– Идеализировать? – Кай посмотрел ему в глаза. – Я этого не делаю.
Торин с подозрением посмотрел на него и не отводил глаз так долго, что Каю стало неудобно.
– Иногда я могу восхищаться ею, и даже вам следует признать, что многие ее поступки весьма впечатляют. К тому же на балу ома смогла открыто выступить против Леваны. Разве вас это не поразило, хоть немного?
Торин принялся аккуратно застегивать пуговицы пиджака.
– Я считаю, Ваше Величество, что вы слишком сильно надеетесь на девушку, о которой совершенно ничего не знаете и которая в то же время принесла нам всем огромные неприятности.
Кай нахмурился. Разумеется, это тоже чистая правда. Он ничего не знал о Золе, как бы ему ни хотелось обратного.
Но он был императором. У него имелись некоторые возможности. Может быть, он ничего о ней и не знал, но если даже ей удалось выяснить что-то о пропавшей лунной принцессе, тогда ему тем более удастся узнать что-нибудь о самой Линь Золе. И он знал, с чего начать.
Глава 23
Проснувшись в очередной раз, Кресс обнаружила, что лежит не под грудой песка, а в крепких объятиях. Во сне Торн прижал ее так близко к себе, что она чувствовала, как поднимается и опадает его грудь, а его дыхание щекотало ей затылок. Она медленно приоткрыла глаза.
На землю опустилась ночь. Показалась луна, еще крупнее, чем вчера, окруженная морем звезд.
Кресс умирала от жажды: во рту не было ни капли слюны, способной размочить пересохший язык. Ее затрясло в ознобе, несмотря на все лежащие сверху простыни, одеяла, парашют и жар, исходивший от ее обожженной кожи. Несмотря на уютное тепло, исходившее от спящего Торна.
Стуча зубами, она прижалась к нему так близко, как только могла. Он обхватил ее поплотнее.
Кресс посмотрела вверх. Звезды двигались, образуя над ее головой сияющий водоворот, грозящий всосать всю планету в свои черные глубины. Звезды издевались над ней. Смеялись.
Она зажмурила глаза, и перед ней предстала Сибил с жестокой улыбкой на лице. Замелькали новостные заголовки, а гнусавый детский голосок забормотал:
«14 ГОРОДОВ ПОД УДАРОМ… ВЕЛИЧАЙШЕЕ ПОБОИЩЕ ТРЕТЬЕЙ ЭРЫ… УНЕСЛА ЖИЗНИ БОЛЕЕ 16 ТЫСЯЧ ЗЕМЛЯН…»
– Кресс. Кресс, очнись!
Она подскочила, все еще трясясь в ознобе. Торн наклонился над ней, его глаза блестели от лунного света.
– У тебя лихорадка.
– Мне холодно.
Он потер ей руки.
– Знаю, ты будешь не в восторге от этого, но нам пора вставать. Надо идти дальше.
Это были самые жестокие слова, какие он только мог сказать. У Кресс не осталось сил. Казалось, будто все ее тело состоит из песка и может разлететься от легчайшего прикосновения.
– Кресс, ты еще здесь, со мной?
Торн обхватил ее лицо ладонями. Его прикосновение было прохладным и успокаивающим.
– Не могу. – Ее язык прилипал к небу, когда она говорила.
– Нет, можешь. Лучше идти ночью, когда прохладно, чем пытаться двигаться днем. Ты же это понимаешь, да?
– У меня очень болят ноги… и кружится голова… Торн скорчил гримасу. Ей захотелось запустить пальцы в его волосы. На всех фотографиях, что она видела, даже на снимках из тюрьмы, он был лощеным и аккуратным. А сейчас он выглядел как бродяга – отросшая щетина, грязь и песок в волосах. Но от этого он не стал менее симпатичным.
– Знаю, ты не хочешь идти дальше, – сказал он. – Тебе нужно хорошо отдохнуть. Но если мы просто останемся здесь, ты можешь уже больше не подняться.
Она и не подозревала, что такие простые слова могут прозвучать так ужасно. Песок вокруг словно завибрировал, и Кресс прижала ладонь к груди Торна в надежде почувствовать успокаивающее сердцебиение. Ощутив под ладонью мерный ритм, она счастливо вздохнула. Ее тело будто начало растворяться, маленькие песчинки перекатывались через нее…
– Капитан, – пробормотала она. – Кажется, я тебя люблю.
Торн приподнял бровь. Она успела отсчитать шесть ударов сердца, прежде чем он внезапно рассмеялся.
– Неужели тебе понадобилось целых два дня, чтобы это осознать? Выходит, я теряю форму.
Кресс вцепилась в него.
– Ты знал?
– Что ты одинока, а я неотразим? Да. Я знал. Давай же, Кресс, тебе надо вставать.
Она уронила голову на песок, сон почти взял над ней верх. Если он просто ляжет рядом и обнимет ее, ей больше никогда не придется вставать на ноги.
– Кресс, эй, не спи. Ты нужна мне. Помни о стервятниках, Кресс. Стервятники.
– Я тебе не нужна. Если бы не я, ты бы вообще не попал в эту пустыню.
– Это неправда. Точнее, не совсем правда. Мы уже говорили об этом.
Она содрогнулась.
– Ты меня ненавидишь?
– Конечно же, нет. И прекрати уже расходовать силы на глупые разговоры. – Просунув руку ей под плечо, Торн заставил ее сесть.
Кресс схватила его за запястье.
– Как ты думаешь, ты смог бы когда-нибудь меня полюбить?
– Кресс, это все очень мило, но я – всего лишь первый живой парень, которого ты встретила за всю свою сознательную жизнь. Давай же, поднимайся.
Она отвернулась, не находя себе места от ужаса. Он ей не верил! Он не понимал, как глубоки ее чувства.
– О, звезды! – Он взвыл от бессилия. – Ты ведь не заплачешь снова?
– Н-нет.
Она закусила губу. Это была правда: ей хотелось плакать, но глаза совершенно пересохли.
Торн провел рукой по волосам, подняв облачко пыли.
– Да, – твердо сказал он. – Мы совершенно определенно родственные души. А теперь, прошу тебя, вставай.
– Ты наверняка говорил это уже многим девушкам!
– Да, но я бы не стал этого делать, если бы знал, что ты будешь меня этим попрекать.
Ее охватило чувство безысходности. Кресс свернулась в клубок и прижалась к Торну еще крепче. У нее ужасно кружилась голова.
– Я умираю, – пробормотала она, пораженная очевидностью и неизбежностью такого исхода. – Я умру, так ни разу в жизни и не поцеловавшись.
– Кресс, Кресс! Ты не умрешь.
– У нас должен был случиться такой потрясающий волшебный роман, прямо как в книгах. Но нет, я просто умру в одиночестве, так ни разу и не поцеловавшись.
Он снова взвыл, уже не от боли и горя, а от злости и бессилия.
– Послушай, Кресс! Мне ужасно не хочется в этом признаваться, но я весь пропотел, весь чешусь и не чистил зубы уже два дня. Сейчас не лучшее время для волшебного романа.
Взвизгнув, она спрятала голову между коленями. Безвыходность ситуации просто уничтожала ее. Пустыня никогда не кончится. Они никогда не выберутся отсюда. И Торн никогда ее не полюбит.
– Кресс. Посмотри на меня сейчас же. Ты смотришь?
– Угу… – пробормотала она.
– Я тебе не верю.
Вздохнув, она подняла голову и посмотрела на него через занавеску остриженных волос.
– Теперь смотрю.
Он придвинулся к ней и провел ладонью по ее лицу.
– Я не допущу, чтобы ты умерла нецелованной.
– Но я умираю уже сейчас.
– Нет, не умираешь.
– Но…
– Я буду решать, когда ты умираешь, и если уж это случится, обещаю: ты получишь такой поцелуй, который стоил долгого ожидания.
Она посмотрела на него долгим взглядом. Его глаза были ясны и осмысленны, будто он мог ее видеть. Торн не поморщился в ответ на ее скептическое молчание. На его лице не появилось улыбки – ни беззаботной, ни многообещающей. Он просто ждал.
Кресс невольно перевела взгляд на его губы и почувствовала, как внутри у нее что-то сдвинулось. Что-то изменилось.
– Ты обещаешь?
Он кивнул.
– Обещаю.
Вздрогнув от предчувствия боли, ожидавшей ее, Кресс собралась с духом и протянула Торну руки. Мир покачнулся, когда он поднял ее на ноги, она оступилась и едва не упала. Торн поддерживал ее, пока ее не перестало шатать. Голод болезненно вгрызался в ее пустой желудок. Стертые до крови ступни ныли, боль поднималась по ногам до самого позвоночника. Тем не менее Кресс изо всех сил старалась игнорировать все эти невыносимые ощущения, Торн помог ей повязать простыню вокруг головы.
– У тебя не кровоточат потертости на ногах?
Она с трудом видела в темноте, и к тому же ступни были замотаны полотенцами.
– Не знаю. Но они болят. Очень сильно.
– Может быть, тебя лихорадит из-за инфекции. – Торн передал ей последнюю бутылку воды, наполовину пустую. – А может быть, у тебя обезвоживание. Выпей все это.
Она замерла, держа горлышко бутылки у самых губ, чтобы не потерять ни одной драгоценной капли. Он сделал ей очень соблазнительное предложение. Она могла выпить всю оставшуюся воду и все равно не утолить жажду, но…
– Все, – повторил Торн.
Она пила до тех пор, пока не смогла остановиться, хотя горло раздирало от желания выпить еще.
– А как же ты?
– Я уже выпил сколько нужно.
Она знала, что это неправда, но трепет перед его бескорыстием таял с каждым глотком, и вскоре Кресс осушила бутылку до дна. Некоторое время она стояла, покачиваясь, с перевернутой кверху донышком бутылкой, надеясь вытрясти из нее еще хотя бы каплю, пока не убедилась в том, что больше ничего не осталось.
Она с тоской убрала бутылку в простынный мешок Торна. Посмотрела на горизонт: очертания гор оставались все так же недостижимо далеко.
Торн поднял с песка свою трость, и Кресс заставила себя сделать три глубоких вдоха, надеясь, что они придадут ей сил. Прикинув, сколько шагов потребуется для того, чтобы добраться до ближайшей дюны, она начала считать. Шаг, другой, третий… Вдох, выдох… Фантазии о том, что она – храбрая путешественница, уже не помогали, и она сосредоточилась на мысли о том, что нельзя подвести Торна, положившегося на нее.
Она проковыляла вверх по дюне и вскоре начала клацать зубами. Затем дважды оступилась. Стала прокручивать в голове приятные фантазии. Мягкая постель, легкое одеяло. Проспать до полудня, проснуться в мягко освещенной комнате с цветами за окном. Проснуться в объятиях Торна. Он нежно убирает челку с ее лба и запечатлевает на ее губах первый утренний поцелуй.
Но отвлечься не удавалось. Кресс никогда не видела подобной комнаты и с трудом придуманные видения легко вытесняла реальная боль.