Глаза суккубы воодушевленно сияли. Такими темпами «падшая дева» скоро примет монашеский постриг. Похоже, наведенная личность тает, уступая место истинной Фэй. Но лечить тела легче, чем души. А вот мне бы сейчас хорошего мозгоправа…
– Молодчина! Ты быстро учишься.
– Не так быстро, как хотелось бы, – махнула рукой Фэй. – Легко любить приятных людей, а вот испытывать искреннее сострадание к врагам намного труднее. «Пусть делают со мной, что хотят, лишь бы себе они не причинили вреда», – вот это для меня пока недостижимо. Но как излечить кого-то другого, если не можешь очистить даже собственный негатив?
Я вспомнил молитвенное свечение Мафы в нашу первую встречу. А ведь тогда она была еще хилером. В замке же девушка выглядела совсем по-другому, будто превратившись в баньши. Тьма поглотила в ней свет. Наверное, я и довел бедняжку до столь демонического состояния.
– А что произойдет, если вера вдруг исчезнет? – мучаясь от угрызений совести, спросил я.
– Так часто бывает, – кивнула Фэй. – Это неснимаемый дебафф гнева, обиды и разочарования. Но можно превратить его в бафф, используя те же навыки хилера. Правда, придется поменять класс на «падшего жреца», который больше не способен лечить. Проклятия, контроль разума – это один из лучших классов чистых дамагеров.
– Ясно. Думаю, красавицы-суккубы слишком хорошо воспитаны для столь жалкой участи. Высокоморальный и нравственно-устойчивый хилер-иллюзионист мне нравится больше, – рассмеялся я.
– Надеюсь, что так, – вдруг посерьезнела Фэй. – Так зачем ты пришел в город? Только не говори, что искал меня.
– Копаюсь в прошлом. Ищу человека из моих видений. Не встречала ли в таверне хантера Лапулю и ее дружка Макса? – с надеждой спросил я.
– Нет, – покачала головой Фэй, – но масса народу побывала в нашей тюрьме хотя бы на день-два. Незаконное ПВП, просрочка лицензий, долги, аферы, браконьерство и контрабанда – какие-то грешки есть почти у каждого. Можно спросить у нашего ключника и палача. Злой Инженер – старый унылый ворчун, но у него отличная память. А зачем тебе эта Лапуля? – подозрительно покосилась она на меня.
– Кажется, это моя сестра. Вернее, того человека, что все время мне снится. А ее варлок конченый наркоман. Надо обязательно найти их.
Фэй внимательно посмотрела мне в глаза, но повода для ревности не увидела. Я не чувствовал себя виноватым, но невольно поежился. Возможно, про «орган в сладком сиропе» она не шутила.
Войдя в образ стервы с погонами, суккуба сунула мне в руки черную кожаную папку с бумагами, и мы спустились в подвал.
Связка ключей звякнула, и тяжелая железная дверь открылась, пропуская нас в царство Аида. По крайней мере, как я его представлял. Влажный каменный свод с разводами плесени, коптящие факелы, зловонные лужицы, стаи непуганых крыс и полчища насекомых.
Горбатый тюремщик недовольно закряхтел, оторвавшись от чертежей, но все же встал и отдал честь. Выглядел он жутковато даже для моба. Слезящиеся глаза излучали любовь и доброту, резко диссонирующие с его родом занятий. Я живо представил, как старичок с искренним состраданием берет раскаленные щипцы и рвет ногти у своих жертв. Мне бы спокойнее спалось, если бы этот милейший добряк сам сидел под надежным замком.
– Вольно, – махнула рукой Фэй и поморщилась, услышав мучительные стоны, доносившиеся из нескольких камер. – Как продвигается ваш новый проект лечения алкогольной зависимости? «Свежий глоток» – так, кажется?
– Так, – легкая улыбка скользнула по лицу старика.
– Человека сажают в бочку, наполненную пивом, кормят селедкой и лишают воды, – повернулась ко мне суккуба и сделала страшные глаза. – Он вынужден из нее пить и туда же испражняться. Через какое-то время вкус пива становится хуже, я правильно поняла суть проекта?
– Правильно, – согласился палач.
В столь мрачном окружении изобретения выжившего из ума старика казались экспонатами на выставке адских миров. Скорее всего, так и было. Как еще можно назвать место, где люди так разнообразно и изобретательно убивают друг друга?
– Уважаемый, не знакомы ли вы с Лапулей и Максом? – не выдержав, спросил я.
– Знаком, – кивнуло чудовище.
– Они здесь? Можете провести нас к ним? – заторопился я.
– Могу.
Я повернулся и потащил Фэй вперед, уверенный, что ключник последует за нами. Но, обернувшись, увидел, что старик стоит на месте, как вкопанный.
– Да что с ним такое? – недоуменно прошептал я Фэй.
– Стой. Тут надо не так, – тихо сказала она, вырвав у меня руку. – Инженер славный малый, но у него небольшая проблема в общении.
– Что за проблема?
– Он правильно интерпретирует семантику вопроса, но полностью игнорирует его суть, – пояснила суккуба. – Нужны простые и ясные команды.
– Так ты тут босс. Действуй!
– Злой Инженер! Покажите нам камеры Лапули и Макса! – сухо потребовала она.
Старик ожил, зажег факел и наконец куда-то пошел. Двигался он, будто плыл по воздуху – неожиданно плавно и совершенно бесшумно, не оставляя следов на грязном полу. Возможно, на самом деле Злой Инженер был спятившим в камере призраком. Но проверить эту догадку я не решился.
В конце коридора нас ждала винтовая лестница, уводившая глубоко в темноту. Мы осторожно спускались за этим горбатым исчадием ада, и у меня появилось время подумать.
Если Макс замешан в каких-то грязных делишках, то никогда в этом не сознается. И Лапуля поверит ему, а не странному мобу, особенно если тот Черный Кроль. Пусть варлок раскроется сам. Задание от моба могло стать для игрока полноценным квестом. На такую мысль наводило чудесное обретение «меча-кладенца» под брюхом пупырчатого яйцеглота. Другого объяснения этому феномену я не находил.
В теле торговца я воспринимался Сансарой и людьми совершенно серьезно. Мои задания перекраивали ткань игровой реальности, создавая цепочку приключений, вознаграждаемых вполне осязаемым призом. С другой стороны, я сам сейчас прохожу уникальный эпический квест, расследуя запутанную предысторию своего появления.
Любопытно, смогут ли игроки решить коаны, которые так щедро раздавал «дядюшка Гринд»? Как говорят, их решение приводит к нирване. Какой же будет награда за просветление? Мгновенное уничтожение всего зла в Сансаре? И кто же тогда тут останется?
Здесь прослеживался неплохой потенциал для размышлений о сущности бытия и универсальности непостоянства. Но сейчас не до них. Простой служака, в чьем теле я пребывал, едва ли способен выдать квест в Цитадель Гнева. А вот Фэй, скорее всего, это по силам. Кто еще бросит вызов проклятому подземелью, как не начальник местного гарнизона?
Для Макса и Лапули Злой Инженер выделил «семейную камеру». Тесная комнатка, разделенная надвое решеткой с толстыми прутьями от пола до потолка. Помятая железная миска, вонючее ведро и кучка прелой соломы на откидной деревянной кровати – все как положено.
Над дверью висела табличка со статьей, кратким описанием преступления и сроком: «ст. 34.2а Королевского Кодекса Вселенской Гармонии и Порядка, незаконная ПВП-активность, 28 дней чистого времени».
– Заключенные Лапуля и Макс! Именем Сплета Венценосного вам предоставляется возможность искупить свои преступления и снискать прощение его величества! – хорошо поставленным голосом отчеканила Фэй.
Хм… «Сплет» – имя правителя или название венерического заболевания? «У меня обнаружен спле-е-ет? Венценосный? О нет, доктор, только не это!» Нет, наверное, все же король…
Я откровенно любовался строевой выправкой моей суккубы. Мы успели обсудить детали спектакля, и в ее исполнении он был безупречным. Ее осанка возбуждала лучше самого изысканного кружевного белья. Никогда еще канцеляризмы не произносились столь сексуально! Надо бы попросить Фэй выдать эту же тираду, но уже в черном латексе и коже. Застежки стальных доспехов заедают и часто требуют отвертки. С ними слишком много хлопот.
– Амнистия? И что мы должны для этого сделать? – бесцветным голосом спросила Лапуля.
– Освободить Цитадель Гнева от бесчинствующих там чудовищ. Вам очень повезло. Впервые за долгие годы в Елюзань пришли двое избранных. У них важная миссия, и король милостиво разрешает вам присоединиться к ним. Вы вместе освободите его родовое гнездо. Цитадель ждет отважных героев! – торжественно объявила Фэй.
– Хм-м… Мы можем отказаться? – хмуро спросил Макс.
– Можете. Но не советую. Прощение его величества есть высшее благословение и награда! – отрезала суккуба. – Потеря репутации хуже, чем смерть! Отказаться от королевского квеста означает обречь себя на проклятие «абсолютного обездроппия».
– Это что еще за хрень? – насторожился варлок.
– Длительное понижение ранга призов. Говорят, лут просто перестает выпадать с мобов. Очень заразно! – авторитетно разъяснил я.
– Я вроде бы слышала о чем-то подобном от брата… – задумчиво подтвердила Лапуля. – Он как-то жаловался, что у него была такая напасть. Неделями не мог ничего себе выбить с рейд-боссов.
– Так что? Подать рапорт, что заключенные отказались? Вы будете лишены Королевской Милости и всех привилегий странствующих рыцарей, подобно жалким изгоям, – внушительно добавила Фэй.
– Причем без возможности обжалования статуса! – с готовностью поддакнул я, демонстративно шурша документами в папке.
– Мы согласны! – тут же выпалила сестра.
Я вздохнул с облегчением. Теперь понятно, кто у них главный. Подмять под себя Лапулю варлоку будет непросто. Вся в брата. Семейный характер облегчал мне задачу.
– И где мы найдем этих «избранных»? – мрачно спросил Макс, недовольный инициативой подружки.
– Вам предписано ждать их в таверне. Из тюрьмы вас выпустят сразу после подписания Клятвы на Крови. Некоторое время уйдет на оформление документов, – сухо ответила Фэй, дав знак Инженеру вновь запереть камеру.
Мы поднялись в кабинет, где она отдала распоряжения писарю и отправила посыльного во дворец за королевской подписью. Все быстро, точно и абсолютно легально – суккуба подозрительно хорошо разобралась в запутанной бюрократии. Уж слишком гладко все получалось.