Слишком поздно для пожарных укрытий, слишком поздно для чего бы то ни было, в мгновение ока он с ужасом увидел, как все они погибли.
— Гриффин. — Внезапно Линди встала прямо перед ним. Она отбросила в сторону свою лопату, схватила его и, держа его руки в своих ладонях, встала на цыпочки, чтобы заглянуть ему прямо в лицо.
— Ветер переменился, — хрипло сказал он.
— Да. — Ее пальцы впились в его руки-единственный признак ее отчаяния. — Ветер переменился. Что же нам делать?
Лучшая безопасность — в страхе. «Кто это сказал», — глупо подумал он, — «Шекспир?» Потому что никогда еще не было ничего более правдивого.
— Гриффин, скажи мне, что им сказать.
Он посмотрел ей в лицо, которое было невыразительным и спокойным, только ее глаза были полны беспокойства и тревоги, и черт побери, если он сейчас все испортит и потеряет ее тоже.
- Мы отступаем. — Как он слишком болезненно понимал, изменение даже самой незначительной величины означало разницу между побегом и ловушкой.
Он не хотел, чтобы кто-то попал в ловушку. Он взял Линди за руку, испытывая потребность держаться за что-то, за кого-то, испытывая странное облегчение оттого, что это была она. Позади них он почувствовал тепловую стену, которая всегда бежала прямо перед огнем, и его сердце забилось еще сильнее.
— Пошли. Быстрее.
Линди кивнула и крикнула через плечо:
— Ven por aca, apurarse (уходите отсюда, быстрее), — и мужчины сделали именно это, побежав с ними на восток.
— Быстрее, — сказал Гриффин Линди, все еще держа ее за руку. Он сунул ей рацию. — Скажи им всем, чтобы выдвигались немедленно.
Она перевела это в рацию, и они поднялись по тропинке, по которой еще вчера наносили на карту периметры, а теперь огонь пожирал их линии.
На более высокой площадке, пока безопасной, они начали все сначала, копая, расчищая, снова копая.
Несколько часов спустя Гриффин поднялся еще выше, чтобы посмотреть, что происходит. И когда он это сделал, то должен был признать, что, несмотря на непредсказуемый ветер, все было спокойно.
Чья-то рука легла ему на плечо.
— Мы добились отличного прогресса, верно?
Мягкий голос Линди проник сквозь защитную оболочку, которую он надел, как и все остальное снаряжение, чтобы защититься эмоционально, но ее прикосновение пробило защиту, и его самого. Он не знал, как она могла это сделать — заставить его чувствовать, заставить страдать, но она это сделала. Линди заставляла его хотеть снова стать цельным человеком, она заставляла его хотеть так много вещей, и его горло так сжалось, когда он повернулся к ней, что он не доверял своему голосу, поэтому Гриффин просто кивнул.
Как ни странно, они добились превосходного прогресса. Они почти вернули время, которое потеряли сегодня утром. Восточное и западное движение были охвачены, полностью сдержаны. К северу огонь почти не продвинулся вперед, казалось, что он застрял в скалах, а к югу, в направлении города, они лихорадочно продвигались вперед, опережая пламя, и, как ни странно, были уже совсем близко.
Так они простояли довольно долго. Линди вздохнула и откинула волосы с лица, ее пальцы оставили длинную полоску грязи на щеке и подбородке, которая присоединилась к нескольким полосам. Глядя на нее, Гриффин не мог поверить, как сильно он увяз в ней, и как она сумела пробиться через это только своим голосом и прикосновением.
— Я действительно думаю, что у нас все хорошо, — сказала она.
— Да. — Он не мог отвести от нее глаз. — У нас все хорошо.
Но она нахмурилась и схватила его за окровавленную руку.
— Где, черт возьми, твои перчатки? — вытащив их из заднего кармана, она помахала ими перед его лицом. — Привет, Земля-Гриффину, выходи, Гриффин.
Мрачная улыбка тронула его губы. Как получилось, что эта грубая и неуклюжая женщина привлекла его?
— Ты очень ласковая, правда?
Линди подавила желание улыбнуться.
— Если хочешь, чтобы тебя обняли, иди и найди свою маму. — Но поскольку она ничего не могла с собой поделать, то поднесла его ладонь к своей щеке, и что-то внутри нее отреагировало на эту простую связь. Она спросит, если он тоже это чувствовал. Или он тонул во всех эмоциях, с которыми сталкивался? — Я знаю, что сегодня тебе тяжело, — тихо сказала она. — И что ты расстроен и страдаешь…
Его большой палец скользнул по ее подбородку.
— Я не страдаю…
— Гриффин.
— Разве я выгляжу сейчас расстроенным, Линди?
Она оглядела его с ног до головы. Теперь его глаза блестели, но не от страха или паники. Прежде чем женщина успела это сказать, он положил свободную руку ей на бедро, прижимая к дереву. Заслонив ее своими широкими плечами, он посмотрел на нее с таким выражением, что у нее перехватило дыхание.
— Может, тебе стоит измерить мне температуру, — предложил он.
О, Боже.
— Позволь мне помочь тебе. — Он накрыл ее рот своим. Гриффин крепко поцеловал ее, втягивая язык Линди в свой рот, и только когда она затаила дыхание и издала жалобно-нуждающийся всхлип, мужчина отстранился.
Дыша так же тяжело, как и она, он держал ее.
— Тебе не кажется, что я болен? — снова спросил он.
Он положила свою руку на колотящееся сердце.
— Ты чувствуешь… жар.
"Боже мой», — подумала она, — «неужели ему жарко?»
— Горячий. — Он кивнул. — Да, это звучит примерно так.
У ее бедра затрещало радио, и, не сводя с нее глаз, он снял его с зажима и поднес к ее губам.
— Si” — сказала она и прислушалась. Сержио заговорил, сказав, что у них есть группа примерно из двадцати человек на юго-западной оконечности пожара, ближайшей к городу точке, и им удалось сдержать этот конец. Прижав к груди рацию, она посмотрела на Гриффина и почувствовала, как ее глаза увлажнились. — У нас все получилось.
После почти шестисот акров и свирепых ветров, сражавшихся с ними на каждом шагу, огонь, наконец-то, был полностью сдержан.
Он пристально посмотрел на нее.
— Точно?
Схватив его за рубашку, она притянула его к себе.
— Конечно. — А потом она сделала то же, что и он… поцеловала его, крепко и горячо, как огонь вокруг них.
В конце дня, когда сумерки наступили быстрее, чем они устали, на смену им пришла другая команда. Они приехали из Мехико и собирались провести патрулирование и зачистку, чтобы убедиться, что сдерживаемый огонь не перескочит через какие-либо линии, пока он будет гореть сам по себе, что, по их расчетам, займет еще, по меньшей мере, три дня.
Настроение было легким и радостным. Гриффин поехал обратно, и Линди позволила ему вести, потому что так устала, что едва могла держать глаза открытыми. Они спустились с холма, когда стемнело, тени и ухабистая дорога гипнотизировали ее, пока она пыталась не заснуть.
— Закрой их, — сказал Гриффин, перекрывая рев мотора и шум ветра. — Я буду наблюдать за койотом.
Она откинулась на спинку сиденья, погрузившись в мысли о горячем душе и мягкой постели — только для того, чтобы рывком проснуться, держась изо всех сил, когда они попали в колею. Но она не могла вылететь из джипа, она была пристегнута ремнем безопасности, а также рукой Гриффина, которую он держал перед ней на каждом ухабе.
— Расслабься, — сказал он. — Я держу тебя.
У меня есть ты.
Она закрыла глаза и попыталась представить себя летящей домой сегодня вечером, что и было их планом. К завтрашнему утру она будет там, где захочет, и делать все, что захочет, когда захочет. А это означало, что она будет одна.
У меня есть ты.
Забавно, но как она ни старалась, ей никак не удавалось понять, что означают эти три маленьких слова. Почему с этим мужчиной она могла потерять бдительность? В кои-то веки ей не нужно было постоянно держать все под контролем…
Она вздрогнула, когда кто-то дотронулся до ее бедра. Сев прямо, она ударилась головой о стену.
Гриффин.
— Ой, — сказал он и отстегнул ее ремень безопасности, прежде чем потереть голову.
Теперь она могла видеть его в темноте — они были припарковались. Огни гостиницы мерцали на заднем плане, как и ароматы восхитительного ужина Розы. Время прошло, но Линди показалось, что она отключилась всего на несколько минут.
Потирая голову в том месте, где она столкнулась с головой Гриффина, она посмотрела ему в лицо. — Не могу поверить, что я так сильно устала.
— Пятнадцатичасовой рабочий день, подобный тому, что мы только что провели, может подействовать на любого. — Он взял ее за руку и вытащил из джипа, обняв за плечи.
— Я не настолько устала, — сказала она, но не оттолкнула его руки, как могла бы оттолкнуть кого-то другого. Вместо этого она наклонилась к нему, удивив их обоих, когда положила голову ему на плечо. — Только на мгновение, — сказала она себе, испустив легкий вздох удовольствия, когда он притянул ее ближе. Только на мгновение…
— Эй. — Это сопровождалось легким пожатием. — Давай принесем тебе поесть.
— Хорошо. — Она моргнула, с удивлением обнаружив, что стояла у входной двери, все еще в его объятиях. И сильные красивые руки обнимали ее.
Внутри Таллула залаяла от счастья, увидев их, пока у них не заложило уши, и Роза крикнула ей, чтобы она замолчала. Роза продолжала обнимать своих "героев", цокать и кудахтать над ними, набивая их едой, пока Линди не перестала двигаться. Она посмотрела на Гриффина, который улыбался и вел светскую беседу, но напряжение все еще было вокруг его рта и в его глазах, и она знала, что он хочет быть дома. Отодвинувшись от стола, она улыбнулась.
— Хорошо, давай сделаем это.
— Нет, нет, ты должна остаться до завтра, — запротестовала Роза. — Оставайся.
— У меня подремала на обратном пути. Это все, что мне было нужно.
Роза закатила глаза.
— Как ты это делаешь, спишь урывками, я никогда не пойму. Ладно, иди. Идите туда, куда дует ветер, в конце концов, вы вернетесь.
— По-моему, у меня запланирован вылет на следующей неделе.