Светлые волосы, не слишком сдерживаемые заколкой, ровным шлейфом стекали за плечи, большие серо-голубые глаза смотрели очень ясно, розовые, слегка подрагивающие губы, напомнили мне что-то далекое, не совсем понятное и вспоминаемое, но приятное… Почему-то весь ее внешний вид вызвал у меня смущение. Наверное, она была чересчур красива… лучше хорошей фотомодели или манекенщицы.
Кашлянув, я прервал повисшую в воздухе тишину.
– Не знаю, как вас зовут, – сказал, оценив, как в результате мимических танцев прежняя ее уверенность в том, что я бандит и насильник, бегущий за ней пять этажей подряд, начинает таять, – Меня зовут Валерий Борисович, я пришел сюда по делу. Если вы боитесь, что я шел за вами, давайте я отойду в сторону, и вы пойдете вниз. Хорошо? – я попытался обаятельно улыбнуться, – Отойдите от двери, пожалуйста.
Наверное, улыбка получилась не столь обаятельной, как мне хотелось, или речь мой не произвела должного впечатления, поскольку на место страху в ее глазах появилась открытая неприязнь.
– Чего вы врете?! – враждебно сказала она, скорее утверждая, чем спрашивая, – Это моя квартира! Никуда я не уйду! Это вы уходите отсюда! – и, подумав, добавила, – А то я закричу!
– Ваша фамилия «Штерн»? – удивленно спросил я, гадая, кем же она приходится худому абстракционисту.
– Да отстаньте вы!! – почти закричала она, краснея; вот тут-то я понял, что девочка разыгрывает передо мной представление, только непонятно, чего ради, с какой целью.
– Чего ты кричишь? – бросил я, стараясь держать себя в руках, – Ты вообще думаешь, как ты себя ведешь? Я сейчас вызову милицию, и тебя отвезут в участок!Она замолчала, ошарашенная такой возможностью. А потом посмотрела, уже позабыв про свою враждебность, и спросила:
– Правда?
– Что «правда»?! – переспросил я, начиная открыто злиться.
– Вызывайте! – ответила она, дернув подбородком.
– Ну, знаешь!! – выдохнул я, и твердо решил наказать эту стерву как следует: уж если мне не суждено отшлепать ее по круглой попе, то испугать как следует я ее могу!
Вынул из кармана сотовый телефон, выдвинул антенну и набрал «02».
Девчонка смотрела на меня с явным изумлением, и только не седьмом гудке я сообразил вдруг причины ее боязни вместе с возможными причинами ее странного поведения. На восьмом трубку взяли.
– Але? – спросил ленивый женский голос: наверное, я оторвал дежурную от секса с вахтером на столе.
– До свидания, – бросил сказал я и отключился.
– Слушайте, девушка, – повернулся к ней, – До меня только сейчас дошло, почему вы так испугались. – потрогал лоб, представил, сколько крови и пота высохло у меня на лице, – Вы не бойтесь, я не бандит какой-нибудь, я частный сыщик. Просто я ехал в машине от троих преступников, которые за мной гнались, и неловко затормозил. Со всеми бывает, – и снова попробовал улыбнуться.
Нет, на улыбки мне сегодня не очень везло: сначала внимательно слушавшая меня девушка удивленно раскрыла и без того большие глаза, а потом снова глянула встревоженно.
– А машина случайно не «Вольво» была? Вишневая такая? – наклонив голову и прищурившись, спросила она.
– Вообще-то, вишневая, – теперь уж настала моя очередь удивляться, – А ты откуда знаешь? – от волнения я даже не заметил смены обращения.
– Ты говоришь, частный сыщик? – спросила она, переводя взгляд то на мой сотовый, то на меня самого.
Я достал из кармана лицензию и, развернув, показал ей на расстоянии: окончательного доверия к вздорной девчонке у меня не было, и я не стал позволить ей сделать глупость, которая может доставить мне слишком много хлопот.
Вытянув шею, она пыталась прочесть, что там написано, но, хотя получалось это явно с трудом, а подойти ближе она все еще боялась, сразу же стало ясно, что документ свое мистическое воздействие произвел.
– А-а, – сказала она наконец, с некоторой задумчивостью глядя то на меня, то снова на мой сотовый.
– Так откуда ты знаешь? – повторил я, надеясь, что на сей раз она не проигнорирует мой вопрос.
Совершенно напрасно!
– Можно позвонить? – вежливо спросила она, изогнув брови.
Мне захотелось выругаться.
– Ну вот что, подруга, – сказал я, – Я говорю с тобой по-нормальному в последний раз! Или ты отвечаешь на мои вопросы, ведешь себя прилично и уважительно по отношению ко мне, или я просто вхожу в квартиру, возле которой стою уже десять минут, не обращая на тебя никакого внимания!
Девушка такого поворота событий не ожидала.
– Я просто подумала, что это та самая машина, – недовольно сказала она, не глядя мне в глаза.
– Да? – переспросил я издевательски, – Ты просто описала мне машину с преступниками после моего упоминания о них вскользь, с вооруженными бандитами, которые преследовали меня, а теперь говоришь, « я просто подумала»?..
– Нет, – ответила она тихо, по-прежнему, избегая смотреть мне в глаза; более того, наклонив голову низко-низко, чертова девчонка, кажется, пустила слезу, – Они не за вами гнались, а за мной… – плечи ее дрогнули, она судорожно вздохнула.
– В общем, так, – сказал я, удостоверившись, что нормальным способом от нее больше ничего не добьешься, – Раз у нас с тобой такие дела, мы сейчас сделаем все гораздо проще.
Дива исподлобья взглянула на меня, стараясь не показать слез, которые все-таки появились у нее в глазах.
– Ты сейчас подождешь меня здесь, на лестничной клетке, а я зайду в эту квартиру, мне надо увидеть одного человека и, возможно, взять только одну вещь. Минут через пять я выйду, и если ты все еще будешь здесь, я отвезу тебя домой. По дороге мы поговорим. Если ты мне по-прежнему не доверяешь, я дам денег тебе на такси, а сам поеду следом, и мы поговорим уже у тебя дома.
– О чем? – спросила она, вытирая слезы рукавом.
– Ты, кажется, стала свидетельницей, а я, как частный детектив, расследую одно… хм, дело, к которому эти трое, вернее, четверо, могут иметь причастность. Если ты дашь показания, возможно, я раскрою это дело, и преступников посадят в тюрьму. Поняла?
– Да я не дура, вообще-то, – ответила она, отворачиваясь, – проходите, – и бочком, по стене, перешла на другую сторону лестничной клетки.
Я толкнул дверь квартиры Эрика Штерна.
Как и ожидалось, она была незаперта. Войдя, я тщательно прикрыл ее за собой.
Оба, – и Эрик Штерн, и его дед-охранник лежали на полу в зале: художник у своей картины, кроме алой краски забрызганной теперь еще и реальной кровью, охранник, только и успевший, что уронить чашку с кофе на пол и схватиться за лежащий рядом пистолет, – у кресла, из которого вывалился, умирая.
В теле каждого было по три пулевых ранения: пришедшие стреляли, похоже, одновременно и слажено – пули ложились рядком, в котором более высокая пробивала грудную клетку, нижняя входила в низ живота, а центральная – в область солнечного сплетения.
Эрика Штерна выстрелами опрокинуло на старые плакаты, холсты и наброски, он лежал, устремив погасший взгляд в потолок, глаза его закатились.
Тоскливо посмотрев на трупы людей, с которыми я разговаривал меньше часа назад, я решил думать только о деле: прошел в спальню Эрика и, аккуратно сняв наволочку с подушки, сделал себе «перчатку» для обеих рук. С этой перчаткой торопливо обыскал тумбочку, забитую бумагами и все, что могло хранить деловые, коммерческие, дневниковые записи Штерна.
Не нашел ни хрена, одни лишь зарисовки, письма из Германии, да чистые листы.
«Ладно, – подумал я, бросая бесполезное дело, – не покушаем, так помоемся!», и следуя мудрой пословице, отправился вымыть лицо.
В ванной, на полке рядом с шампунями и лосьонами лежала тетрадь о двенадцати листах, на обложке которой, перекрывая олененка Бэмби, хозяин написал: «Заказы».
Развернув ее, преодолевая трудности почерка и множества сокращений, я разобрал в самом конце, «Макет каталога к выставке про иконы»; рядом содержались описание требований к проекту, а так же несколько примечания, фамилия некоего «Самсон»-а, и еще чьи-то.
Сунув тетрадь под рубашку поближе к сердцу, я все же умылся и торопливо расчесался, приводя себя в божеский вид.
Выходя из ванной я почувствовал сквозняк и внутри похолодело: в квартиру вошел кто-то еще. Достав пистолет, я снял его с предохранителя и тихонько двинулся вперед.
В зале раздался шорох; я выскочил, пригнувшись, и застал в дверях чертову девчонку, с ужасом глядящую на трупы.
Увидев меня, она вскрикнула и отпрыгнула в коридор.
Я прыгнул вперед, пряча пистолет;
Прорычал, – Стой дура! – настиг ее у самой двери, и, схватив за локоть, рванул на себя.
Она оказалась у меня в руках, трепыхнулась, судорожно дыша, находясь уже на грани истерики, и тихонько завыла, пытаясь закрыться ладонями.
Кровь ударила мне в голову; одновременно с адреналиновым, я чувствовал тонкий запах ее духов, лихорадочный жар ее тела рвался через тонкую светлую блузку, волосы, со сквозняком из приоткрытой входной двери плывущие у меня под подбородком, так же хранили какой-то неуловимый аромат…
– Тише ты, глупая, – потрясенно сказал я, не в силах отпустить ее, – Ты сама меня знаешь, как напугала?..
Она никак не могла справиться со своей дрожью, я же чувствовал себя вдвойне отвратительно, желая отпустить ее, и не находя в себе сил: мне казалось, стоит сделать это, – и она совсем сойдет с ума, зайдется в исступленном крике, на волю выпуская накопившиеся в душе напряжение и страх.
Поэтому я прижал ее к себе так тесно, как только мог, почти больно, и держал, качая головой и шепча, – Успокойся ты, все будет в порядке, сейчас я отвезу тебя домой, – она всхлипнула, – Да, отвезу домой, отдам маме и папе, уж они тебя успокоят наверняка… ой, что же я несу… – и мне отчего-то гораздо спокойнее было, когда я вот так держал ее, словно собственную дочь.
– Отпусти, – шепотом приказала она, всхлипывая снова; кажется, справилась со своей дрожью.
Я отпустил.
– М-можно… я позвоню?.. – спросила она.