липким, обволакивающим. "Что за ней? Кто за ней? Знание? Опасность? Пустота?" Предупреждение Суреша вспыхнуло ярко: "Gharam jagah hai! Быстро!"
Ее рука, будто сама по себе, поднялась. Пальцы сжались в кулак. Она замерла в сантиметре от потертой синей краски. Дыхание перехватило. Весь ее путь — бегство из Калининграда, откровения Кёльна, покой моря, тигель Дели — сжался в эту одну точку перед синей дверью. Мир завис. Она собрала всю свою волю, всю оставшуюся кроху света внутри, весь страх и всю надежду. И постучала. Три раза. Твердо. Громко. Звук ударов по дереву отдался эхом в ее собственной груди, гулким и окончательным. Она затаила дыхание, вжавшись в стену, готовая ко всему и одновременно — ни к чему. Дверь в неизвестность была перед ней. Сага висела на волоске.
Глава 19
Тишина за синей дверью была не пустотой, а плотной, осязаемой субстанцией, вязкой и тяжелой. Она давила на барабанные перепонки после оглушительного рева Чандни-Чоук. Диана стояла, прижавшись спиной к шершавой, прохладной от тени стене старого дома. Шероховатость камня ощущалась даже сквозь тонкую ткань ее блузки. Пот, смешанный с пылью Дели, образовывал липкие дорожки на висках и шее. Ее кулак, только что стучавший в дверь, все еще был сжат, костяшки побелели. В ушах стучала кровь, гулко отдаваясь в такт учащенному сердцебиению.
Ничего. Ни звука. Только этот гнетущий гул извне, приглушенный дверью. Пустота? Заброшенность? Или… ловушка? Мысль пронеслась остро, как лезвие. Предупреждение Суреша — «Гхарэм джагах хай!» — «Горячее место!» — вспыхнуло в сознании ярко-красным сигналом. Холодный прилив страха сжал горло, перехватывая дыхание. Надо уходить. Сейчас. Пока не поздно. Что я вообще думала? Следовать за смутной наводкой в этом… этом аду?
Ее тело напряглось, готовая оттолкнуться от стены, развернуться, броситься бегом назад, к желтому пятну «Амбассадора» и тревожным глазам Суреша. Нога уже приподнялась для первого шага к отступлению.
Щелчок.
Звук был негромким, металлическим, но в звенящей тишине он прозвучал как выстрел. Диана вздрогнула всем телом, невольно отпрянув еще глубже в стену. Синяя дверь, казавшаяся монолитной, сдвинулась. Не распахнулась, нет. Она приоткрылась всего на несколько сантиметров — узкая, темная щель. В этой щели, на уровне ее глаз, мелькнула тень. Пара глаз. Мужских. Темных, почти черных, но не пустых. В них горел не свет, а глубокая, животная настороженность. Они оценивали ее сверху вниз, быстро, профессионально, задерживаясь на лице, на сумке, на напряженной позе. Ни угрозы, ни приветствия. Только вопрос, высеченный во взгляде: «Кто ты? И зачем?»