— Рум… сын, — выдохнул мужчина. — Ты не должен этого делать, — этого было достаточно для того, чтобы парень понял — главный предводитель их клана не стыдится его, и не разочарован в том, что его единственный наследник не стал кровопийцей, а потому потерял право быть принцем и королем в будущем.
— Я сам этого хочу, — настойчиво отрезал Рум и подошёл к Джейн. Никто из них никогда не ел при ком-то ещё. Процедура испития крови была в большей мере интимной, а потому для неё всегда уединялись. В Тэрросе закружило сомнение и волнение. Он не мог понять, отчего ему неприятно так сильно? От того ли, что девушку, которую он упорно добивался и добивался в свои единоличные владения, сейчас уведет другой, пусть и ненадолго, или от того, что при неудачном стечении обстоятельств Рум всё-таки станет вампиром, и тогда конец главенству Тэрроса среди молодежи. Здоровые амбиции и привычка с детства считать себя первым противились тому, чтобы у них украли избранность. Пусть даже и останется уважение старшинства и на охотах, по-прежнему, вперед него никто не посмеет выбрать. Но вожаком ему уже не бывать тогда… — Идём.
Коснувшись Джейн за запястье, Рум убрал руку обратно. Ему нужно было лишь привлечь к себе внимание. Он указал на их дом и девушка, посмотрев через плечо на всех и пытаясь смириться с участью, ушла за ним.
Харос отстал от вампиров, пришедших на эту сторону озера, чтобы продолжать поиски неизвестного, обратившего невинную старшеклассницу в одну из них. Его путь был короче и ближе, к домику, в котором он нашел не только угощение для себя, но и первую любовь. Свет в её окне горел, и за ним, чуть приоткрытым, слышался смех подружек. На этот раз там были все три девушки. Харосу хотелось поругаться за их безалаберность; в лесу водится нечисть, а они даже окно не закрывают! Самому ему уже было не до пряток. Подойдя ближе, он, вытянув шею и подглядев за сидящими на кроватях школьницами, опустил лицо и посмотрел под ноги. Найдя крошечный камушек, он взял его и легонько кинул в стекло. Смех стих. Все звуки отчетливо различались на ночной турбазе. После мнимой смерти Джейн веселья, вроде дискотек и сборищ у костра с гитарами, тут больше не было.
— Кэрри! — позвал вампир, волнуясь. Это было слишком тихо, и ему пришлось повторить: — Кэрри!
Шорох одеваемых тапочек и их резиновой подошвы по половицам предвосхитил её появление в окне. Посмотрев сначала через стекло, блондинка улыбнулась, будто уже не помня дневной обиды и, перекинув светлые волосы на одно плечо, открыла одну створку и по пояс высунулась наружу.
— Привет, — как и раньше, игриво поздоровалась она.
— Кэрри, я хотел попросить прощения за то, что не сказал тебе… — она подняла ладонь сигналом «стоп».
— Да ладно, — положив руки на то место, где бывает подоконник, но тут была только толщина стены, старшеклассница склонила на них подбородок. — Ты же просто хотел очаровать меня, да? Как и Рум.
— Да, я не хотел разочаровывать тебя, — признался Харос, обратным утверждением, в сущности, сказав то же самое. — Ты не злишься больше?
— У меня нет времени злиться, — Кэрри опустила уголки губ вниз, решив, что проще изобразить эмоции гримасой, чем выразить всё на словах. — Мне позвонил папа, он сказал, что они за мной приедут завтра, из-за всей этой кровавой жатвы в округе… ну, то есть, я сгущаю тучи, убили одну девчонку и то, мы с тобой знаем, — приглушенно заговорила она, чтобы подруги за спиной не услышали, — что она жива. Но в глазах родителей тут уже техасская резня.
— Ты… завтра… уезжаешь? — всё, что осознал из её фраз, вычленил Харос и повторил. — Завтра?
— Да, придётся, — пожала она печально плечами. Это не было ложью — её грусть, Кэрри не хотелось так быстро расставаться с парнем, от которого у неё пошла кругом голова, но то, что испытывала она, приехав сюда для заблаговременно задуманных проказ, не шло в сравнение с тем, что чувствовал вампир, которому здесь предстояло оставаться и дальше, всю жизнь. — Меня заберут раньше, чем планировалось.
— Но… но Кэрри! — Харос взял её ладони в свои, прильнув к окну. Теперь подруги возлюбленной могли его видеть, но они имели воспитание не пялиться в открытую, и только шушукались, скомпоновавшись на одной кровати. — Я не могу расстаться с тобой так… так скоро…
— Ничего не поделать, я же не могу тут остаться, — как само собой произнесла она.
— Почему не можешь? — Губы Хароса задрожали и он решил, что сейчас может выдать то, за что стыдно будет до гробовой доски. Он прикусил себе язык, чтобы не вести себя по-бабски.
— Потому что у меня учеба, экзамены в конце учебного года… Харос, я думаю, что не должна тебе объяснять то, что ты и так сам знаешь! У меня вся жизнь там — в столице! — Девушка смотрела на него, ища понимания и разумного принятия её довода, но кровопийца не мог с этим смириться и согласиться. Да и против сказать он ничего не мог. Ему казалось, что он какой-то тоскливый Пьеро, ноющий тут на показ, а его сердце, алое и глянцевое, нарисовано прямо на одежде, и видно, как оно рвется напополам. Кто говорил, что оно разбивается? Нет, ощущение такое, что ниточки отвязываются друг от друга, расплетаются и ошметками повисают на каркасе.
— Кэрри… пожалуйста, останься тут, со мной, — понимая невозможность своей просьбы — не требования, произнес Харос, горло которого задавил спазм. — Пожалуйста…
— Ты же знаешь, что я не могу! — без лишней мотивации отрезала Кэрри, однако сожаление читалось и в её глазах. — Но я же не навсегда уезжаю… через полгода у меня опять будут каникулы. Я приеду! И следующим летом приеду.
— Кэрри… — только и изрек вампир, гладя её пальцы и боясь поднять глаза.
— Но я же ещё целую ночь тут, — прошептала она и он, вздрогнув, посмотрел на неё. — К тебе можно пойти?
— Ко мне? — Харос невольно оживился, суетливо поправив манжеты. — Да… да, все ушли на поиски виновного…
— Вот и отлично! — Кэрри высвободила свои руки из его и распрямилась. — Жди, я сейчас спущусь и пойдём.
Обнадеженный хоть чем-то, Харос постарался не считать минуты, которые остались ему с той, которую он заклеймил своей принцессой, и чей образ зарекся носить в мыслях до тех пор, пока его не схоронит старость, или пока вперед неё его не найдет солнце.
Непристроенные
Тэррос с Тио и Джулианом, вымотанные и спешащие успеть, достигли заброшенной церкви впритык к рассвету. Поиски опять ничего не дали. Тэррос был зол, Джулиан недоволен, Тио настроен скептически. Навстречу им, из поселка, попался Джерри, которого освободили от сыска по молодости и потому, что кто-то должен был остаться с новенькой и Румом, чтобы проследить и подстраховать. Он присоединился к ним и тоже ступил в заалтарные помещения.
— Ну как? — кивнул ему вожак.
— О чем ты именно? Это я бы хотел вас спросить…
— Как Джейн? Рум заразился? — оборвал Тэррос, не терпя узнать то, о чем думал всю эту долгую ночь в погоне за тенью. За кем они, в самом деле, гоняются? Если это одинокий вампир, то найти его в огромной сосновой чаще, как иголку в стогу сена — не легче!
— Нет, с ним всё в порядке, — покачал головой Джерри, — Джейн твоя тётя после кормежки увела к вам домой.
— Хорошенькое же у тебя теперь соседство, — оценил Джулиан, присаживаясь на дальнее кресло, на котором, в тени неосвещаемого угла, всегда нежился и упивался в моменты сытости и радости. Он и сейчас, опустившись на него, немного расслабился, забыл неудачу их следопытства.
— Очень, — хмурясь, угнездился Тэррос поближе к не горевшему камину. — Поэтому я предпочту переночевать здесь.
— За себя не отвечаешь? — хмыкнул Тио, стряхнув с глаз челку и, позевывая, разваливаясь на диване.
— Так, что с поисками? — спас от ответа Джерри, любопытно встав между троицей, возле столика и оказавшись центром неравнобедренного треугольника из присутствующих. Симметрию портил удаленный Джулиан.
— Ничего, пусто. Ноль, — подал он голос.
— Винрос рассудил, что выпив столько крови — полностью обезвожив Джейн, — пересказывал Тэррос, — этот упырь наелся минимум недели на две-три. Притаившись где угодно, не имея запаха, он для нас словно невидимка. И до того, как он проголодается вновь — вести поиски бесполезно. Тем более что ночью он может перемещаться на уже осмотренное нами место, а каждую ночь прочесывать лес полностью у нас нет никаких возможностей.
— Логично, — согласился Джерри. — Так что же, выбросить из головы на две недели все заботы?
— Все? Нет, — улыбнулся Джулиан. — Многие школьнички спешно разъезжаются, и пока они ещё тут, надо бы покушать завтра. Кто знает, из-за этого инцидента, сколько времени будут пустовать наши пенаты?
— Да, отсутствие людей может превратиться в голод. — Тэррос откинулся, скрестив пальцы на животе и уставившись в потолок. — И всё из-за какого-то кого-то, которого я хочу убить, даже не зная, что оно собой представляет.
— Что бы оно собой не представляло — сжечь! — вывел Тио в воздухе росчерк, как будто подписывая указ о казни.
— А если это прекрасная рыжеволосая бестия, с третьим размером груди и ногами от ушей? — мечтательно нарисовал перед собой идеализированный женский образ Джулиан.
— Но потом сжечь, — вспомнил Тио старый анекдот и засмеялся затихающим смехом. Всем хотелось спать и, поддаваясь восходящему за стенами солнцу, юноши, один за другим, погрузились в сон.
Не успели они потянуться после пробуждения, как дверь, после грозы, наверное, промытая с внешней стороны, опять скрипнула. Снова придётся мазать маслом. Тэррос обернулся через правое плечо и увидел Хароса, смахивающего на лунатика. Не разуваясь, он проплыл до дивана и, едва не раздавив ноги Тио, которые тот успел поджать, опустился на него. Джерри щелкнул настольную лампу, приподнявшись на локтях из полулежачего положения. Явившийся только что стянул с подлокотника плед и накинул себе на плечи, укутавшись в него и уставившись в одну точку.
— Так, на этот раз ты перепил от эмо-девочки, живущей на подоконнике, пьющей кофе и курящей тонкие сигареты? — положил ему на спину руку Тио, похлопав. Харос отбрыкнулся, недовольно поморщив носом. — Что случилось-то?