— Синяя пятерка, синяя пятерка, — прохрипела она.
Рядовой взял в руку микрофон и щелкнул тумблером:
— Синяя пятерка, слышу вас, прием?
— Срочный вызов на ранчо «Красный дом», сто километров к югу от перекрестка в Эхо. Сообщают о семейном скандале, прием?
— Понял вас. Какого рода скандал, прием?
— Судя по всему, с применением насилия, прием?
— Вас понял. Направляемся на вызов. Конец связи. — Рядовой обернулся назад. — Полагаю, она поняла твой испанский.
— Я вас предупреждал, — сказал Ричер. — И вам, черт возьми, надо было внимательно меня слушать. Так что, если она серьезно пострадала, это на твоей совести, приятель.
Сержант ничего не ответил. Лишь развернул машину и поддал газа. Они вернулись на ранчо через два с половиной часа после отъезда. Первым, что бросилось им в глаза, была машина шерифа. Сержант припарковался прямо за ней.
— Какого черта он тут делает? — не выдержал он. — Ведь у него выходной.
В поле зрения никого не было. Рядовой открыл дверцу со своей стороны. Сержант заглушил двигатель и последовал его примеру.
— Выпустите меня, — попросил Ричер.
— И не думай, приятель, — предостерег его сержант. — Ты будешь сидеть там, где сидишь.
Полицейские вошли в дом. Минут через двадцать на улицу вышел рядовой рейнджер. Он подошел к машине и нагнулся за микрофоном.
— С ней все в порядке? — спросил Ричер.
Рейнджер мрачно кивнул:
— С ней все хорошо. В смысле здоровья. Но у нее большие проблемы. Вызов был не по поводу того, что он напал на нее. Совсем наоборот. Она его застрелила. Мы только что ее арестовали.
ГЛАВА VIII
Подкрепление прибыло через час. Это была точно такая же патрульная машина с рейнджером за рулем и еще одним сержантом. Они прошли в дом. Через двадцать минут из дома вышел шериф, сел в машину и уехал.
Еще через час появилась «скорая», и санитары внесли в дом носилки. Они обернулись необыкновенно быстро. Спустили носилки с крыльца. Шлюп Грир был завернут в белую простыню, сквозь которую проступали очертания его грузного тела. Санитары закатили носилки в чрево «скорой», закрыли дверцы и уехали на север.
Через пять минут после этого вывели Кармен. Ее руки были скованы наручниками за спиной, голова опущена, лицо бледно. Полицейские подвели ее к машине и затолкали внутрь. Кармен вела себя абсолютно покорно.
Автомобиль с Кармен и ее тюремщиками тронулся с места. Полицейские, прибывшие первыми, сели в машину, где сидел
Ричер, подождали, пока те отъедут, и проследовали за ними в северном направлении.
— Куда они ее везут? — поинтересовался Ричер.
— В Пекос, — ответил сержант. — В следственный изолятор.
— Но ведь мы находимся в Эхо, — удивился Ричер.
— В округе Эхо проживает сто пятьдесят человек. Ты что же, думаешь, что у них есть свои тюрьмы и суды?
— Ну, тогда возникает одна очень серьезная проблема, — заметил Ричер. — Поскольку окружной прокурор Хак Уолкер был близким другом Шлюпа Грира, он будет выдвигать обвинение против человека, который застрелил его друга.
— Мы знаем о Хаке, — ответил сержант. — Ему придется отказаться от дела и передать его одному из заместителей. Оба его заместителя — женщины, поэтому все, что связано с самообороной, вызовет в них сочувствие.
— Сочувствие здесь ни при чем, — заметил Ричер. — Все ясно как день.
— Кроме того, не забудь, Хак будет участвовать в судейских выборах в ноябре, — продолжал сержант. — А в округе Пекос много мексиканских избирателей. Он никому не позволит сделать ничего такого, что дало бы ее адвокату шанс показать его прессе с плохой стороны. Так что ей повезло. Мексиканка убивает белого мужчину в Эхо, обвинение против нее выдвигает женщина, заместитель окружного прокурора Пекоса, — идеальный вариант для нее.
У школьного перекрестка они обогйали «скорую», которая продолжила свой путь на север, только теперь уже у них в хвосте.
— Ты задержишься в Пекосе? — спросил у Ричера сержант.
— Думаю, да. Я должен удостовериться, что с ней все в порядке. Уже завтра за нее надо будет внести залог.
— Завтра? Вряд ли, — покачал головой сержант. — Ведь в деле фигурирует труп. Кто ее адвокат?
— У нее нет адвоката. Отсутствуют средства.
— Да-а, — протянул сержант. — Сколько лет ребенку?
— Шесть с половиной. А что?
— Ребенку успеет исполниться семь с половиной, прежде чем маму вызовут в суд по поводу залога.
— Но ведь ей предоставят адвоката?
— Конечно. Весь вопрос в том, когда. Ведь это Пекос.
— Если человек просит предоставить ему адвоката, разве ему не предоставляют его сразу же?
— Ты получаешь адвоката лишь тогда, когда тебе предъявляют обвинение. И Хак Уолкер воспользуется этим обстоятельством, чтобы избежать конфликта интересов. Он упрячет ее за решетку и просто о ней забудет. У нее же нет адвоката, так что кому какое дело? К Рождеству ей удосужатся предъявить обвинение. Но к этому времени Хак, скорее всего, уже будет судьей, а не прокурором. Конфликт интересов отсутствует. Так что, если хочешь помочь, найди ей адвоката.
Весь остаток пути они молчали. Наконец сержант сбавил газ и припарковал машину на обочине.
— С этого места мы снова на дежурстве, — сказал он. — Пора тебя выпустить.
— Вы что, не можете подкинуть меня до тюрьмы?
— Тебя в тюрьму не сажают, а мы не такси.
— А где я нахожусь?
Сержант указал рукой прямо вперед:
— Центр находится вон там, километрах в трех.
— А где тюрьма?
— На перекрестке перед железной дорогой. В подвале здания суда.
Сержант вылез из машины и театрально распахнул дверцу перед Ричером. Ричер выкарабкался наружу и распрямил спину. Жара еще не спала. Мимо время от времени проносились редкие машины. Они были столь немногочисленны, что в паузах в воздухе разливалась звенящая тишина.
Сержант снова уселся за руль и захлопнул дверцу. Автомобиль, хрустя щебенкой, вернулся на шоссе. Ричер проводил взглядом красные точки габаритных огней, которые спустя некоторое время скрылись из виду где-то на востоке. Тогда он зашагал на север — где горел неоновыми огнями Пекос.
Вдоль дороги выстроилась череда мотелей. Чем дальше от шоссе находился мотель, тем пристойнее он выглядел и дороже стоил. Ричер миновал прилавки рынка и пару закусочных — одна торговала донатсами, а другая пиццей. В обеих было темно —- они уже закрылись. В конце улицы был перекресток. Указатель сообщал, что музей Дикого Запада находится прямо напротив. Перед поворотом стояло здание суда. Ричер обогнул его, заходя с тыла, поскольку никогда не видел, чтобы в тюрьму можно было войти прямо с улицы. В задней стене здания на полуподвальном уровне имелась слабо освещенная дверь с двумя ведущими вниз цементными ступенями. На стальной двери было выведено: «Вход воспрещен». Над дверным проемом была установлена маленькая видеокамера.
Ричер сделал два шага вниз и громко постучал. Дверь ему открыла женщина в форме судебного пристава. Белая, около пятидесяти лет. У нее на ремне был подвешен пистолет, резиновая дубинка и баллончик со слезоточивым газом.
— Могу я увидеть Кармен Грир?
— Вы адвокат?
— Нет.
— Приемные часы в субботу с двух до четырех.
— Вы не могли бы мне все это написать? — Он хотел попасть внутрь. — Может, дадите мне список того, что разрешено для передачи?
Пристав пожала плечами, но проход освободила. Ричер проследовал за ней в вестибюль. У нее была высокая конторка с гнездами для бумаг. В одном из них лежал свернутый пояс из кожи ящерицы, принадлежащий Кармен. Там же лежала и сумочка на молнии с фальшивым кольцом внутри.
Пристав передала Ричеру ксерокопированный список:
— И не вздумайте принести что-нибудь из того, чего нет в списке. Тогда свидания не будет.
— А где находится окружная прокуратура?
Женщина ткнула пальцем в потолок:
— Второй этаж. Вход с улицы. Начинает работать около половины девятого.
— А у вас здесь поблизости можно найти адвоката?
— Дорогого или дешевого?
—- Бесплатного.
— Дойдете до перекрестка, свернете налево. Там все — и поручители, и бесплатные адвокаты.
— Когда вы ее увидите?
— Я вижу ее каждые пятнадцать минут. Следим, чтоб не было самоубийств. Хотя я думаю, вашей подруге это не грозит. Она — крепкий орешек.
— Передайте ей, что здесь был Ричер. Я буду поблизости.
Женщина кивнула.
— Думаю, она будет в экстазе.
Ричер прогулялся в обратном направлении по улице мотелей, пока не дошел до цен ниже тридцати долларов. Подобрал заведение, разбудил ночного портье и заплатил за номер, расположенный почти в самом конце коридора.
Воздух в комнате был затхлый, но жить можно. После армии человек начинает понимать, что жить можно практически везде. Это серьезное преимущество бывших военных.
Ричер проспал до семи, принял душ и пошел в кафе. Съел два огромных техасских донатса и выпил три чашки кофе. Потом пошел покупать одежду. С тех пор как он лишился кратковременного статуса домовладельца, он вернулся к старой тактике — покупке дешевых вещей, которые, запачкавшись, выбрасывались, а не стирались.
Он нашел магазин, где на вешалке висели слаксы его размера, которые он дополнил рубашкой цвета хаки. Купил белое нижнее белье. В магазине не было примерочной кабинки, но продавец разрешил ему воспользоваться служебным туалетом. Ричер оделся во все новое и переложил все из старых карманов в новые. Восемь гильз от пистолета Кармен в его брюках до сих пор издавали звон, похожий на звон монет. Он взвесил их на ладони и опустил в карман новых штанов.
Старую одежду он засунул в стоявшее в туалете мусорное ведро. Вернулся в торговый зал и заплатил тридцать долларов наличными.
В центре Пекоса на перекрестке он повернул налево и, как и сказала судебный пристав, оказался на улице, по обеим сторонам которой сплошь выстроились конторы поручителей и юридические консультации. Через оконное стекло было видно, что во всех консультациях стоят письменные столы со стульями для клиен