Между прочим, объяснение — «литературный псевдоним», придуманное позднейшими комментаторами для имени Парфений Юродивый, вряд ли отвечает действительности. Ведь мы уже знаем, что под одним именем «Грозного» историки объединили четырех царей. Первый из которых был Иван IV Блаженный. А точнее, он стал Блаженным в конце своего правления, и потому отошел от государственных дел. Как мы показали, этот царь остался на страницах русской истории также как Василий Блаженный, то есть «Царь Блаженный». Но БЛАЖЕННЫХ людей также называли ЮРОДИВЫМИ, так что имя Парфений ЮРОДИВЫЙ, которым «пользовался» Иван Грозный, вновь подтверждает обнаруженное нами ранее соответствие. А теорию «литературного псевдонима» историки сочинили уже потом, пытаясь «оторвать» имя ПАРФЕНИЙ от Ивана Грозного.
Напомним, что произведения Грозного дошли до нас лишь в поздних КОПИЯХ. Оригиналов «почему-то» не сохранилось. Историки ссылаются на «бурную эпоху». Мол, документы погибали в огне пожаров… После чего добавляют следующее: «Отсутствие автографов Грозного ни в коей мере не может служить свидетельством его неграмотности. Нельзя признать основательными попытки американского историка Э. Кинана объявить подлогом все сочинения Ивана IV. Современники не ставили под сомнение ученость и литературные таланты первого царя. Они называли его ритором „словесной мудрости“ и утверждали, что он „в науке книжного поучения доволен и многоречив зело“… Венецианского посла поразило близкое знакомство Грозного с римской историей. Допущенные в царское книгохранилище ливонские богословы увидели там редчайшие сочинения греков античной поры и византийских авторов» [776], с. 62–63.
Отсюда следует вывод: сочинений Грозного = Парфения Уродивого = Тиберия было много, но все они прошли через романовскую редакцию XVII–XVIII веков.
Повторим, что, согласно нашим результатам, изложенным в главе 2, ПАРФЕНИЙ — ЭТО ВОВСЕ НЕ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ПСЕВДОНИМ, А КРЕСТНОЕ ИМЯ ИВАНА ГРОЗНОГО.
12. Еще раз о смерти ТиберияВ 1553 году Иван Грозный «почти умер», но потом «неожиданно выздоровел»
Согласно нашим результатам, изложенным в главе 1, Тиберий — ПЕРВЫЙ правитель в «склеенной» четверке римских императоров (Тиберий + Калигула + Клавдий + Нерон), является фантомным отражением ПЕРВОГО хана из «склеенной» четверки русско-ордынских царей (Иван IV Блаженный + Дмитрий + Иван V + Симеон). Следовательно, есть все основания ожидать, что конец правления Ивана IV Блаженного в 1553 году должен соответствовать концу правления Тиберия. Здесь речь идет о наложении СОБЫТИЙ, а не просто о статистическом наложении двух династических потоков. Наш прогноз блестяще оправдывается.
Вернемся еще раз к смерти Тиберия. Выше мы показали, что рассказ Светония хорошо ложится на описание смерти Ивана Грозного. Однако стоит заново проанализировать римские источники. Дело в том, что Тацит сообщает о смерти Тиберия подробнее, чем Светоний, и приводит дополнительные факты, усиливающие обнаруженный нами параллелизм. Вот слова Тацита.
«Уже Тиберия покидали телесные, покидали жизненные силы, но все еще не покидало притворство… Обнаружилось, что он на пороге смерти; и произошло это следующим образом. Был в его окружении весьма искусный в своем деле врач по имени Харикл, который не то чтобы постоянно его лечил, но находился при нем на случай, если ему потребуется врачебный совет. И вот Харикл, измыслив, что по своим делам отлучается из поместья, и в знак почтения коснувшись его (Тиберия — Авт.) руки, нащупал у него пульс. Но он не обманул принцепса, и Тиберий, возможно рассерженный этим… повелел приготовить пиршество и пробыл на нем дольше обычного, как бы желая оказать внимание уезжавшему другу. ХАРИКЛ, ОДНАКО, УВЕРЕННО ЗАЯВИЛ МАКРОНУ, ЧТО ЖИЗНЬ В ПРИНЦЕПСЕ ЕЛЕ ТЕПЛИТСЯ И ЧТО ОН НЕ ПРОТЯНЕТ БОЛЬШЕ ДВУХ ДНЕЙ. Это всех переполошило: пошли непрерывные совещания окружающих, и к легатам и войскам помчались гонцы. В семнадцатый день апрельских календ дыхание Цезаря пресеклось, и ВСЕ РЕШИЛИ, ЧТО ЖИЗНЬ ЕГО ПОКИНУЛА. И уже перед большим стечением поздравляющих появился Гай Цезарь (Калигула — Авт.), чтобы взять в свои руки бразды правления, как вдруг сообщают, что Тиберий открыл глаза, к нему возвратился голос и он просит принести ему пищи для восстановления оставивших его сил. Это повергает всех в ужас, и собравшиеся разбегаются, снова приняв скорбный вид и стараясь казаться неосведомленными о происшедшем, между тем как только что видевший себя властелином Гай Цезарь, погрузившись в молчание, ожидал для себя самого худшего. Но не утративший самообладания и решительности Макрон приказывает удушить старика, набросив на него ворох одежды, и удалиться за порог его спальни» [833], т. 1, с. 178.
Так умер Тиберий. После того как мы обнаружили соответствие между Тиберием и Грозным, стоит задаться вопросом — какое событие из «биографии» Ивана IV здесь на самом деле описано? Долго искать не приходится. Эта история отразилась даже в художественных фильмах, посвященных Грозному. Мы имеем в виде известную сцену 1553 года, когда Иван IV оказался при смерти, и все были убеждены, что он уже умер. Придворные присягнули царевичу Дмитрию. Однако совершенно неожиданно Грозный «открыл глаза и выздоровел». А царевич Дмитрий вскоре якобы погиб. Напомним подробности, следуя Карамзину.
Иван Грозный «вдруг занемог сильною горячкою, так, что Двор, Москва, Россия в одно время сведали О БОЛЕЗНИ ЕГО И БЕЗНАДЕЖНОСТИ К ВЫЗДОРОВЛЕНИЮ. Все ужаснулись, от Вельможи до земледельца… Народ толпился в Кремле; смотрели друг другу в глаза и боялись спрашивать; везде бледные, слезами орошенные лица — а во дворце отчаяние, смятение неописанное, тайный шепот между Боярами…
Представилось зрелище разительное. Иоанн был в памяти. ДЬЯК ЦАРСКИЙ, МИХАЙЛОВ, ПРИСТУПИВ К ОДРУ, С ТВЕРДОСТИЮ СКАЗАЛ БОЛЯЩЕМУ, ЧТО ЕМУ ВРЕМЯ СОВЕРШИТЬ ДУХОВНУЮ…
Иоанн… спокойно велел писать завещание, объявляя сына, младенца Димитрия, своим преемником, единственным Государем России. Бумагу написали; хотели утвердить ее присягою всех знатнейших сановников… ТУТ НАЧАЛСЯ СПОР, ШУМ, МЯТЕЖ: одни требовали, другие не давали присяги, и в числе последних Князь Владимир Андреевич…
Иоанн безмолвствовал в изнеможении. Самодержец чувствовал себя простым, слабым смертным у могилы: его любили, оплакивали, но уже не слушались, не берегли: забывали священный долг покоить умирающего; шумели, кричали над самым одром безгласно-лежащаго Иоанна — и разошлись.
Чего же хотели сии дерзкие сановники… Они хотели возложить венец на главу брата Иоаннова — не Юрия: ибо сей несчастный Князь, ОБИЖЕННЫЙ ПРИРОДОЮ, НЕ ИМЕЛ НИ РАССУДКА, НИ ПАМЯТИ — но Владимира Андреевича, одаренного многими блестящими свойствами…
К счастью, другие Бояре остались верными совести и закону. В тот же вечер Князья Иван Федорович Мстиславский, Владимир Иванович Воротынский, Дмитрий Палецкий, Иван Васильевич Шереметьев, Михайло Яковлевич Морозов, Захарьины-Юрьевы, ДЬЯК МИХАЙЛОВ, присягнули Царевичу… Между тем донесли Иоанну, что Князья Петр Щенятев, Иван Пронский, Симеон Ростовский, Дмитрий Немый-Обо-ленский во дворце и на площади славят Князя Владимира Андреевича…
В часы сего ужасного смятения Князь Владимир Андреевич и мать его Евфросиния, собирали у себя в доме Детей Боярских и раздавали им деньги…
В следующий день Государь вторично созвал Вельмож и сказал им: „В последний раз требую от вас присяги. Целуйте крест пред моими ближними Боярами“…
Сии слова произвели сильное действие на сердца Бояр; они содрогнулись, и безмолвствуя вышли в переднюю комнату, где ДЬЯК ИВАН МИХАЙЛОВ держал крест, а князь Владимир Воротынский стоял подле него. Все присягали в тишине и с видом умиления…
СИИ ДВА ДНЯ СМЯТЕНИЯ И ТРЕВОГИ ДОВЕЛИ СЛАБОСТЬ БОЛЯЩЕГО ДО КРАЙНЕЙ СТЕПЕНИ; ОН КАЗАЛСЯ В УСЫПЛЕНИИ, КОТОРОЕ МОГЛО БЫТЬ ПРЕДДВЕРИЕМ СМЕРТИ. Но действия Природы неизъяснимы: чрезвычайное напряжение сил иногда губит, иногда спасает в жестоком недуге…
Иоанн перенес ужас таких минут; огонь души усилил деятельность Природы, И БОЛЯЩИЙ ВЫЗДОРОВЕЛ, К РАДОСТИ ВСЕХ И К БЕСПОКОЙСТВУ НЕКОТОРЫХ. Хотя князь Владимир Андреевич и единомышленники его исполнили наконец волю Иоаннову и присягнули Димитрию; но мог ли Самодержец забыть мятеж их и муку души своей, ими растерзанной в минуты его борения с ужасами смерти?» [362], т. 8, гл. 5, столбцы 124–131.
В этом же году, согласно романовской версии истории, царевич Дмитрий ПОГИБ. См. там же, столбец 131.
Сравним теперь «античную» римскую и русско-ордынскую версию, дошедшую до нас в обработке Романовых.
• ПЕРВЫЙ ПРАВИТЕЛЬ ИЗ ЧЕТВЕРКИ «СКЛЕЕННЫХ» ЦАРЕЙ. — Как мы уже отмечали, Тиберий является первым в четверке: Тиберий + Калигула + Клавдий + Нерон. А Иван IV Блаженный, согласно нашим результатам, первый в четверке: Иван IV Блаженный + Дмитрий + Иван V + Симеон.
• СИЛЫ ПЕРВОГО ПРАВИТЕЛЯ ОСЛАБЕВАЮТ, НО ОН ПОКА НЕ ПОДОЗРЕВАЕТ НИЧЕГО ОСОБО ПЛОХОГО. — В римской версии, Тиберия стали покидать жизненные силы, но он еще крепился, продолжал притворяться перед окружающими. В русской версии, Иван IV заболевает, однако пока что находится в полной памяти.
• БЛИЗКИЙ ПРИДВОРНЫЙ ПЕРВЫМ ОБНАРУЖИВАЕТ, ЧТО ДЕЛО СОВСЕМ ПЛОХО И СООБЩАЕТ ОБ ЭТОМ. — «Античный» Тацит говорит, что придворный врач Харикл, весьма приближенный к Тиберию человек, первым понимает, что царь на пороге смерти. Ему удалось украдкой измерить пульс Тиберия, и врач понял, что дело плохо. Харикл тут же сообщает об этом Макрону, причем добавляет, что Тиберий, мол, не протянет и двух дней.
В русской (романовской) версии царский дьяк Михайлов, один из ближайших придворных Грозного, понимает, что царь при смерти и тут же объявляет об этом как Иоанну, так и придворным. Предлагает царю, не откладывая, написать завещание. Так что, по мнению Михайлова, у Иоанна оставалось не более нескольких дней. Тот факт, что дьяк Михайлов был очень близок к Грозному, видно хотя бы из того, что он несколько раз упоминается во всей этой истории. Более того, именно Михайлов ДЕРЖИТ КРЕСТ, на котором бояре присягают Дмитрию по приказу