А потом одна небольшая группа киборгов пошла тропой насилия, воровства и разрушения, доказывая, какими опасными они могут быть.
Если доктора и ученые собирались продолжать подобные операции, общественность требовала наложения определенных санкций. Киборгов следовало ограничить.
Кай изучил эту проблему, когда ему было четырнадцать. Он даже согласился с законами. Он был совершенно убежден – так же как и его дед, – что они поступают правильно. Для киборгов следовало разработать отдельные законы и постановления – все на благо граждан.
Разве нет?
До этого момента он и не осознавал, что с тех самых пор не рассматривал проблему всерьез.
Опомнившись, он сообразил, что все это время стоял, глядя на пустой стол и прижав побелевшие пальцы ко лбу. Кай повернулся и встал немного естественнее. Торин, как и всегда, смотрел на него со своим неизменным терпеливым, мудрым выражением, дожидаясь, пока он сформулирует мысль. Это сводило Кая с ума.
– А может ли оказаться так, что законы не вполне верны? – нервно спросил он, опасаясь, что совершает чуть ли не богохульство в отношении многолетних традиций страны и решений, принятых его предками. – Ну, насчет киборгов?
Торин долго смотрел на него, никак не выдавая своих мыслей, и затем вздохнул.
– Акт о защите киборгов был задуман с наилучшими намерениями. Люди сочли, что контролировать растущую популяцию киборгов необходимо, и с момента утверждения Акта вспышек насилия больше не повторялось.
Кай поник. Торин наверняка прав. Его дедушка, конечно, был прав. И тем не менее…
– И тем не менее, – Торин словно подслушал его мысли, – мне кажется, способность переоценивать решения, принятые ранее, отличает великого лидера Возможно, когда мы решим более насущные проблемы, то сможем приступить и к рассмотрению этой.
Более насущные проблемы.
– Не стану с вами спорить, Торин. Но в этой лаборатории сейчас находится так называемый объект эксперимента. И я думаю, для него… или для нее… нет проблем насущнее этой.
– Ваше Величество, одним махом каждую проблему не решить. Вам потребуется время…
– По крайней мере вы согласны, что это действительно проблема?
Торин нахмурился.
– Тысячи горожан продолжают умирать от этой заразы. Вы готовы отказаться от возможностей, которые обеспечивает эксперимент, только на основании надежды, что нам привезут антидот с Луны?
– Нет, конечно же, нет. Но использование киборгов, и только киборгов… это выглядит неправильно. Разве нет?
– Из-за Линь Золы?
– Нет! Из-за всех. Кем бы ни сделал их научный прогресс, они остаются людьми. И я не верю… не могу поверить, что все они – монстры. Кому принадлежит идея экспериментов над киборгами? Откуда она взялась?
Торин посмотрел на нетскрин и неожиданно смутился.
– Насколько могу припомнить, эта идея принадлежала Дмитрию Эрланду. Мы провели множество встреч, обсуждая ее. Поначалу ваш отец сомневался, но доктор Эрланд убедил нас в том, что так будет лучше всего для Содружества. Киборгов проще регистрировать, проще отследить, а благодаря их правовым ограничениям…
– Проще взять над ними верх.
– Нет, Ваше Величество. Проще убедить и их самих, и обычных людей, что лучших кандидатов для эксперимента не существует.
– Потому что они не совсем люди?
Торин мрачнел все больше и больше.
– Потому что их тела уже доработаны наукой. А теперь их черед – возвращать добро на благо всем гражданам.
– У них должно быть право выбора.
– У них есть выбор, когда они принимают хирургические доработки. Все прекрасно осведомлены о законах, ограничивающих права киборгов.
Кай ткнул пальцем в потемневший экран.
– Зола стала киборгом в одиннадцать лет после ужасной аварии на хуверах. Неизвестно, кто дал одобрение на операцию.
Торин сжал губы в жесткую, недовольную линию.
– У нее нестандартные обстоятельства.
– Может быть, и так, но это все равно неправильно. – Кай подошел к карантинному окну и поправил воротник. – Я положу этому конец. Сегодня же.
– Вы уверены, что хотите сообщить об этом своим подданным? Что вы отказываетесь от идеи найти антидот?
– Мы не отказываемся. И я не отказываюсь. Но мы не можем принуждать людей идти на это. Мы увеличим выплаты для волонтеров. Расширим информационную программу, будем поощрять людей идти на эксперимент, если они этого захотят. Но что касается данной ситуации, эксперименты над киборгами будут прекращены.
Глава 35
Споткнувшись о порог, Зола задрала подол футболки, пытаясь хоть как-то охладить тело. Жара пустыни отличалась от влажной духоты Нового Пекина, но изматывала так же. А еще этот дурацкий, надоедливый песок. Она тратила часы, пытаясь очистить от него свои кибернетические суставы, и оказалось, что в них намного больше щелочек и полостей, чем она раньше подозревала.
– Ико, закрой люк, – скомандовала она, опустившись на ящик. Зола была совершенно измотана. Все последнее время она проводила, волнуясь за Волка и пытаясь благодарить горожан, которые таскали ей столько сахарных фиников, сладких рулетов и острого карри, что складывалось впечатление, будто они не просто демонстрируют расположение, а откармливают ее к какому-то местному празднику, как поросенка.
А эти постоянные споры с доктором Эрландом! Он требовал, чтобы Зола полностью сосредоточилась на разработке плана проникновения на Луну, и она почти свыклась с мыслью, что так будет правильно, но все-таки не могла отказаться от желания первым делом сорвать королевскую свадьбу. В самом деле, что изменится, если она свергнет Левану после того, как та уже станет коронованной императрицей Содружества? Следовало придумать способ, как осуществить обе операции сразу.
Но до королевской свадьбы оставалась всего неделя, и часы Ико будто тикали быстрее с каждым новым часом.
– Как он? – спросила Ико. Бедняжка была заточена в корпусе корабля и проводила в одиночестве долгое время, пока Зола торчала в отеле со всеми остальными.
– Этим утром доктор начал понемногу снимать его с транквилизаторов, – сообщила Зола. – Он боится, что если Волк придет в себя, когда рядом никого не будет, то из-за ментального сбоя навредит себе. Я убедила доктора, что нельзя держать его в бессознательном состоянии вечно.
Корабль вокруг нее будто вздохнул: кислород вышел из трубок системы жизнеобеспечения.
Наклонившись, Зола сняла ботинки и вытряхнула на металлический пол горку песка.
– Есть какие-нибудь новости?
– Да, парочка свежих найдется.
Загорелся нетскрин на стене. На одной стороне отобразился стандартный документ с красной печатью «секретно». Несмотря на приступ любопытства, Зола тут же переключилась на другую половину экрана – там была фотография Кая.
«ИМПЕРАТОР ОБЪЯВИЛ О НЕМЕДЛЕННОМ ПРЕКРАЩЕНИИ ИСПЫТАНИЙ АНТИДОТА ЛЕТУМОЗИСА НА КИБОРГАХ».
Сердце Золы екнуло. Она встала с ящика, чтобы получше разглядеть содержимое экрана. Слова об испытаниях антидота подняли целую волну воспоминаний в ее голове. Неравная схватка с андроидами; вот она лежит, прикованная к столу, пока кибернетический детектор, подсоединенный к ее голове, оценивает степень вмешательства техники в организм, холодная игла пронзает вену…
На экране загрузилось видео: Кай стоит за трибуной на какой-то пресс-конференции.
– Воспроизвести видео.
– Отказ от этой стратегии ни в коем случае не подразумевает, что мы потеряли последнюю надежду, – говорил Кай с экрана. – Мы не собираемся прекращать поиски вакцины от летумозиса. Не забывайте о том, что нашей команде удалось достичь огромного прогресса в исследованиях за последние месяцы, и я уверен: мы на пороге великого открытия. Я обращаюсь ко всем, кто страдает от этой болезни или вынужден наблюдать, как с ней борются его близкие: знайте, это не поражение! Мы не сдадимся до тех пор, пока летумозис не будет полностью побежден.
Кай замолчал, и лицо его озарилось вспышками фотокамер, отбрасывавшими яркие блики на флаге Содружества у него за спиной.
– Однако недавно я обратил внимание на то, что в нашем государстве сохранилась устаревшая и несправедливая практика – использование киборгов для лабораторных опытов. В нашем обществе высоко ценится человеческая жизнь – любая человеческая жизнь. Цель лабораторного исследования – избежать потери жизней настолько эффективно и гуманно, насколько это возможно. Сама политика принудительного привлечения киборгов к опытам противоречит принципам нашего общества и умаляет все достижения, сделанные за сто двадцать шесть лет существования нашего государства. Оно строилось на принципах равенства и единства, а не на предрассудках и ненависти.
Зола во все глаза смотрела на экран и чувствовала, как у нее слабеют и подгибаются ноги. Ей захотелось броситься к экрану, обнять Кая и шепнуть ему «спасибо» – спасибо тебе. Но сейчас, в тысячах километрах от него, ей оставалось только обхватывать руками собственные плечи.
– Я предчувствую волну критики и недовольства, которая последует за этим решением, – продолжал тем временем Кай. – Я полностью отдаю себе отчет в том, что летумозис – проблема, затронувшая жизни каждого из нас, и что решение, принятое мной в одиночестве, без совещания с членами правительства, неожиданно и слишком нетрадиционно. Но я не мог оставаться в стороне в то время, как некоторых наших граждан принуждают жертвовать своими жизнями, подчиняясь ошибочному мнению, что они менее ценны, чем жизни других людей. Команда по созданию антидота летумозиса разработает новую стратегию, чтобы продолжать исследования. Все мы во дворце настроены оптимистично и надеемся, что сворачивание программы испытаний на киборгах никак не отразится на поисках вакцины. Мы продолжим принимать добровольцев-волонтеров для осуществления экспериментов. Внизу экрана вы видите номер Ди-Комма, по которому можно получить информацию относительно волонтерства. Благодарю всех. Сегодня я не стану отвечать на ваши вопросы.
Как только Кай сошел с трибуны, уступив место дворцовому пресс-секретарю, который сразу начал пытаться успокоить взревевшую толпу, Зола рухнула на колени.