Игорь рос тихим и забитым мальчиком, которого не задевал во дворе только ленивый. Плохая одежда, извечные пятна на рубашке и порванные ботинки ужасно веселили детей и радовали родительниц, которым Игорь давал почву для разговоров. У мальчика никогда не было ни близких друзей, ни старших товарищей, которые бы могли его поддержать, поэтому он всякий раз бежал жаловаться на других детей маме, но та никогда ничего не желала слушать и лишь иногда с раздражением бросала:
– Ну и зачем мне такой жалкий, трусливый и бездарный сын, который даже за себя постоять не может, даром что мужчина.
Тем не менее Игорь развивался более или менее нормально. Он отчаянно боялся других детей, но в садике научился читать и считать, легко справлялся с любыми задачками на развитие и с успехом выдержал все испытания школьной приемной комиссии, благодаря чему безо всяких проблем поступил в первый класс, а в подарок за это мать купила ребенку целую упаковку кислых витаминок в сладкой оболочке, которые Игорь с детства обожал.
В начале 1980-х годов люди зачастую пребывали в иллюзии собственной безопасности. Если в Москве и Ленинграде родители старались забирать детей из школы, то на хуторе Красный дети самостоятельно добирались до дома. Если бы матери Игоря и пришло в голову забирать ребенка из школы, то мальчика бы тут же засмеяли сверстники. Чаще всего школьники возвращались домой компанией, но Игорь всегда и везде ходил один. В тот день он так же, как и всегда, бежал из школы домой, в надежде скрыться от чужих взглядов и насмешек за стенами деревянного, погрязшего в кучах мусора дома. Красный рюкзак, в котором мальчик носил спортивную форму, плохо помогал ему в искусстве маскировки, но другого не было. Мальчик заметил неподалеку троих одноклассников и поспешил выбежать на дорогу, понимая, что за шоссе начинается как бы другая жизнь. За этой чертой на него еще ни разу не нападали. Казалось, что, пересекая эту невидимую границу, ребенок выпадает из учебного мира и попадает в мир домашний, где призраки школы до него уже не могут дотянуться.
Водитель попросту не заметил, как на дорогу выбежал маленький белобрысый паренек. Солнце в тот день светило так ярко, что Игорь буквально растворился на миг в его лучах. Человек за рулем автомобиля разглядел ребенка с красным рюкзаком за плечами за секунду до столкновения. Игоря отбросило далеко в сторону. Водитель грузовика был пьян и несколько минут боялся подойти к лежащему без сознания ребенку.
Лишь через пару часов Игорь оказался в больнице. Мальчику оказали первую помощь и отправили в палату. Ни на этот день, ни на следующий мать о нем так и не вспомнила. Это заметила медсестра и сообщила о своих подозрениях в службу социального надзора. Игорь все это время лежал в реанимации с тяжелой травмой головы. Врачи понимали, что если мозг не поврежден, то паренек уже через неделю забудет об аварии, но если мозг все же пострадал, он вряд ли когда-нибудь сможет жить без посторонней помощи.
Мать мальчика приехала в больницу через несколько дней. Игорь к тому моменту уже пришел в сознание, но состояние его оставляло желать лучшего. Он практически ничего не помнил, не мог ни на чем сконцентрироваться и даже ел так, как это свойственно шестимесячному ребенку, с разбрасыванием еды по всей поверхности пола.
– Ничего-ничего, тебя подлечат, дадут витаминки, которые ты любишь, а потом поедем домой, будем курочек и петушков разводить, как и хотели, помнишь? – испуганно и как-то очень нежно говорила ему мать. От этого чересчур ласкового ее тона становилось не по себе, но в ее слова ужасно хотелось верить.
Врачи были настроены крайне пессимистично. Медсестра больницы отвела мать мальчика в сторону и стала весьма живописно рассказывать о том, какое будущее будет у ее сына. К концу этого разговора женщина согласилась подписать все необходимые бумаги для отправки ребенка в интернат для детей с ментальными нарушениями. В тот день все считали, что поступили наилучшим для ребенка образом. Мать ждала автобус, идущий до хутора, с мыслями о том, как врачи будут лечить ее сына, а она будет приезжать к нему каждые выходные. И время для себя освободится, и под надзором специалистов ребенку будет лучше. Медсестра собиралась домой с мыслями о том, как же хорошо, что она вырвала мальчика из лап неблагополучной матери, а врач отметил в конце дня некоторые позитивные подвижки в состоянии ребенка. Игорь же засыпал в тот день с мыслями о том, как вскоре вернется домой. Все они ошибались.
2. Интернат
Мать так ни разу и не приехала в интернат навестить сына. Как только состояние мальчика стабилизировалось, ребенка отправили кочевать по всем кругам детского бюрократического ада, пока наконец не доставили в интернат, в котором оказывались больные и лишние дети, озлобленные собственной беспомощностью. До них никому не было дела, поэтому даже те специалисты, кто искренне приходил сюда, чтобы помочь детям, вскоре утрачивали всякую на то надежду и оставляли все попытки что-то изменить.
Далеко не все дети здесь имели серьезные проблемы с психикой, хотя такие тоже попадались. В основном же тут оказывались трудные подростки, до которых не было дела родителям. Школьные учителя от детей ничего особенно не требовали, к труду больных детей не приучали, воспитанием особенно не занимались, поэтому спустя пару лет пребывания в этой богадельне даже самый обычный ребенок безо всяких нарушений начинал отставать в развитии. Спустя год пребывания в этом интернате у каждого воспитанника обнаруживались проблемы с психическим здоровьем и задержка в развитии.
Белобрысый тщедушный десятилетний ребенок, боявшийся всех вокруг, очень быстро стал объектом насмешек у других воспитанников и педагогов. Игорь Иртышов производил впечатление насмерть перепуганного и загнанного в угол зверька, который больше всего на свете ценил свой красный рюкзак, который был с ним в день аварии.
Спустя пару дней к Игорю подошел в коридоре один из воспитанников и начал его расспрашивать о том, как он сюда попал. Мальчик ужасно растерялся, но тут же начал что-то спутанно и торопливо говорить. Последствия аварии давали о себе знать, речь Игоря вряд ли кто-то смог бы понять, даже если бы попытался. Хмурый воспитанник детского дома даже не собирался что-то там разбирать в речи новичка. Его попросили притащить парня ночью в кладовку, он пообещал все исполнить, так как понимал, что в противном случае в кладовке окажется он.
– Короче, понятно, как все. Приходи вечером в кладовку на этаже, мы там с друзьями каждый вечер собираемся, – прервал Иртышова мальчик, а затем резко развернулся и пошел прочь.
Игорь не мог поверить в то, что кто-то его выслушал и даже пригласил на секретные дружеские посиделки. Никогда раньше ни о чем подобном он и мечтать не мог. Во дворе и в школе над ним насмехались, дома мать предпочитала не замечать. Вечером, после отбоя, Игорь отправился в кладовку, где его уже ждало пятеро мальчишек постарше, которые тут же начали над ним насмехаться и толкать по кругу, как эстафетную палочку. Игорю все это казалось веселой игрой, а к насмешкам он давно привык. Игорь все еще ничего не понимал. Он лишь запомнил боль, от которой потерял сознание. Очнулся он уже в больнице. Инцидент предпочли замять, поэтому, когда мальчик что-то попытался рассказать, воспитатели детского дома начали верещать о травмах головы и задержке развития, из-за которых ребенок какой только бред не понапридумывает. Сам во всем виноват, а теперь выдумывает.
Спустя несколько недель Игорь вновь ночью пошел в кладовку. Он уже знал, что его там ждет, но считал это необходимой и достаточной ценой за дружбу, за право бывать на этих посиделках.
3. Санкт-Петербург
После детского дома Игорь Иртышов, как и другие воспитанники, поступил в ПТУ, которое сотрудничало с приютом. В училище готовили будущих столяров, и приблизительно две трети студентов его составляли выпускники детского дома. Порядки здесь были те же, да и контингент не изменился. Разве что пришлось переехать в общежитие и отныне самостоятельно заботиться о том, чтобы в холодильнике была еда, а вещи были постираны. Учитывая, что на дворе было начало 1990-х, задача эта была не самой тривиальной.
Однажды вечером, накануне Нового, 1991 года, когда они все набились в восьмиметровую комнату общежития, парень, который много лет назад позвал Игоря в кладовку, выпил лишнего и вдруг заговорил:
– Ты сам виноват, на самом деле. Никто ведь тебя силой туда не таскал, ты сам пришел и в первый раз, и потом. А там уж все понятно было. Как ты себя повел, так к тебе и отнеслись. Ныть потом не нужно было воспитателям, тогда все бы быстро забыли…
Пьяный подросток заплетающимся языком продолжал и продолжал говорить о том, что Игорь Иртышов сам виноват в том, что его били в кладовке и издевались над ним несколько лет подряд. В комнате воцарилось неловкое молчание: никому не хотелось помнить то, о чем сейчас говорил этот парень, а Игорю и вовсе хотелось провалиться под землю и исчезнуть. Отчего-то с поступлением в училище все стали вести себя так, будто ничего в детском доме плохого не происходило, и сейчас эта зыбкая иллюзия рассыпалась в прах. Через минуту, впрочем, кто-то вбросил какую-то несмешную шутку, и все с облегчением расхохотались.
В 1993 году Игорь закончил училище и просто не знал, что делать дальше. Из общежития училища он должен был выехать на днях, а на квартиру он претендовать не мог, так как имел прописку на хуторе Красный. Иртышов несколько дней подряд приходил на вокзал, хотя не смог бы рассказать, зачем. В конце концов парень понравился одному из проводников. Они разговорились, и мужчина предложил беспризорнику проехаться в его купе до Мурманска. Игорь тут же согласился. Ему казалось все это невероятной авантюрой. Когда поезд тронулся, Иртышов высунулся в приоткрытое окно купе и стал с ликованием наблюдать за тем, как его проклятая жизнь растворяется в пыли железной дороги. С проводником они проговорили всю ночь, а наутро мужчина предложил Игорю остановиться у него на несколько дней.