– Хм… – прокашлялся Баки, с трудом поймав мысль. – Мы думали об этом. Постараемся развалить конкурентов еще на подходе. Можно перекупить ключевых игроков и надолго остановить рейд-прогресс. У нас неплохие связи в правительстве, а с вашей поддержкой создадим Ассоциацию Рейдинга – нечто вроде закрытого клуба, куда вот так с улицы уже не войдешь. Поднимем шум в прессе из-за участившихся несчастных случаев. Общественное обсуждение, публичные слушания, а потом лицензии и сертификация. Пролоббируем и продавим. Справимся. Ничего сложного. Все как обычно.
– Как вы собираетесь сохранить тайну? Любой слух похоронит ваш бизнес. А в наших гильдиях по две-три сотни игроков, – засомневался Ластморд.
– Договор о неразглашении. Мы умеем хранить секреты и хорошо платим, – заверил толстяк.
– Только до тех пор, пока человек в строю. Люди склонны нервничать, обижаться, болеть, стареть, а иногда даже сходить с ума. Рано или поздно кому-то покажется мало, и он будет шантажировать вас, что сольет информацию прессе, – возразил Эльвирка.
– Поверьте, мы обеспечим нужный уровень секретности. Причем необязательно легальными методами, – зловеще улыбнулся Баки.
В шатре воцарилось гробовое молчание. До всех нас вдруг дошло, в какую петлю нас толкают. Всю жизнь под колпаком? Плясать, как цирковые медведи под кнутом дрессировщиков в дорогих строгих костюмах? Эти ублюдки обесценят все, что мы делали! За что тогда умирали друзья? Разве о таком будущем мы все мечтали? Я никогда не приму этого предложения!
– Думаю, вы уже оценили масштаб и перспективность проекта. Но есть одно условие, – интригующе добавил лысый.
– И какое же? – презрительно процедил я.
– Главой вашей гильдии должен стать Громос. Только благодаря его инициативе и старым связям с «Артификалами» мы смогли выработать и согласовать этот проект, – почти ласково сказал Баки, пренебрежительно мазнув по мне холодным рыбьим взглядом.
Офицеры вскочили. Лейла тревожно следила за моей реакцией, лицо Андедушки побагровело от гнева, а в глазах Сельфины исчезли белки – теперь они выглядели двумя черными дырами.
Баки наверняка замусолил наши досье, а значит, провоцировал специально. Я умел мыслить рационально, даже когда ум захлестывали волны ярости. Это и позволяло танку выжить в сложном бою. Но Баки, видимо, полагал, что гнев делает меня предсказуемым, а значит, уязвимым. Сейчас он шел ва-банк, но не надеялся, что мы согласимся. Это объявление войны – в новом проекте никто из нас им не нужен.
Возможно, я слишком стар для замка Мары, и пришла пора уступить трон молодой свежей крови. Но своему преемнику, а не предателю! И дело даже не в престолонаследии. Со временем «Россе» уберут нас по одному, оставив лишь Громоса, которым могут управлять.
Ум словно взорвался, а я не видел причин держать гремучую эмоциональную смесь в себе. В Сансаре я бы за несколько секунд отвернул головы этим кретинам! Жаль, что в Офисном Центре невозможно нанести виртуальным телам хоть какой-то ущерб. Они даже не почувствуют боли. Но вот напугать и унизить вполне возможно. Нашу встречу эти твари запомнят надолго!
– «Нью-Лайф» боевая гильдия, а на моих руках не только виртуальная кровь. Мы теряли в рейдах друзей. Они умирали по-настоящему! Вам не обрести ни их чести, ни славы, трусливые свиньи! – взревел я, обрушив переговорный стол на головы до смерти перепуганных клерков.
Ничтожные людишки забыли о неуязвимости и бросились врассыпную. Никогда еще пинки не доставляли мне такого морального наслаждения.
«Только «Нью-Лайф»! Только хардкор!» – проорал я, набивая пасть Баки влажным песком.
Трудно дышать. Темнота, ощущение влаги, тяжести и жалобный, рвущий сердце звук.
Сознание словно осторожно просачивалось из другого, видимо, родного для него измерения, медленно возвращаясь в неподвижное тело. Но, опасаясь этого мира, словно оставило приоткрытую дверцу в спасительную тьму, чтобы при малейшей опасности юркнуть обратно.
С трудом разлепив веки, я узрел на своей груди бледное лицо: тихо подвывающая Фэй. Эта плакса залила слезами и меня, и подушку.
Вот так же реветь сейчас хотелось и мне. Последняя сцена из «воспоминаний» все еще стояла перед глазами. Слишком ярко. Слишком больно. Фэй оказалась права – некоторые вещи действительно лучше не помнить.
Значит, лорд Хануван – да?
– Хану-у… – суккуба отвернулась, пряча заплаканное лицо. – Они убили нас, Хану!
Ее тело мелко дрожало. Совсем как та нага, в которой я увидел Фэй в первый раз.
– Нас? Кто?
– Эти мерзавцы из «Россе»!
– А что именно ты увидела? – волнуясь, спросил я.
– Переговоры! Они хотели поставить Громоса вместо тебя!
– Оп… И у меня проявилось то же самое, – потрясенно прошептал я. – Как они это сделали?
– Не знаю, я там была на собрании. Но, если мы мобы, то, значит, мертвы!
– Стоп-стоп… давай поспокойнее. Все хорошо, все в порядке. «Мертвы» – это окончательно и насовсем. А «живой» тот, кто осознает, воспринимает и мыслит, правильно? Не плачь, пожалуйста. Посмотри на нас! Мы же бессмертны, – мягко шептал я, словно проснувшемуся от кошмара ребенку.
– Мы зомби? Живые мертвецы? – тревожно посмотрела на меня Фэй, словно ожидая увидеть первые признаки разложения.
– Видимо, да. Но виртуальные. Чистенькие и разумные, – криво усмехнулся я, но, увидев расширившиеся глаза, тут же поправился: – Да не забивай голову этой ерундой! Мы во всем разберемся. Финал собрания мне понравился. Постой, но кем там была ты?
– Лейла! Я Лейла, не Фэй! – вновь разрыдалась она.
Вот как…
Да, все так же, как у меня, – после секса мы даже вырубились одновременно. Кто-то или что-то показало очередную серию, которую лучше было бы не смотреть. Из темных бездн подсознания медленно, но неуклонно поднималась удушливая пелена ослепляющей ярости. Теперь мне хотелось мстить.
Спокойней, спокойней…
И что теперь делать с этим знанием? Отважный лорд схватит саблю? Побежит восстанавливать справедливость и рубить врагов в капусту? А если допустить, что есть прошлые жизни, то с каждой из них вот так разбираться придется? Но зачем тащить долги прошлого в настоящее? Да и как доказать, что они все мои?
Память – это лишь информация, соотнесенная с ощущением своего «я». Она может быть ложной, чужой, синтезированной и имплантированной на «чистый носитель». Что, если вспомнится прошлое уже не одного, а нескольких существ? Причем живших одновременно? Какое из них тогда «я»?
Нет, безопаснее и мудрее подумать о настоящем и будущем. Как долго мы «спали»?
Фэй наконец затихла. Теплая, мягкая – она дышала поверхностно и почти незаметно, словно после родовых мук. Видимо, сейчас моя Лейла и родилась заново, сбросив фальшивую оболочку принцессы из Замка Желания. После пережитого катарсиса ее тело казалось таким расслабленным, что я забеспокоился.
– Милая, тебе уже лучше? – осторожно спросил я, словно знакомясь с ней заново.
– Да, мой лорд, – едва слышно прошептала она. – Я там сразу узнала тебя.
– Подожди. Это не первый мой «сон». Мы не знаем, кто или что их показывает. Нами могут манипулировать, используя ложные воспоминания. Вспомни свой замок. Так можно внушить что угодно.
– Нет. Неправда, – не согласилась Фэй. – Я бы нашла тебя в любом облике. Гильд-мастер и лорд, заколдованный принц, шахтер, людоед – в ком угодно. Ты мне снился и раньше. Разные тела, лица, но тебя всегда звали Хану. А я… я там была то Инной, то Атмой.
– Атма, Инна? Кто они? – спросил я, словно перекатывая во рту эти имена, как гладкие камешки. Их вкус показался необъяснимо знакомым.
– Очень сильная женщина и… какое-то божество. Чужие звезды, другие галактики, черные дыры… Все смутно, обрывочно и очень запутанно. Всегда считала это обычными снами, но сейчас мы видели одно и то же! Значит, хотя бы часть из них – правда. Теперь я это знаю, чувствую сердцем!
Я сомневался, что суккубы лучше всего чувствуют именно этим органом, но озвучивать свою версию благоразумно не стал. В себе-то толком не разобраться, а уж лезть в чужую, пусть даже любимую, душу – совершенно бессмысленно. Вероятно, мы действительно мобы, но романтические отношения двух влюбленных программ казались абсурдными.
Кто знает, как все на самом деле? Пусть Фэй верит в свою «правду», если так ей спокойнее. Абсолютной и окончательной истины не существует – она всегда будет грозить новым опровержением.
– Все проходит. Мы переживем и это. – Я старался выглядеть спокойным и уверенным. – Спустимся вниз, как только придем в себя. Солнце еще низко. Думаю, прошла всего одна ночь.
– Мы платили за одну, а в кредит здесь не дают. Нас бы вынесли и аккуратно положили на травку. А на улице бы сагрилась стража. Но мы все еще в номере, а не в Тени, – логично вывела Фэй, размазывая по лицу подсохшие слезы.
Или теперь называть ее Лейла?
Нет, привыкну, забудусь и брякну так при Сельфине. А наша магичка далеко не дура. Она и так что-то подозревает. Я легко мог выдать себя в драке. Боевой стиль узнаваемо уникален. Это как подпись – его не спрятать и трудно подделать. Может, рассказать все?
Нет! До сих пор нет полной уверенности, на чьей стороне Сельфина. «Россе», «Нью-Лайф», люди, мобы, Сансара? И, что самое главное – непонятно, на какой стороне мы.
На этот раз народу в зале оказалось немного. Видимо, из-за отсутствия на площади грозной Эбигейл. Вероятно, она еще отдыхает, восстанавливая силы после вчерашнего приключения. Трактирщику стоило бы ей приплачивать, чтобы повысить популярность таверны. Макс с Лапулей тоже наверняка дрыхнут, а «ее магическое высочество» выдерживает паузу согласно звездному статусу.
– Ты вчера что-то говорила о «первостихиях». Что это? – спросил я, отвлекая Фэй от тяжелых дум и всяких глупостей.
– Святой Грааль магов. Сила заклинаний зависит от точности «хореографии» и набора архиэлементов, которые изредка попадаются в луте. Их смешивают в разных пропорциях, увеличивая одни качества спелла и ослабляя другие. К примеру, усилить заморозку и радиус, пожертвовав скоростью. Эффект от комбинации архиэлементов зависит от ее популярности у игроков. Поэтому они всегда ловят наиболее редкое сочетание, – старательно пояснила суккуба. Два месяца службы на благо города дали ей почти академическое образование.