– Я… разочарована, что ты избрал этот путь, Тралл, – честно проговорила Джайна.
– Твое мнение много значит для меня. Всегда значило. И все же я не буду пресмыкаться перед Варианом и не буду принижать отчаянных потребностей моего народа, необходимых для выживания.
Некоторое время Джайна молчала, скрестив руки на груди и опустив глаза.
– Думаю, я понимаю тебя, – наконец, заключила она, произнося слова медленно, с горечью в голосе. – Свет, как же мне тяжело это признавать. Но ты тоже должен кое-что понять. События у Врат Гнева очень сильно навредили взаимоотношениям Орды и Альянса. Мы потеряли почти пять тысяч человек у одних только Врат Гнева, Тралл. А утрата верховного лорда Болвара Фордрагона стала большим ударом для многих.
– Как и гибель Саурфанга Младшего, – заметил Тралл. – Лучший из лучших, сраженный в расцвете сил и превращенный в… ты знаешь. Не думай, что Орда легко пережила ту войну.
– О, я и не думаю. Но… это трудно вынести. Особенно когда так много павших погибли от рук Орды, а не Плети.
– Гнилесс никогда не был частью Орды! – прорычал Тралл.
– Мало кто в состоянии различить эту грань. И даже сейчас есть те, кто сомневается. И ты это знаешь.
Тралл кивнул и тихо зарычал. Джайна понимала, что его гнев был направлен не на нее, а на Гнилесса и всех тех, кто стоял за тем предательством. Тех, кто заявил о преданности Орде, в действительности готовясь ударить в спину.
– Сначала одно, теперь другое. Правителям Альянса становится все труднее доверять тебе, – продолжала Джайна. – Многие, включая Вариана, считают, что ты недостаточно сделал для разрешения проблемы, когда она возникла. Публичное осуждение и самого вторжения, и его последствий поможет изменить к лучшему то, как Альянс видит и тебя, и Орду. И давай смотреть правде в глаза – это была не обычная потасовка, а настоящий кошмар.
– Согласен. Но если я предам подозреваемых преступников суду Альянса, то мой народ никогда не оправится от этого ужаса. Для них это будет позором, и я никогда так не поступлю. Они попытаются свергнуть меня и будут правы.
Джайна спокойно посмотрела на него.
– Тралл, мне кажется, ты не до конца осознаешь серьезность ситуации. Из этого не выйдет ничего хорошего. Если ты своим молчанием поддержишь то, что на самом деле осуждаешь, то втянешь Орду в войну. А Вариан…
– Вариан чересчур вспыльчив, – отрезал Тралл.
– Как и Гаррош.
Тралл вдруг засмеялся.
– Эти двое даже не подозревают, насколько они похожи.
– Из-за их сходства и несдержанности снова могут начать гибнуть живые существа, а война в Нордсколе была совсем недавно.
– Ты знаешь, что я не хочу войны, – покачал головой Тралл. – Я привел свой народ сюда, чтобы избежать бессмысленных столкновений. Но, честно говоря, с твоих слов получается, что Вариан в любом случае ко мне не прислушается. Он не поверит мне, даже если я и в самом деле публично осужу это нападение. Ведь так?
Джайна не ответила, а лишь сильнее нахмурилась.
– Я… Я бы постаралась его убедить.
Тралл печально и ласково улыбнулся, положив громадную ладонь на ее тоненькое плечо.
– Я выскажу свое презрение к нарушению данного Ордой слова… но не более того, – он посмотрел на окружавшую их мрачную болотистую местность. – Я выбрал Дуротар, чтобы дать моему народу место, где они могли бы начать новую жизнь. Медив сказал мне привести их сюда, и я решил прислушаться к нему, хотя ничего не знал об этом континенте. Когда мы прибыли сюда, я увидел суровый край. Он не цвел так, как земли Восточных королевств. Даже в местах, где есть вода, как здесь, например, было трудно существовать. И все-таки, несмотря на это, я решил остаться. Дать моему народу шанс испытать свой дух на этой земле. Их дух все еще крепок, но земля… – Тралл покачал головой. – Мне кажется, Дуротар отдал нам все, что мог. Я должен позаботиться о нем, о своем народе.
Джайна посмотрела ему в глаза. Она коснулась своих волос, чтобы убрать с лица мешавший золотистый локон. Жест был девичий, но в ее глазах и словах читалась воля правителя.
– Я понимаю, что в Орде все устроено иначе, чем в Альянсе, Тралл, но… Если ты найдешь способ сделать то, о чем я прошу, тебе откроется еще одна возможность, которой иначе не будет.
– В любую секунду нас окружает множество возможностей, Джайна, – возразил Тралл. – Будучи в ответе за тех, кто нам доверяет, мы обязаны рассматривать каждую их них.
Волшебница протянула к нему руки, и орк взял их в свои ладони.
– Тогда мне остается только надеяться, что Свет укажет тебе путь, Тралл.
– И я надеюсь, что твои предки будут оберегать тебя и твой народ, Джайна Праудмур.
Джайна тепло улыбнулась ему, как в недалеком прошлом улыбалась другая светловолосая девочка, и затем вернулась в свою шлюпку. Однако, когда Тралл могучим движением оттолкнул шлюпку от берега, он заметил небольшую складку меж бровей волшебницы. Джайна все еще была встревожена.
Как и он.
Тралл скрестил руки на груди, глядя, как вода несла Джайну прочь, в сторону дома. Эйтригг тихо спустился с холма и присоединился к своему вождю.
– Какая жалость, – произнес Эйтригг, по-видимому, в пустоту.
– Что именно? – спросил Тралл.
– Что она не орк, – пояснил Эйтригг. – Сильная, умная, с большим сердцем. Сама по себе вождь. Она бы выносила сильных сыновей и храбрых дочерей. Когда-нибудь она станет для кого-то отличной спутницей жизни, если сама того захочет. Жаль, что она не орк, и не может стать твоей.
Тралл не сдержался. Он запрокинул голову и громко рассмеялся, спугнув сидевших на соседнем дереве ворон, которые злобно закаркали и, хлопая крылями, полетели искать место потише.
– Мы только что закончили воевать с Королем-личом и самим Кошмаром. Наш народ голодает, страдает от жажды и возвращается к варварскому образу жизни. Король Штормграда считает меня животным, а стихии остаются глухи к моим мольбам. А ты говоришь о женщинах и продолжении рода?
Старый орк остался совершенно невозмутим.
– Когда же еще об этом думать? Тралл, Орда сейчас в очень шатком положении. Под вопросом даже твой статус вождя. У тебя нет ни спутницы, ни ребенка – никого, кто бы продолжил твой род, если ты вдруг отправишься навстречу предкам. Ты, кажется, даже не думаешь об этом.
Тралл зарычал.
– У меня есть заботы посерьезнее, чем заводить интрижки, искать себе возлюбленную или делать детей, – отрезал он.
– Как я и говорил, именно из-за этих забот так важно завести семью. К тому же ты нигде в мире не найдешь такого умиротворения и ясности, как в объятиях своей истинной возлюбленной. И сердце никогда не радуется так же сильно, как при звуке смеха твоего ребенка. Эти радости ты откладывал, наверное, слишком долго. Я сам когда-то знал их, хотя их у меня и отняли. Но я не променял бы эти радости ни на что другое – ни в этой, ни в какой-либо иной жизни.
– Не нужно читать мне нотации, – проворчал Тралл.
Эйтригг пожал плечами.
– Возможно, ты прав. Возможно, говорить должен ты, а не я. Тралл, ты чем-то встревожен. Я стар и многое повидал в жизни. А еще я научился слушать других.
Он шагнул в воду, его волк последовал за ним. Секунду Тралл стоял на месте, а затем пошел следом. Когда они добрались до берега, оба орка запрыгнули на спины ездовых волков и больше не разговаривали. Пока Тралл собирался с мыслями, они некоторое время ехали молча.
Он думал о том, чем никогда ни с кем не делился, даже с Эйтриггом. Возможно, Тралл мог бы рассказать об этом Дрек’Тару, если бы шаман все еще оставался в здравом рассудке. Как бы то ни было, Тралл хранил в себе этот холодный узел страшной тайны. Глубоко внутри он вел войну сам с собой.
Они ехали уже довольно долго, когда Тралл, наконец, заговорил:
– Возможно, ты все-таки можешь понять, Эйтригг. Ты тоже сталкивался с людьми, и не только в бою. Я стою на границе двух миров. Меня вырастили люди, но рожден я был орком, и я впитал силу обоих народов. Я знаю оба эти народа. Когда-то это знание помогало мне. Не хвастаясь, могу сказать, что оно сделало меня необычным вождем с необычными навыками. Я мог работать рука об руку с обеими сторонами, когда это было необходимо для выживания всего Азерота. Тогда мое наследие хорошо послужило мне и, через мое руководство, Орде. Но… я не могу не задаваться вопросом… Служит ли оно им и теперь?
Эйтригг, так и не отрывая взгляда от дороги, лишь буркнул что-то под нос, давая Траллу знак продолжать.
– Я хочу позаботиться о своих братьях. Чтобы они были обеспечены и находились в безопасности, чтобы могли уделять внимание своим семьям и заниматься своими обрядами, – Тралл слегка улыбнулся. – Чтобы могли находить себе возлюбленных и растить детей. Чтобы у них было все, на что есть право у любых разумных существ. Чтобы им не приходилось все время видеть, как их родители или дети уходят на войну и не возвращаются. Но те, кто продолжает требовать битвы, не видят того, что вижу я: сейчас большая часть населения Орды – это старики и дети. Мы потеряли почти целое поколение.
Его голос прозвучал устало, и Эйтригг, видимо, тоже это заметил, потому что наконец подал голос:
– Мне кажется… твоя душа болит, друг мой. Ты сам на себя не похож. Сомневаешься в себе, впадаешь в отчаяние.
Тралл вздохнул.
– Похоже, в последнее время все мои мысли черны. То предательство в Нордсколе… Джайна даже не может себе представить, как я был ошарашен, как потрясен. Потребовались все мои навыки и способности, чтобы после случившегося удержать Орду от раскола. Наши новые бойцы… они набили себе руку, истребляя нежить. Но это совсем не то же самое, что сражаться с живым врагом, у которого есть семья и друзья, который смеется и плачет. Они легко привыкли к убийству, и оттого мне труднее сдерживать их, призывая к понимаю и даже сочувствию.
Эйтригг кивнул.
– Однажды я ушел из Орды, потому что устал от их любви к жестокости и насилию. Я вижу то же, что и ты, Тралл, и я так же боюсь, что история повторится.