Линди начала расстегивать пуговицы и одновременно оставлять сообщение для Тома.
— Том, послушай, твоя заблудшая дочь взяла на себя смелость улететь на моем самолете. Я думала, что она уже позвонила тебе, но мне следовало бы знать лучше, как девушке.
— Женщине, — поправила Нина.
Линди сердито посмотрела на нее.
— И она делает все, что ей вздумается. Позвони мне.
Как только она повесила трубку, кто-то постучал в дверь.
— Не дом, а центральный вокзал. — Линди направилась к двери. — Я опоздала на пять минут, и этот человек не может позволить мне передохнуть. Послушай, — крикнула она Нине, — меня не будет допоздна, до позднего вечера, ничего не поделаешь. Держись подальше от неприятностей.
— Ты говоришь со мной или с котом? — спросила Нина.
— С обоими.
— К полудню я уже не буду тебе мешать. — Нина отвернулась, ее худые плечи были напряжены.
А Линди чувствовала себя мягкотелой.
— Да ладно, не надо так.
— Я знаю, как это неудобно — видеть меня здесь.
— Я никогда этого не говорила.
— И я знаю, насколько ты одинока…
— Ну, а я нет…
— Мне очень жаль, что я побеспокоила тебя.
— Нина, черт побери, ты можешь меня выслушать?
В дверь снова постучали, на этот раз громче и нетерпеливее. Линди указала на Нину.
— Не двигайся.
Нина скрестила руки на груди. Линди слишком хорошо знала эту позу.
— Я имею в виду это. — И женщина пошла открыть дверь. — Господи, Сэм, у меня и так дел по горло…
— Дай-ка угадаю, чем ты так занята. — Броуди Мур, великолепный, как всегда, и выглядевший довольно напряженным, переступил порог. — Где же она?
Линди моргнула.
— Откуда ты знаешь, где я живу? — она попыталась разглядеть улицу со своего крыльца — Гриффин пришел с ним? — но ничего не смогла разглядеть за огромной фигурой Сэма.
— Просто скажи мне, что она у тебя, — сказал Броуди. — Я поговорил с Томом, и он сказал, что я, вероятно, найду ее здесь…
— Кто она? — Нина вошла в комнату и холодно улыбнулась Броди. — Я?
— Слава Богу. — Мужчина подбежал до нее меньше чем за два шага, притянул к себе и уткнулся лицом в изгиб ее шеи. — Господи, я из-за тебя поседел.
Нина взъерошила его и без того взъерошенные волосы своими длинными пальцами.
— Подожди. Здесь нет ни одного седого. Мужчины. Всегда преувеличивают.
Но она обхватила его руками и обняла в ответ, закрыв глаза и вдыхая его запах с таким восторгом на лице, что Линди поймала себя на том, что не сводит с них глаз.
Это вернуло ее назад — фактор вздоха, которого она не ожидала, мечтательное ощущение того, что между двумя людьми, которые ей небезразличны, что-то происходит так хорошо. Это вернуло Линди назад, а также оставило ее немного расстроенной, потому что она снова стояла в стороне и смотрела. Всегда немного отстраненная.
Она сама виновата, но не знает, как это исправить. Казалось, ей не хватает гена привязанности.
— У меня самолет, — сказала она.
Но теперь они целовались, и не просто-поцелуй, а держа друг друга за лица, с открытыми глазами, я-собираюсь-сожрать-тебя-поцелуем, который сделал что-то забавное с ее коленями.
— Так, э-э, думаю, мы поговорим позже.
Ответа не последовало, только еще больше отстойных звуков.
— Правда, — сказала она, постукивая пальцами по открытой входной двери. — Мне нужно идти.
За спиной Броуди Нина махнула ей рукой.
Линди направилась было к выходу, но остановилась.
— Не выпускай дурачка Китти, ладно? Я не хочу, чтобы койоты добрались до него. — Почему она беспокоилась о том, что это произойдет, когда это только спасет ее от покупки кошачьего корма, Линди понятия не имела.
Но Броуди и Нина уже были заняты друг другом, и все это сопровождалось такими звуками, что ей захотелось заткнуть уши. Линди было интересно, выглядел ли Гриффин так же, когда целовал ее, с сердцем в глазах, было ли это видно в каждом прикосновении и шепоте.
Она ни разу не взглянула на него, когда он целовал ее, но теперь пожалела об этом.
И все же желания были для кого-то, кто лелеял сожаления, чего Линди никогда не делала. Она жила своей жизнью здесь и сейчас, забыв прошлое, не думая о будущем.
С этой мыслью женщина захлопнула за собой дверь и направилась встречать свой день.
Глава 26
В конце концов Линди осталась в Кабо, чтобы сделать кое-какие ремонтные работы на своем самолете, и независимо от того, как часто она пыталась позвонить себе домой, Нина не брала трубку.
У нее не было возможности позвонить Броуди — черт возьми, у нее даже не было возможности связаться с Гриффином, — но она снова попыталась дозвониться до Тома.
И пришлось оставить еще одно сообщение. Странно, потому что сейчас было восемь вечера, и обычно Тому пора было спать, так как он вставал с восходом солнца.
На пляже в Кабо, застряв в ожидании своего самолета, наблюдая за группой полуголых детей, уклоняющихся от волн в сумерках, она позвонила Розе.
— Ты вернешься ко мне?” — спросила Роза, Таллула тявкнула на что-то на заднем плане. — Потому что я только что приготовила свежую кукурузную лепешку.
— Ты видела Тома или разговаривала с ним?
— Он здесь, querida. Хочешь, я скажу ему кое-что для тебя?
Линди снова взглянула на часы. Все еще восемь.
— Что он там делает?
— Разве я спрашиваю тебя об этом, когда у тебя в спальне этот великолепный пожарный?
— Я… — Линди замолчала, не зная, что ее больше озадачило: то, что Роза знала, что они с Гриффином спали вместе, или то, что Роза и Том, возможно, делали то же самое. Она ущипнула себя за переносицу и глубоко вздохнула. — Знаешь что? Не бери в голову. Просто скажи ему, что Нина у меня. Или была там. Скажи ему, чтобы он не волновался, с ней все в порядке, но она не собирается возвращаться в ближайшее время.
— Именно это он и подозревал. — Роза вздохнула и передала новость Тому, прежде чем сказать Линди: — Что ж, девочка заслуживает того, чтобы попробовать свои собственные мечты. Я уже много лет пытаюсь ему это сказать.
Она услышала, как Том заворчал на это, а затем, должно быть, схватил телефон, потому что Линди услышала, как он требовательно сказал: — Она сводит тебя с ума?
— Ничего такого, с чем бы я не справилась.
— Послушай, я знаю, что не имею права спрашивать, но… — Он разочарованно выдохнул. — Не спускай с нее глаз, ладно?
Линди подумала о том, как она оставила Нину в объятиях мужчины, который выглядел так, словно никогда ее не отпустит.
— Хорошо…
— Я просто боюсь, что она влюбится в первого же мужчину, который ей улыбнется.
Линди подумала, что, скорее всего, все будет наоборот, поскольку Броуди, похоже, и сам был сражен наповал.
— Потому что, несмотря на всю свою браваду, она чертовски наивна, — сказал Том.
"Наивная," — не совсем то слово, которое Линди употребила бы по отношению к сообразительной Нине, но она придержала язык. И сказала:
— Том, я больше половины времени отсутствую, а вторую половину мне повезло, что я могу прокормить себя…
— Я пришлю деньги.
— Я говорю не о деньгах. Я говорю об ответственности…
— Ты издеваешься надо мной. Дорогая, ты самая ответственная женщина из всех, кого я знаю.
— Том…
— Пожалуйста, — его голос был мягким, опустошенным. — Я не могу заставить ее вернуться, это лучшее, что я могу сделать. Просто следи за ней.
Она сделала глубокий вдох.
— Я сделаю все, что смогу. — Она повесила трубку, обозвав себя полной дурой за то, что ей вообще было не все равно.
Эта забота зашла гораздо глубже, чем предполагала Линди. Когда на следующий день она, наконец, вернулась в Сан-Диего, то обнаружила, что ее квартира пуста, за исключением одного маленького котенка, спящего на полу, который поднял голову и сердито посмотрел на нее, когда она вошла в парадную дверь.
— Нина? — она бросила ключи и взглянула на Люцифера. — Ну, так в чем же твоя проблема? У тебя есть кошачья коробка. Огромная миска с едой. Меня не было только ночью… — Линди замолчала, потому что котенок выглядел совсем по-другому. Вместо своей обычной грязно-белой шерсти он выглядел так, словно только что прошел через стиральную машину с отбеливателем. При ближайшем рассмотрении оказалось, что он весь покрыт белым порошком.
— Какого черта…
На кухне ей хватило одного взгляда.
— Бинго. — Ее жестяные банки валялись на столе. Самая большая из них, наполненный мукой, теперь лежала на кухонном полу боком и была открыта вместе со всеми пятью фунтами белой муки, которую она никогда не использовала, потому что понятия не имела, как готовить. — Ты просто должен был играть в хоккей с банками. Нельзя валяться дома и лениться, как все остальные кошки во вселенной.
Котенок подошел к ней, не опираясь на одну лапу. “Мяу.” он сидел там, подняв свою маленькую лапку, и жалостливо смотрел на нее. Она взяла его на руки, подняв при этом облако муки, и он осторожно протянул ей лапу. Когда она дотронулась до него, котенок зашипел, а затем лизнул ей руку так, что разбил Линди сердце.
— Ах ты, бедный маленький идиот.
Она опустила его на пол и подождала, пока котенок пойдет правильно, может быть, даже взглянув на нее через плечо, чтобы доказать, что он проучил ее и проучил хорошо.
Вместо этого котенок захромал в нескольких футах от нее и сел.
Поднялось еще одно облако муки.
Затем он очень осторожно поднял лапу и посмотрел на нее.
— Черт. — боль и страдание в этих светло-голубых глазах убили Линди. — Дай мне посмотреть. — Но когда она села на пол рядом с ним и притянула котенка к себе на колени, чтобы посмотреть, он вытащил лапу и снова зашипел на нее.
— Ладно. — Уперев руки в бока, все еще лежа на полу, Линди смотрела, как котенок идет — хромая — прочь. — Страдалец. Посмотрим, будет ли мне не все равно.
Но ей было не все равно. Она заботилась так сильно, что это причиняло боль. Без сомнения, ей нужна была помощь в этом деле. Схватив телефон, она позвонила Сэму.