Со свистом пролетев над головой Дэна, что-то тяжёлое угодило прямо в телевизор. Телевизор разлетелся на множество осколков, стеклянных и пластмассовых, подсвеченных снопом электрических искр. Это была хрустальная пепельница, которая грохнулась на пол и тоже разбилась. Дэн вскочил со своего места, обернулся посмотреть на Эми – сестра стояла у столика, в глазах застыли слёзы.
– Это все Пирс, – начал Дэн, – сама знаешь. Глупости какие…
– Для меня не глупости! – воскликнула Эми. – Это ты можешь прятать голову в песок, уезжать! Я – не могу! Я должна всё это терпеть!
– Но я не уезжаю!
– Я, наверное, не в себе была, – проговорила Эми. – Как я могла подумать, что у нас что-то получится… Дэн, звони пилоту. Скажи, Джейк и Аттикус летят домой. Вечером.
– Эми, – подключился Джейк, – да я не поверил ни единому…
Эми развернулась к Джейку:
– А мне плевать, поверил ты или нет! Всё! Никаких обсуждений. Мы с Дэном будем искать сильфий, а вашим отцом займётся полиция.
– Нет, – сказал Джейк. – Так не пойдёт.
– Эми, это безумие! – вмешался Дэн. – Ты не можешь им…
– Я приказываю! – взревела Эми.
Дэну показалось, будто его откинуло назад. От слов Эми стало больно, как от удара. В номере повисла звенящая тишина. Они, словно изваяния, замерли каждый в своем углу и неслышно кипели от злости.
– Я глава Кэхиллов, – на этот раз спокойно сказала Эми, от чего остальным стало ещё страшнее. – Ваши мысли на этот счёт меня больше не интересуют. Будет, как я сказала, и точка.
Никто и рта не успел раскрыть, а Эми уже хлопнула дверью, ведущей в её комнату.
Джейк, Дэн и Аттикус стояли как громом поражённые.
– Дэн, – сказал Джейк, – поговори с ней.
Дэн кивнул, не оборачиваясь – он неотрывно смотрел на разбитый телевизор.
Глава 12
Эми сидела на полу душевой кабины. Горячая вода обжигала голову, плечи, наполняла ванную комнату паром. Кожа уже покраснела и начинала болеть, но она все никак не могла унять дрожь.
Перед глазами стояли родители Эвана. Их фотографию будто распечатали светящейся в темноте краской и поместили ей под веки, и, как она ни старалась, избавиться от их образов в голове было невозможно. Всё это время Эми подавлялаа в себе чувство вины, которое только крепло под звуки голосов тех, кто уверял, что она ни в чём не виновата и что Эван знал, на что идет.
Стоило вновь увидеть его родителей, и оказалось, рана так и не зажила. Он любил Эми, потому и защищал. Она могла его остановить, но не остановила.
Эми выключила воду и, завернувшись в полотенце, вернулась в свою комнату. За дверью – тишина. Она могла себе представить, какие разговоры начались, когда она ушла. И что только они о ней теперь думают… Эми повалилась на кровать, как вдруг зазвонил её мобильный телефон. Ей не хотелось брать трубку, но определитель показывал, что звонят из Эттлборо. Она сделала глубокий вдох и нажала на «Приём».
– Мы решили, что всё дело в психотропных веществах.
Эми почти улыбнулась, услышав мелодичный голос Иана Кабры.
– Что-то наподобие сыворотки правды…
– Только они говорили неправду! – послышался голос Гамильтона.
– Я же сказал, наподобие, Гамильтон. А теперь будь добр, я веду беседу, – заворчал Иан, а затем заговорил в трубку: – Пирс наверняка подсыпал им что-то, что подавляет волю, и, когда журналист задал вопрос, они ответили то, что их попросили ответить. Вот как всё просто.
Эми лежала на спине и разглядывала узорчатый потолок. После душа было уже не так жарко, и ногам становилось прохладно. Она далеко улетела в своих мыслях, и на мгновение ей показалось, что она наблюдает за собой со стороны.
– Эми! – позвал Иан. – Ты меня слушаешь?
– Ничего он им не подсыпал, – сказала она.
– Но ты же не думаешь, что…
– Скажи, ты часто вспоминаешь о Натали?
Пришла очередь Иана молчать. Эми только слышала, как он негромко дышит.
– Знаешь, не думаю, что будет правильно… – начал он в своей обычной бодрой манере, но голос у него дрогнул.
– Постоянно, – признался он.
Эми перевернулась на бок, зажав телефон между подушкой и ухом.
– А бывает так, что ты как будто… – Эми пыталась подобрать нужные слова, но они ускользали: – забываешь.
– О чём?
– О том, что её больше нет? Не бывает таких мыслей, что вот повернёшь за угол, – голос у Эми задрожал, но она продолжила: – а там Натали. А может, иногда смотришь на других, и на секунду она возникает на их месте.
– Иногда я слышу её голос, – сказал Иан. – Мне так кажется. На какую-то долю секунды в голове проносится мысль: «Ну что опять ей от меня надо», а потом я понимаю…
– Да, мало кто знает, что те, кто покинул нас, на самом деле все ещё здесь.
– Да, – подтвердил Иан. – Все ещё здесь.
У Эми к горлу подкатил ком.
– Эй, Иан!
Было слышно, как ребята борются за трубку.
– Йона! А ну отпусти!
– Завари-ка мне пока чайку, старина! – протянул Йона, очень похоже изображая Иана. – Нам с боссом надо потрещать.
Эми услышала, как Иан фыркнул, а затем в трубке зазвучал развязный голос Йоны.
– Э-э-эми Кэхилл! – нараспев произнес он.
– Привет, Йона! – поздоровалась Эми. – Как у вас дела?
– Об этом потом. Сейчас хочу подкинуть тебе пару мудрых мыслей. Да, родители Эвана, конечно, дали…
– Я не хочу об этом…
– Знаю, знаю. Но мы и не будем обсуждать, как тебе нелегко. Я хочу поделиться с тобой знанием…
– Да? Каким таким знанием?
– Все эти людишки, которые носятся за тобой со своими фотоаппаратами и блокнотами, все эти журналюги, – последнее слово Йона произнес с явным отвращением, – они же, как голодные псы – только и ищут, кого укусить побольнее.
– Да, и, к сожалению, кусают они нас.
– Но ведь всё можно повернуть по-другому. Собаке нужно, чтобы в пасти что-то было, а что именно – дело десятое. У журналюг так же. Они же зарабатывают на том, что развлекают скучающую публику.
– Ты к чему клонишь?
– К тому, что, если хочешь, чтобы собака бросила одну кость, надо дать ей другую.
– И где я её возьму?
– Когда я пытаюсь отделаться от репортеров, я звоню им и говорю, что Джастин Бибер в парикмахерской на другом конце города собрался бриться налысо.
– Боюсь, в Тунисе на Джастина Бибера никто не клюнет.
– Почему нет? Его вроде даже там слушают.
Эми сама удивилась улыбке, возникшей на губах.
– Хорошо, Йона, я что-нибудь придумаю.
– Поверь моему опыту! Мне тоже бывало нелегко.
Эми попрощалась с Йоной и взглянула на дверь. Вечно прятаться в своей комнате она не могла. Эми оделась и, взявшись за дверную ручку, прислушалась к шорохам в соседней комнате – Джейк, Дэн и Аттикус не разговаривали. Как же стыдно становилось, стоило только вспомнить, что она на них кричала.
«Ты поступила правильно, Эми, – уговаривала она сама себя. – Нужно было сразу отправить их домой».
Эми сделала глубокий вдох, успокоилась и заставила себя выйти. Все трое уставились на неё, но никто не проронил ни слова. Джейк складывал вещи в спортивную сумку, сидя на корточках возле кровати. Дэн сидел у окна и осторожно за ней наблюдал. Так наблюдают за незнакомцем, прежде чем решить, опасен он или нет.
– Пилоту я не звонил, – сказал Дэн. – Мы не можем указывать Джейку и Аттикусу, что делать.
– Но не переживайте, Ваше Величество, – сказал Джейк. – Мы уходим. Поживём в доме у отца, пока будем его искать. Вы с Дэном займитесь сильфием. Если Пирс позвонит, Дэн сообщит мне.
Эми только кивнула. Разве не этого она добивалась? На глаза ей попались переливающиеся на коврике возле разбитого телевизора осколки, и неприятное чувство, засевшее где-то внутри, стало ещё острей.
– Я изучал записи Оливии, – сказал Аттикус. Он сидел у двери, записи были разложены перед ним, а собранная сумка стояла неподалёку. Он развернул их к Эми и ткнул пальцем в жирное пятно на бумаге.
– Мы пирог ели, помнишь? Дальше пятен нет, значит, на этой странице папа и остановился. Я думал, здесь будет что-то про сильфий, но…
Эми взглянула на страницу. Там был какой-то список: Критий, Тимей, Гермократ. Как будто имена. Ниже – всего одна фраза: «Двадцатый Хафсид обязуется хранить сочинения о поверженных стратегах».
– И что это значит?
– Фразу я и сам не понял – какая-то тарабарщина, а в списке – имена.
– И кто эти люди?
– Да никто, – ответил Аттикус. – Серьёзно. Это персонажи «Диалогов» Платона.
– Диалогов? – переспросил Дэн. – Он что, пьесы писал?
– Нет, Платон – греческий философ, жил примерно в четвертом веке до нашей эры и писал в литературной форме диалога. Вместо того чтобы писать, как все, он создавал персонажей, которые обсуждали разные вопросы. А эти трое – персонажи трилогии диалогов, которую он так и не закончил.
– Как не закончил?
– Платон полностью написал первый диалог, который называется «Тимей», второй, «Критий», он сделал наполовину, а к третьему, «Гермократу», так и не приступил.
– Правильно сделал, – сказал Дэн. – Продолжения всегда хуже оригинала.
Эми не сдержала улыбку. Она посмотрела на Дэна, но тот отвернулся, как только их взгляды встретились.
– Что же особенного здесь нашёл ваш отец?
– Без понятия, – сказал Аттикус. – Связи с сильфием я не вижу. В «Диалогах» Платона о нём ни слова, его персонажи никогда не обсуждали Карфаген.
Джейк схватил сумку и подошел к Аттикусу:
– Ладно, нам пора идти.
Аттикус вернул Эми записи Оливии и закинул сумку на плечо.
– Удачи вам в поисках, – пожелал он. – Дэн, до скорого.
– Угу, – выдавил из себя Дэн, и Эми видела, как сложно ему держать себя в руках: – До скорого, Атт.
«Это к лучшему, – думала Эми, – когда-нибудь они поймут».
Джейк и Аттикус уже собирались уходить, как в дверь настойчиво постучали.
– Извините за беспокойство! – скороговоркой произнесли за дверью. – С вами говорит управляющий гостиницей. Неудобно вас беспокоить, но нам только что сообщили о возгорании на верхнем этаже. Все постояльцы должны покинуть здание.