— Что это? — Роган вытащил книгу из бокового кармашка на двери. Обложку украшал витиеватый магический круг. «Тайные круги: практическое применение».
Это была моя засадная замена «Гексологии», невероятно полезная, но написанная таким сухим языком, что меня начинало клонить в сон. Я уже прочитала «Тайные круги» от корки до корки, но не запомнила все круги, которые отметила как важные, так что я брала ее с собой и честно пыталась воспроизводить иллюстрации в линованном блокноте, пока ждала, чтобы мошенники со страховкой совершили ошибку.
— А что такое?
Я могла бы спросить у него напрямую, не он ли их прислал. Но тогда я бы знала. По какой-то причине, незнание казалось лучшим вариантом. Части меня нравилось думать, что это был он.
Он полистал книгу.
— Если тебе понадобится помощь, я с удовольствием с тобой позанимаюсь.
Я уставилась на него.
— И во что мне это обойдется?
— Я что-нибудь придумаю. — Его голос обещал множество интересных идей.
— Сделки с драконами ничем хорошим не заканчиваются.
Его губ коснулась самодовольная улыбка, превращая выражение лица в хищное и жаждущее.
— Это зависит от того, что ты предлагаешь взамен.
Мне не следовало садиться с ним в машину. Вот и всё.
GPS голосом Дарта Вейдера сообщил мне, что мой пункт назначения находился в пятиста футах справа. Спасена Ситхом.
Я припарковалась в тени под деревом, проверила пистолет и сунула его обратно в сделанную на заказ кобуру для ношения на талии, там, где ее закрывал жакет. Мужчинам гораздо проще скрытно носить оружие. У меня большой перепад между талией и бедрами, так что в обычной кобуре пистолет просто упирается мне в ребра.
Мы с Роганом прошли к парадному входу.
Я позвонила в звонок.
— Веди себя прилично.
— Я помню, — проворчал Роган.
Дверь распахнулась, открывая мужчину лет тридцати. Среднего роста, со светло-каштановыми волосами и короткой бородой, он напоминал типичного парня из пригорода: со стабильной работой, посещающего спортзал три раза в неделю, и позволяющего себе съедать чуть больше, чем десять лет назад. В его глазах сквозила пустота.
— Сейчас не лучшее время, — сказал он.
— Мистер Натер, я работаю на Корнелиуса Харрисона, — сказала я, протягивая ему визитку. — Примите мои глубочайшие соболезнования.
Он моргнул, взял мою визитку и прочел ее.
— Частный детектив?
Мне нужно было попасть в дом, пока он не хлопнул дверью у меня перед носом.
— Дом Форсбергов отказывается расследовать убийства, поэтому мистер Харрисон попросил меня выяснить, что случилось с его женой. Он хочет сказать своей дочери, что убийца ее матери не ушел безнаказанным. Мне очень жаль беспокоить вас во время траура. Нам нужно лишь несколько минут вашего времени.
Джереми посмотрел на меня и вздохнул.
— Несколько минут.
— Спасибо.
Он провел нас через прихожую в гостиную, отделенную от кухни островом. Двое маленьких детей, мальчик и девочка, лежали на ковре. Мальчик, старше на год или два, играл на айпаде, в то время как девочка строила что-то из Лего. Пожилая женщина с заплаканными глазами сидела на диване с книгой. Она взглянула на нас, ее лицо было изможденным.
— Мам, мне нужно поговорить с этими людьми, — сказал Джереми. — Я отойду на минуту.
Она кивнула.
— Привет, — хором поздоровались детишки.
— Привет, — помахала я.
Джереми выдавил улыбку.
— Простите, ребята, я скоро вернусь.
Он провел нас через гостиную в офис и закрыл французские двери.
— Я еще не сказал им, — его голос прервался. — Я не знаю, как.
— Вы к кому-нибудь обращались? Психотерапевт?
Он покачал головой. На его лице отразилась непреодолимая боль, такая, которая врезается в вас подобно автомобилю на полной скорости и оставляет разбитым и оглушенным. Если бы только я могла что-нибудь для него сделать.
Я вытащила еще одну визитку, проверила контакты в телефоне, и написала на ней имя и номер моего психотерапевта.
— Когда умер мой отец, я не знала, как с этим справиться. Я винила себя и таскала свою вину и горе с собой, как камень, пока не сходила к доктору Мартинез. Она очень хороша в своем деле. Все равно будет ужасно, но она поможет вам пережить самое худшее. А если у нее нет окон в расписании, она направит вас к кому-нибудь еще.
Джереми посмотрел на меня.
— Станет легче?
— Нет такого понятия, как забвение, — сказала я. — Это никуда не уходит. Но становится не таким острым со временем и лечением. Разговоры об этом помогают.
Джереми взял визитку и сунул ее в свой бумажник.
Я взяла свой цифровой диктофон, нажала на запись и произнесла:
— Четверг, 15 декабря. Интервью с Джереми Натером.
Джереми прислонился к стене, скрестив на груди руки.
— Мистер Натер, вы знаете, почему Маркос был в том номере отеля?
— По словам Дома Форсбергов, он был там на свидании с Нари Харрисон. Или Еленой де Тревино. Или Финли. Может, они там все вместе собирались устроить оргию. — В его голосе звучала горечь.
— То же самое они сказали Корнелиусу, пообещав прибавить доказательства финансовых махинаций и употребления наркотиков, если он продолжит задавать вопросы.
— Это абсурд. — Джереми нагнулся над столом, уперевшись в него ладонями. — Маркос был верным. Это было в основе его характера. Он был верным и честным.
— У Дома Форсбергов не лучшая репутация, — сказал Роган. — Были ли у Маркоса конфликты на работе?
Спасибо. Давай, разрушай отношения, которые я пытаюсь построить.
— Он планировал уйти из фирмы, — сказал Джереми.
Правда.
— Кто еще об этом знал?
— Только я и он. Маркос… был очень закрытым человеком. Мы оба работали слишком много, и нам не хватало времени на детей. Он хотел все бросить и посидеть год или два дома, но хотел сначала погасить закладную на дом. Мы переехали сюда из-за школы, и он хотел убедиться, что мы продержимся на одну зарплату. Нам не хватало двадцать восемь тысяч для выкупа этого дома. — Джереми качнулся назад. — Я знал, что это делает его несчастным. Три недели назад я пытался заставить его бросить работу. Он обещал положить заявление об увольнении как раз перед рождественскими каникулами. Я должен был настаивать сильнее.
— Вы считаете, что он оказался в том отеле из-за работы?
— Да.
Правда.
— У вас есть предположения, над чем он мог работать?
— Нет. Он не рассказывал об этом дома. Это я обычно разглагольствовал о работе. Маркос умел разделять. Он оставлял работу на работе. Когда он приходил домой, то был просто Маркосом.
Он опустился в кресло, обмяк и прикрыл глаза рукою. Я больше ничего от него не добьюсь.
— У него были враги? — спросила я. — Кто угодно, кто мог бы…
— Кто мог бы убить его, расстреляв из пулемета? — глухо спросил Джереми. — Нет.
— Мы соболезнуем вашей утрате, — сказала я. — Если вспомните что-нибудь, пожалуйста, позвоните мне. Мы сами найдем выход.
Начался дождь. Я остановилась на мгновение у машины, позволив мороси увлажнить волосы. В этом доме царило горе, и мне хотелось его смыть.
— Он соврал? — спросил Роган.
— Нет. Он действительно ничего не знает. Если ни Нари, ни Маркос не посвящали семьи в подробности работы — значит, это было для них опасно.
Нам придется попытать счастья с семьей Елены. Она была нашей последней очевидной ниточкой.
Де Тревино жили на озере рядом с Саутвикским гольф-клубом в добрых пятидесяти минутах езды от Вестхеймер Лейкс. Я вела машину на юг по шоссе TX-99, глядя, как мимо проплывают поля, огороженные полосами деревьев. Казалось, мы черт знает где, в техасской провинции. Вы никогда не догадаетесь, что прямо за деревьями новые микрорайоны разделяли землю на стройные ряды практически одинаковых домов.
Я съехала на Alt-90, и мы срезали путь через Шугар ленд и Миссури сити, небольшие муниципалитеты внутри большого Хьюстона. Машин было мало, дорога была свободна.
Несколько минут Роган пролистывал книгу и сделал в ней пару заметок. Она все еще лежала открытой в его руках, но он больше не обращал на нее внимания. Его челюсть была напряжена. Он смотрел прямо вперед и глаза снова заледенели. Это новая кристаллизованная ярость пробирала меня до костей. Какие бы мысли не бродили в его голове, они были темными, очень-очень темными. Они схватили его и утягивали с собой в черную глубину. Я хотела потянуться туда и вытащить его на свет, чтобы он оттаял.
— Коннор?
Он повернулся и посмотрел на меня, будто очнувшись.
— Что случилось с Гэвином?
Гэвин был племянником Рогана. Адам Пирс со своей косухой, татуировками, и глубокой ненавистью к любой власти, воплотил в себе образ крутого мятежника. Как и многие подростки, Гэвин его боготворил, и Адам сыграл на этой преданности.
— Гэвин заключил сделку.
Я съехала на Сэм Хьюстон Толуэй. Бригады дорожных рабочих снова трудились на обочине и мне пришлось ехать рядом с временными бетонными ограждениями. Никогда это не любила. По крайней мере, сейчас я могу видеть. Почему-то я всегда оказываюсь на этих дорогах ночью, когда идет дождь и другое бетонное ограждение зажимает с противоположной стороны.
— Какого рода сделку?
— Год в исправительном лагере для подростков, пока ему не исполнится восемнадцать, а затем десять лет военной службы в обмен на его показания против Адама Пирса. Если он облажается, то будет служить десять лет в тюрьме.
— Это хорошая сделка.
— В сложившихся обстоятельствах. У него есть талант, поэтому мы воспользовались им в качестве козыря.
— Ты уверен, что он не причастен к тому, чем занимается его мать?
— Уверен, — отрезал Роган.
— Я не знала, что тебя волнует племянник. Ты заставил всех думать, что вы чужие люди.
— Не по моей воле.
Он посмотрел в окно, снова ускользая. Я даже не была уверена в том, почему важно удержать его здесь со мной, но это было так.
— Ты упражнялся в стрельбе с нашей последней встречи? — непринужденно поинтересовалась я.