– На руках у нее нет ран, свидетельствующих о том, что она оказывала сопротивление, – сказал Свистун, и голос его прозвучал как доносящийся издалека – очень издалека и сквозь густой туман – крик.
– Нет, – согласился Канаан.
– Выглядит так, что она оцепенела. Даже не попыталась убежать или оказать сопротивление.
– Верно, – сказал Канаан.
– Прошу прощения. Пропустите меня.
Один из экспертов заторопился на выход. Перед этим он положил что-то в свой снабженный переносной морозильной камерой чемоданчик.
– Что это у вас? – спросил Свистун.
– Книжка в мягкой обложке, – ответил эксперт, предварительно посмотрев на Хулигэна и дождавшись от него кивка. – Книга об убийствах в Лягушачьей Яме. Помните, была такая история году в 74-м, в 75-м?
Свистун посмотрел на Канаана.
– И такого сукиного сына выпустили на свободу! Он сидел под замком, а они его выпустили! Сколько же людей надо убить в наши дни, чтобы тебя наконец отправили на электрический стул?
– Но не Фэй. Фэй он не убивал, – кротко напомнил Канаан.
– Да. – Свистун смотрел на найденную на месте преступления книгу. – Но взаимосвязь здесь наличествует.
– Мне кажется, мы нашли сына Фэй, – сказал Канаан. – Мне кажется, он здесь, в городе. Мне кажется, он был тут нынешней ночью.
– Что ты хочешь сказать?
На лестничную площадку поднялся полицейский в форме.
Пока Канаан рассказывал Свистуну о том, как он сам решил подежурить у приюта Святой Магдалины, потому что поста на эту ночь назначено еще не было, и о том, как он решил, что увидел того самого мальчика, фотографию которого показывал ему Свистун, – на протяжении всего этого времени полицейский нашептывал что-то на ухо Хулигэну.
– О Господи, – пробормотал детектив. – Похоже, это никогда не кончится.
Глава пятидесятая
– Хочешь участвовать в расследовании, поступи на службу в полицию, – сказал Хулигэн.
– Да не лезь ты к нему, – заметил Канаан.
– Да что за херня тут вообще происходит? Трупы валятся на меня со всех сторон. Детектив из полиции нравов корчит из себя моего напарника. А частный сыщик – которого я с трудом вырвал из лап у шерифа – не отступается от меня ни на шаг и сует нос, куда следует и куда не следует. Да что я, по-вашему, на хер, добрый самаритянин?
– Никто не подозревает тебя в этом, Хулигэн, – сказал Свистун.
– Как ты меня назвал?
– Хулигэн. Это же твоя фамилия, верно?
– Уже тридцать лет никто не называет меня по фамилии. Все зовут меня хулиганом. Никакого уважения. Только от тебя я и дождался уважения.
Канаан повернулся к Свистуну и вопросительно посмотрел на него: интересно, дружок, как это тебе удалось? Неужели именно тебе удалось подольститься к Хулигэну?
Множество патрульных машин скопилось у заброшенного здания, которое Котлета и его дружки считали собственным домом. Полицейский в форме проводил вновь прибывших по первому этажу к двери, выходящей на заваленный мусором внутренний двор.
– А крысы здесь есть? – спросил Хулигэн.
– В огромном количестве, – ответил полицейский. – И они уже поработали над нашим подопечным.
– Но вам не о чем беспокоиться. С тех пор как мы прибыли, они затаились.
Они прошли по мусору на середину двора, где – в жутком состоянии – лежало тело Хогана. Крысы, как выразился полицейский, над ним поработали.
– А кто это?
– Никаких документов. Очередной мальчишка, сбежавший из дому.
– А кто его нашел?
Полицейский мотнул подбородком в угол двора, где сотрудница полиции допрашивала какую-то нищенку из числа тех, что роются на помойках.
– Пришла поискать чего-нибудь. – Полицейский ухмыльнулся. – Вот уж находка так находка.
Хулигэн, наклонившись, всмотрелся в обезображенное лицо Хогана.
– Ты его знаешь, Канаан? То есть, я хочу сказать, ты его в состоянии опознать в таком виде?
Канаан пристально всмотрелся в лицо мертвому подростку.
– Нет. Таких, как он, на улице сотни. И я знаю далеко не всех. К тому же он мог оказаться новеньким. А всех не знает, по-моему, никто.
Свистун, наклонившись над трупом, протянул к нему руку.
– Ты что? – взвился Хулиган. Недавнюю симпатию к почтительному частному сыщику как ветром сдуло. – Хочешь исказить картину преступления?
Свистун распрямился. Он уже поднял с земли то, что его интересовало. Маленький спичечный коробок из цветной фольги, на котором было написано: "Королевский мотель".
– Я ни к чему не притрагивался. Просто смотрел. И что, по-твоему, можно найти среди всего этого мусора? Визитную карточку?
– Ладно, почему бы вам обоим не пойти прогуляться? Или поймайте такси. Попросите патрульных подбросить вас до ближайшего перекрестка. Куда угодно. Только не мешайте мне работать, договорились?
Канаан затеребил Свистуна за рукав. Они пошли по захламленному двору на выход.
– Эй, Свистун, – крикнул вдогонку Хулигэн. -Никуда не уезжай из города. И оставайся на связи на тот случай, если шериф прибудет по твою душу.
– Никуда я не денусь, – ответил Свистун. – Можешь не беспокоиться.
Глава пятьдесят первая
Свистун стоял на перекрестке, уставившись в пространство темным воспаленным вздором, а малолетние потаскушки, гомосексуалисты, трансвеститы, сутенеры, наркосбытчики, тайные агенты по борьбе с наркотиками, мелкие налетчики и карманные воришки фланировали мимо него на панели. Он всматривался в лица. Пытаясь определить, кто из этой шатии-братии может оказаться знаком с подростком, которому принадлежит спичечный коробок в цветной фольге. Ожидая, что сведения об этом валтасаровыми письменами проступят у них в глазах, у них во лбу. Ожидая чуда.
Естественное освещение сменилось вечерним, а он все не двигался с места.
Он стоял неподвижно. Людской поток, раздваиваясь, обтекал его, как река обтекает остров; люди глядели на него краем глаза, но никто не осмеливался положить руку ему на плечо в знак симпатии и сочувствия, потому что он во второй раз – и теперь уже навсегда – потерял возлюбленную, которая так недавно к нему вернулась. А потом ее убили.
Люди уже знали все, что можно было узнать, потому что они были рекой, каждая капля влаги в которой узнавала все в то же самое мгновенье, как это становилось известно любой другой. Так они и обменивались информацией, пока их в едином потоке несло к океану.
Другой вопрос заключался в том, готовы ли они поделиться с ним своим общим знанием. В какой мере доверительность и благожелательность реки распространяются на ее берег? А денег, чтобы скупить необходимую информацию, у него не было.
Двое мальчишек, которых он не раз видел на здешних улицах и с которыми не был знаком, хотя и, бывало, обменивался парочкой фраз, стоя под уличным фонарем и грозно жужжа, играли в штурмовые самолеты. Дети остаются детьми, даже если им приходится торговать собою.
Свистун сошел наконец с места, не поддался на призыв светофора перейти через улицу, завернуть к «Милорду», где его встретили бы дружеским участием, горячим кофе и ласковыми словами люди, которых он поневоле считал членами собственной семьи. Боско, Канаан, Риальто. Ширли Хайтауэр и даже цыганистая стряпуха, проработавшая здесь на данный момент какую-то пару недель.
– Как дела? – спросил он у "штурмовиков".
– Хуже некуда, – ответил Роч.
– Лучше не бывает, – сказал Даки.
– Хочешь отдохнуть с нами? – оправляя матроску, спросил Роч.
– Да ты что, охуел? – удивился Даки. – Это же не клиент. Это частный сыщик.
– Ну, а мы-то кто? Попроси нас хорошенько, так мы можем в частном порядке что-нибудь сыскать.
– Ты меня знаешь? – спросил у Даки Свистун.
– Ясное дело, знаю. Ты друг однорукого, который работает в кофейне через дорогу. И друг сержанта Канаана.
– Ну и что ты скажешь?
– Насчет чего?
– Насчет того, чтобы оказать мне услугу.
– Какую услугу?
Свистун достал коробок. На ладони тот засверкал подобно драгоценному камню.
– Это коробок Котлеты, – сказал Даки.
– Ты что? – возмутился Роч: его друг выболтал информацию, даже не сговорившись о цене.
– А кто такой Котлета? Я его здесь видел?
– Не знаю. Но наверное. Вы здесь крутитесь. Котлета здесь крутится. Ясное дело, видели.
– Опиши мне его.
– Худой такой, лохматый, со странными глазами.
– А откуда ты его знаешь?
– Да так.
– Послушай, с какой стати ты выкладываешь все этому мужику за так? – запротестовал Роч. -Хочет что-то узнать, пускай платит.
– Я на мели, – пояснил Свистун. – Все мои деньги разошлись по пять и по десять баксов в обмен на информацию. Но если у вас есть интересующие меня ответы, то вас ждет сороковник. Да нет. Две двадцатки тебе и одна этому парню.
– Вы же сказали, что вы на мели.
– Сегодня да. Но завтра все будет по-другому.
– Вот и задавайте свои вопросы завтра.
– Мы ведь можем поступить иначе. Я попрошу сержанта Канаана задержать вас. И он запрет вас на сорок восемь часов в общую камеру. С пьяницами и извращенцами. Хотите жестко, можно и жестко.
– Господи, ну и крутой же вы. Мудак!
– Я останусь вам должен. Я всегда плачу по счетам.
– Да ладно. Просто хотелось узнать, каковы условия сделки, – сказал Роч.
– Так откуда же вы знаете Котлету?
– Живем в одном доме.
– И много вас там живет?
– Постоянно – человек восемь-девять. А другие то приходят, то уходят.
– Тот дом, на крыше которого убили Мими?
– Он самый.
– Тот, где Хоган свалился с крыши и его проткнули ржавые железные прутья?
Оба подростка сокрушенно закивали головами при упоминании о насильственной смерти, которая, как выяснилось, ходит буквально рядом с ними. Конечно, их напугало то, что он заставил их вспомнить о вещах, которые они постарались похоронить, как замерзших суровой зимой птиц.
– И вы по-прежнему ночуете в этом здании?
– Ну уж нет!
Роч крутанулся на месте, выражая удивление глупому вопросу, которого он никак не мог ожидать от такого человека, как Свистун.